Здесь я решил собрать разные смешные, и не очень, слухи и были нашего военного городка. Ведь всегда и везде что-то происходит определённое, но, пройдя через уши и языки людей, это произошедшее, зачастую, принимает почти фантастические очертания.
Пожалуй, начнём со школы сержантов нашего полигона, носящей очень странное название. Первый раз, когда я его услышал, меня оно очень удивило. Потом я узнал, откуда оно пошло. А в просторечии школу сержантов называли «Малисай».
Потом я узнал, что это название пришло в гарнизон вместе со школой. Раньше она находилась в Киргизии, в городе Майли Сай. Там произошёл какой-то трагический случай, приведший к гибели большой группы курсантов школы и учебку, как в народе называли школу сержантов, перевили к нам, в Приозёрск.
Вот в ней, в учебке, регулярно перед выпуском из года в год происходила одна и та же хохма.
Выпускникам, с отличием окончившим школу, предоставлялось право выбора, в какой части или на какой площадке проходить службу.
Город Приозёрск был достаточно большим городом. В нём, в основном, жили военные и их семьи, учённые и инженеры нескольких НИИ, находящихся на территории полигона, и прикомандированные представители промышленных предприятий.
И, естественно, люди жили - и умирали от разных болезней, возраста или из-за трагических случаев. Многих хоронили на городском кладбище, которое в просторечии называлось в нас «Площадкой №13».
Так вот, перед выпуском курсанты-отличники изводили своих командиров вопросами, где и на какой площадке лучше служить. Особенно надоедливым говорили: «Просись на 13 площадку. Там вакантная должность старшины!»
Ну, вы представляете реакцию комиссии, когда молодой сержант, при распределении, заявляет: «Я хотел бы служить старшиной на 13-й площадке!»
Вроде бы тема не совсем смешная, но за что купил…..
Следующим мне хочется вспомнить нашего коменданта гарнизона подполковника Лощихина. Очень своеобразная фигура.
Его сын, Сергей, был призван в армию и служил на нашем же полигоне, более того, прямо в самом городе. В отдельном батальоне связи, но не в нашем, а в том, где служили телефонисты, телеграфисты, радисты.
Со слов знакомых солдат, парень он был хороший и служил достойно, за что часто поощрялся командирами увольнением.
Естественно, придя домой, он переодевался в гражданскую одежду и шёл гулять в город к своим друзьям и девчонкам.
Если в это время домой приезжал папа и видел на вешалке форму своего сына, он брал эту форму и на машине ездил по городу в поисках Сергея. Находил его, сажал в машину и отвозил на гауптвахту.
Сергей слёзно просил своих командиров перевести его для прохождения службы на самую дальнюю площадку.
Однажды с комендантом произошёл случай, который мог бы войти в историю советской армии, но, чтобы не вызывать большой шумихи, о нём промолчали.
На полигон с большой проверкой прилетела комиссия из Москвы. Комиссия прилетела на наш аэродром с названием «Камбала». Представляете, почти в центре голой степи, и вдруг такое название.
В составе комиссии был генерал, друг и однокурсник по училищу командира авиационного полка, базировавшегося на этом аэродроме.
Конечно, друзья встретились. Надо заметить, что московский генерал был в гражданской одежде. Лето, жара… Вещи генерала отправили в гостиницу, а генерал с комполка пошли предаваться воспоминаниям в кабинет к последнему. За генералом обещали прислать машину. Вечером московский генерал собрался уезжать, а перед отъездом решил немного подышать свежим воздухом. Он вышел из здания штаба и, прогуливаясь, дошел до стоянки самолётов. Тут его увидел так называемый подвижный патруль. Это офицер комендатуры с двумя солдатами на автомобиле.
Представляете их реакцию: какой-то пьяный гражданский ходит по стоянке боевых машин. Они подъехали и попросили предъявить документы, а документы генерала уехали с его вещами в гостиницу. Генерал пытался заплетающимся языком рассказать, что он генерал и прочее… Естественно, его задержали и повезли в комендатуру. Пока доехали, генерал заснул в машине. Его перенесли в камеру гауптвахты, положили на топчан и оставили отсыпаться до утра.
Утром комендант приехал в комендатуру, и ему доложили, что задержан какой-то штатский без документов, бродивший по стоянке самолётов.
Комендант пошёл в камеру и приказал разбудить задержанного. Когда генерала растолкали, комендант в грубой форме задал вопрос: «Ты кто такой? Как попал на стоянку?»
Генерал возмутился и резко сказал: «Представьтесь, как положено. Я генерал такой-то!»
Комендант возмутился. Он ведь знал всех своих генералов, а тут какая-то пьянь над ним издевается. Он не сдержался и заехал бедному генералу по уху.
А в штабе начиналась паника. Генерал пропал! На аэродроме нет и в гостинице тоже…
Стали обзванивать все службы и, конечно, позвонили в комендатуру, чтобы организовать поиски пропавшего. Тут-то всё и открылось.
Командир полигона тут же приехал в комендатуру. В кабинет к коменданту привели из камеры генерала и он, тыча пальцем в коменданта, орал: «Представляешь, эта рожа била меня по морде!!»
Дело, конечно, замяли, чтобы не компрометировать генерала, а коменданту вставили хорошего фитиля, но без последствий.
Когда я ещё был в карантине, произошёл такой случай. К нашему сержанту подошёл секретарь комсомольской организации батальона старший сержант сверхсрочной службы Плотников и попросил выделить несколько человек для того, чтобы ему помогли привести в порядок квартиру после ремонта. Выбор пал на меня и двух моих друзей Славу Малюгина и Володю Шаханова. Плотников повёл нас к себе домой. По дороге мы стали намекать ему, что было бы неплохо купить для нас хотя бы по пачке сигарет. Возле магазина он остановился и приказал нам никуда не отходить. Через некоторое время он вышел и дал нам по пачке папирос «Беломорканал». Мы пошли дальше, а я заметил, что карманы брюк старшего сержанта как-то странно оттопыриваются…
Когда пришли к нему, то оказалось что у него двухкомнатная квартира на первом этаже. Ремонт, видимо, делали военные строители. Паркетный пол был уляпан побелкой и краской. Из мебели стоял только старый диван и тумбочка на кухне. Плотникову, видно, только дали эту квартиру.
«Вот!»- сказал он. – «Надо отмыть пол. Мне скоро сюда переезжать, а жена беременная!»
Ведро и тряпки у него были. Делать нечего, и мы принялись отмывать побелку от паркета. Дело оказалось практически невыполнимое. Побелка только размазывалась и, как нам показалось, ещё больше въедалась в паркет.
Так мы провозились часа три, но видимых результатов не было видно. Мы сели на диван, чтобы перекурить, а Плотников принёс с кухни две бутылки по 0,8 красного вермута. Вот оказывается, почему него были оттопырены карманы.
«Ребята, давайте выпьем немного за моё новоселье!»
Я спросил: «А как же пол?» - «Ничего!» - ответил он. – «Жена вымоет. Ей полезно наклоняться. Она у меня беременная!»
Мы, конечно, удивились, но…..
Пить вино было не из чего. Под раковиной на кухне нашлась баночка из-под майонеза. Мы еле её отмыли. В тумбочке, на кухне, нашли четвертушку чёрного хлеба, превратившуюся в камень.
Сели на диван и на подоконник, открыли вермут и стали праздновать. Когда выпили вторую бутылку, мы увидели, что наш старший сержант прилично окосел. Он пытался придать себе серьёзный начальственный вид, сидя на диване, но его немного покачивало из стороны в сторону.
Плотников спросил у нас: «Как в казарму идти, запомнили?» Получив положительный ответ, добавил: «Идите. Если попадёте в комендатуру, я вас завтра выручу!»
До части мы добрались без приключений. В роте карантин занимался чисткой карабинов. Мы взяли в оружейке свои и тоже стали чистить. Наш сержант как-то подозрительно посматривал на нас. Потом он подошел ко мне и тихонько спросил: «Вы что, пили?» Я ответил, что нет. Сержант сказал, что от нас идёт запах спиртного. Я ему ответил, что у Плотникова нам захотелось пить, и он для нас открыл банку домашнего компота, но, видно, компот от жары немного забродил, вот от него и запах. Моё объяснение сержанта устроило, но не убедило. Он так же расспрашивал и Малюгина с Шахановым, но мы заранее договорились, что нам говорить.
Вот ещё один забавный случай. Правда, я в нём участия не принимал.
Наш линейно-кабельный батальон связи, как нам объясняли офицеры, считался боевой частью. Вот отдельный батальон охраны был частью обеспечения, а мы - боевая часть. Кроме обеспечения надёжной связью площадок, на нас возлагалась функция «отражения нападения со стороны диверсантов». В то время слово «террорист» так часто не употреблялось. Было в ходу слово «диверсант».
Ну, так вот! Эта функция выражалась в усиленной физической подготовке и проведении учений. Нас учили действовать штыком и прикладом, сапёрной лопаткой, солдатским ножом и голыми руками. Я уже не говорю об общей физической подготовке.
Учения проходили следующим образом. В пять часов утра объявлялась тревога. Мы с полной выкладкой садились в машины, и нас везли в степь на берег Балхаша. Повзводно высаживали у заливов, заросших камышом, и ставили задачу.
«Со стороны озера в залив высадилась группа зелёных. Ваши задача - прочесать залив, захватить группу или уничтожить её, в случае невозможности захвата!»
Конечно, полная профанация, но что поделаешь.
Самое противное - что в заливах было очень грязно и в камышах была туча злющих комаров. После таких учений приходилось долго отстирывать форму, очищать сапоги и чесаться от комариных укусов.
Вот в один из таких случаев произошло следующее. Это было летом 1970 года. Я был в наряде и поэтому не был свидетелем событий.
Роту в очередной раз подняли по тревоге и повезли по заливам ловить «зелёных». Комбат высадил первую группу у залива. Поставил задачу взводному и поехал дальше распределять остальные группы.
Взводный дал команду рассредоточиться и начать прочёсывание залива. И ребятам, и взводному всё это достаточно надоело. В этой группе оказался известный нам ефрейтор Гапочка. Он подошел к взводному: «Товарищ лейтенант! Разрешите применить солдатскую смекалку для поимки диверсантов?» Взводный, не подумав, разрешил.
Гапочка собрал вокруг себя ребят. Они о чём-то между собой поговорили и разбежались в разные стороны вдоль заросшего камышом залива.
Буквально через пару минут с трёх сторон (с четвёртой было озеро) вспыхнул камыш, и пламя над заливом с гулом стало завиваться столбом.
Взводный в растерянности смотрел на залив и не знал, что ему делать.
К заливу, прыгая по кочкам, в туче пыли летел «козёл» командира батальона. Комбат выскочил из машины и закричал взводному: «Там люди есть!» Взводный что-то растерянно бормотал. Но тут опять подключился Гапочка. «Товарищ подполковник! Разрешите обратиться?» - «Слушаю тебя!!» -«Товарищ подполковник! Там никого нэмае. То мы просто солдатскую смекалку применили. Як там есть якись диверсанты, то воны или в озери потонуть, или до нас выйдуть, а мы тут их и похватаемо!»
Комбат выматерился, сел в машину и уехал.
Больше мы заливы не прочёсывали. Просто бегали по степи, стреляли, занимались рукопашным боем.
Вот так с шутками и прибаутками проходила моя служба в армии. Рассказывать о ней можно очень долго, но самое главное, что я могу сказать, - Армия сделала меня настоящим мужиком. Она научила меня принимать самостоятельно решения и отвечать за них.