Утро залило светом комнату, и он проснулся. Выспавшийся и полный сил.
Одеяло прочь. Он начинает день с зарядки – размяться, потянуться, пустить по телу кровь.
Потом быстрый душ, и чистить белые зубы, чтоб такими они были и впредь. Пока щетка жужжит во рту, он сморит в зеркало. Немного поднабрал, это поправимо.
Ловкими отточенными движениями с расческой и средством для укладки он создает на голове пробор.
В шкафу висят белейшая рубашка и выглаженный костюм, на полке в коридоре стоят начищенные туфли.
Он одевается, выходит из квартиры, закрывает дверь, снимает с рукава пылинку.
Серый бесприметный короб здания. По краям деревья и кусты.
Уже все здесь: там родственники, а там друзья.
Он всех тепло приветствует. Многие с цветами – их можно будет положить ему попозже.
Всем интересно, как его дела. Отлично! Сыт, одет, работает. А так, все как у всех. Жилье, машина, хорошие красивые часы.
Стеклянные двери распахиваются, и церемониймейстер приглашает внутрь.
Вперед, за ним. Проходят в зал, встают вокруг и на почтительном расстоянии от ложа.
Родственников, друзей – обнять. Потом всем помахать рукой.
– Вам обо мне сейчас расскажут. Без прикрас, и не тая.
Ложе – добротный темный блестящий лаком гроб.
Он залезает внутрь, вытягивается во весь рост. Ну ничего так, мягко.
Присутствующие по одному несут цветы. Он всем улыбается, а некоторым подмигивает и кивает.
Цветов так много, что они передают свою прохладу через пиджак и брюки. Еще они вкусно пахнут.
Церемониймейстер произносит речь, но что там слушать? Ему и так все про себя известно. Он думает и нюхает цветы.
Над ним появляется какой-то темный прямоугольник. Точно – крышка. Она начинает опускаться, все больше урезая свет, и вот с глухим деревянным перестуком гроб закрывается.
Становится совсем темно.
Впрочем, смотреть тут не на что. Приглушенные звуки снаружи отдаляются и затихают.
Он закрывает для верности глаза. И… все.
Тело в ящике и на тележке сейчас поедет в печь. Но без него. Его там уже нет.