Принято считать, что нецензурными словами люди ругаются, выражают свое недовольство, раздражение, злость и т .п. Говорить эти слова в приличном обществе не принято, и отношение к людям, их употребляющим, особенно в присутствии лиц женского пола, особенно со стороны этих самых лиц, резко негативное. Слова эти называются безнравственными, непристойными, а по научному обсценной лексикой.
Я не собираюсь проводить историческое исследование развития обсценной лексики в наши дни по отношению к прошлому веку.
Это тема глобального масштаба, и мне ее не потянуть.И не надо.
Я просто шагну немного назад, когда слова "обсценная " мы не знали, но знали, что мат - это не цензурные слова и говорить их не надо.
В отличие от моей бабушки, о которой я рассказала в миниатюре "Про моего деда", я эти слова, конечно, слышала, знала, но произносить физически не могла после хорошо усвоенных уроков своего дядюшки, которые описала в рассказе "Моя очень краткая биография". И легко обходилась без них, не подозревая, что может возникнуть в них необходимость.
Люди моего поколения, конечно помнят, как в студенческие годы нас "бросали" спасать урожай, кого какой: кто собирал хлопок, кто виноград, кто яблоки, а кто свеклу или картошку.
"Чтобы мы без вас делали-то ?! - посмеивались колхозники,- Чай поди не переломитесь, городские, с непривычки-то, ась? "-ерничали они. Расквартировывали нас по пять - семь человек у хозяйки, которая отдавала нам горницу, где мы спали на полу на наматрасниках, набитых духмяным свежим сеном. Еще в ее обязанности входило готовить нам еду из колхозных продуктов. Так что к возвращению с поля нас всегда ждали горячие вкусные мясные щи, ешь- не хочу. А на ужин и завтрак плошка рассыпчатой пшенной каши из русской печи с парным молоком. На такие курортные условия мы отвечали "ударной" работой как могли - едва успевая за комбайном, выковыривали картошку из земли, уже прихваченной осенним морозцем, собирали ее в корзины, корзины втаскивали на телегу, а там уже не наше дело как распорядятся сохранить собранный нами урожай.
Руководил нами бригадир, мужик сурьезный, с ним не забалуешь. Каждому по два рядка - и вперед, а колхозные поля без конца и края. Совесть не позволяла волынить, потому что те, кто свои рядки быстрее заканчивал, шли на помощь немощно-отстающим. Это наш бригадир так постановил: пока все не пройдут свои рядки, машины домой ехать не будет, и точка. А от поля до села пешком было идти порядочно.Так что взаимовыручка была вынужденной, и с непривычки к концу рабочего дня задор наш маленько притухал, но не надолго, до миски со щами.
И откуда потом силы брались - хоть в кино в соседнюю деревню за пять километров, хоть танцы под гитару со своими сокурсниками, хоть анекдоты допоздна за околицей у костра - все нипочем.
От центральной усадьбы, где было правление колхоза и прочие административные постройки, нас отделял глубокий овраг и роща. Попасть туда можно было только в объезд по большаку - далековато однако. Нам-то только лучше, от начальства подальше, да вот незадача: кончились у наших кормилец съестные припасы,а пополнить их можно было только пройдя волокиту через бухгалтера, кладовщика - и все это через правление колхоза. Значит, надо ехать в центр. Напускаем крайнюю озабоченность на лица, идем к бригадиру и объясняем ему, что получение продуктов - задача сложная, надо учитывать вкусы рабочего коллектива: кто, что и сколько ест, поэтому надо командировать не менее пяти человек -трех девушек и двух парней для переноски тяжестей. Думали, что придется его уговаривать, но он неожиданно легко согласился. Оказалось, что надо будет заодно привезти какие-то детали для механизаторов. Так что откомандировали даже четырех ребят и дали две подводы.
Кто поедет, решили быстро и просто - жребий. Если бы мне не повезло, этого рассказа бы не было.
Девчонки уговорили ребят разделиться: мы "управляем " одной подводой сами, а они на другой и не вмешиваются. Мы и лошадку себе выбрали на свой вкус, с рыжей шелковистой гривой и длинным хвостом, более темной масти- красавица, да и только. С условием, что ребята едут впереди, мы без разговоров согласились. Кинули на подводу пару охапок сена, чтобы бока на ухабах не отбило, и отправились в путь.
На первой подводе молодецки свистнули, гикнули, чем-то щелкнули, и их лошадь бодро побежала по дороге. Наша красотка лениво потрусила вслед. Пока дорога была прямая, заблудиться было невозможно, и нас совершенно не беспокоило увеличивающееся расстояние между нашими подводами .Погода, как на заказ, выдалась распрекрасная, дорога шла вдоль нарядной рощи, которая радовала своей осенней красотой, солнышко нас ласково пригрело, и мы как-то не сразу заметили, что наша лошадь по собственной инициативе сошла с большака на обочину и мирно пощипывает травку едва продвигаясь вперед. Этого допустить было никак нельзя, и мы стали вожжами направлять ее на путь истинный, а она не хочет!
Как только мы ее не понукали: и покрикивали, и всяко просили, и даже один раз вожжами по боку ударили, не больно, но видать она рассердилась, потому что хвостом как взмахнула, чуть в лицо мне не попала. Это было уже слишком! Мы сошли с подводы, взяли лошадку с двух сторон под уздцы и вывели на дорогу. Опять забрались в телегу, надеясь, что рыжая одумается и хотя бы пусть не побежит, но пойдет куда надо. Не тут-то было, она упрямо опять направилась к последней в этом году зеленушке. Что делать? Стало понятно: не судьба нам покататься, придется вести ее под уздцы, да еще и преодолевая сопротивление.
Вскоре дорога стала поворачивать, огибая овраг, и ..., какова же была наша радость, когда мы увидели наших ребят, поджидающих нас у развилки дороги на своей подводе
--Вы чего, уснули, что ли? Или ЧП какое случилось? - вполне резонно наперебой спросили наши друзья.
- Мальчики, откройте секрет, почему ваша лошадь рысцой бежит, а наша плетется едва-едва? Уж мы ее погоняли-погоняли, а она нас не слушает. Вон Ленка ей все наши печенюшки скормила, она их схрумала и все равно, никакой благодарности.
- Погоняли, говорите, а как погоняли?
- Что значит "как"? И "голубушка", и "красавица", и "ласточка"- как только ее не называли, а она и ухом не повела.
И тут наши мальчишки так расхохотались, аж за животы схватились. Мы в недоумении переглядывались, ничего не понимая. Когда они немного успокоились, то объяснили нам, что бедная лошадка наша,таких слов, какими мы ее понукали, просто не знает, ну не слышала она их никогда.
--А ну- ка, горе- водительницы кобылы, марш на нашу подводу, мы вам сейчас предметно объясним, как надо с лошадьми разговаривать.
Времени препираться не было, да и дискредитировали мы себя полностью, поэтому без лишних слов поменялись местами с Костей и Андреем, который взяв вожжи, так хлестанул нашу Ласточку, что мы аж взвизгнули от сочувствия. Но это еще что! Едва отъехав от нас, он гикнул и завернул таким матюгом…. И лошадь наша все поняла и бодренько затрусила по дороге, как-будто только и ждала этих слов.
Дальнейшее наше путешествие прошло без приключений и на обратном пути мы даже не пытались проявлять самостоятельность.
Вот так и с людьми бывает, когда не понимают они нормального человеческого языка.