- Писательницей? - изумилась мать. - Выкинь эту блажь из головы! В Москву собралась? Вы только поглядите на неё! С детства мечтала стать учительницей, уже зачислена на физмат по итогам выпускных экзаменов в педучилище – и на тебе! Чего ещё тебе не хватает?
- А как же направление от редакции газеты "Советское Забайкалье"? У них квота есть, я же там два года печаталась.
- Не дури!
Таля поняла, что разговор окончен, и обиженно закрылась в своей комнате. А может, мать права? Всегда любила математику, а тут вдруг к литературе потянулась... Писать умно и правильно - скучно. Тут другое подавай - душу свою выкладывай, выставляй на всеобщее обозрение, как выставляли на продажу вещь или невольницу. А иначе тебе никто не поверит и читать тебя никто не станет. Это ужасно! А душа-то ещё молодая, неопытная... Ни поделиться, ни удивлять нечем. И Таля отступилась.
Окончила пединститут, только математический факультет поменяла на филологический, и стала преподавать в школе русскую литературу. От природы она не была вкрадчивой разумницей, которая ничего не сделает себе во вред. Нет, она была слишком открытой и независимой, энергия била через край, заполняя чужие пределы. Коллеги перед нею чуть-чуть расступались, иные поглядывали косо. Она не пыталась подстраиваться под кого-либо, ведь всё равно белое не назовёт чёрным, а чёрное - белым, потому что с совестью у неё всё было в порядке.
Вскоре ей вручили что-то среднее между скипетром и булавой и посадили в директорское кресло - место беспокойное и ответственное. Она выкладывалась на работе по полной, не замечая бешеного бега времени. Села Таля в это высокое кресло молодой женщиной, а встала пенсионеркой - целую жизнь просидела на горячем и бойком месте, сравнимом только с пороховой бочкой. На заслуженном отдыхе наконец-то осуществилась её мечта: стала распоряжаться своей жизнью по своему усмотрению. И с новой силой захотелось писать. Теперь-то она знает, что творчество - это территория независимости. Здесь она никому неподвластна. Опыт подсказывал, что темой для рассказа или стихотворения может стать любое впечатление. Есть впечатление - успевай записывай, создавай своё, собственное. Для этого и предпосылки имеются: у неё широкая русская душа - ей всё ведомо. Цепкая память сохранила множество ярких жизненных впечатлений: там можно отыскать бесценный материал для создания словесных полотен и литературных портретов. И стала она с наслаждением подбирать многоцветные нити как для грубой дерюжки, так и для струящегося атласа, доверяясь своему вкусу...
Сидит Таля за письменным столом, пишет очередной рассказ, а за приоткрытым окном светит солнце, цветут сады, назойливо зудит оса, заглядывая в комнату. Похоже, этой нарядной маленькой стервозке очень хочется узнать, что там выстукивает на клавиатуре женщина в белой блузе. Таля залюбовалась своей полосатой гостьей, дивясь её тонюсенькой талии между пышной грудью и круглой попкой. Очень изящная и амбициозная особа! Её угрожающее зудение и подвижный хоботок говорят сами за себя: мол, не пытайся конфликтовать со мной - себе дороже!
Но вот её пальцы торопливо побежали по клавишам - и Таля вновь углубилась в работу. Она ещё долго будет писать, вглядываясь в себя. Будет смеяться и проливать слезы, делать открытия и дивиться тому, как буковки весело бегут по строчкам, складываясь в слова и предложения, наполняясь жизнью... Она рада, что её полудетская мечта стать писательницей обернулась такой вот творческой отдушиной. Перебирая в памяти страницы своей жизни, Таля благодарна матери своей, что не отпустила в Москву: она и без Москвы состоялась. Состояться можно и в небольшом городке, и в глухой деревеньке, когда есть в руках любимое дело. Работа в школе её вдохновляла. Воспитание и обучение молодого поколения - это служение Родине в самом высоком смысле. Она входила в класс к ученикам своим с радостным благоговением, как входят в храм Божий. Жаль, что эта благодатная пора общения с детством и юностью рано или поздно прерывается Заслуженным отдыхом. Тут уж ничего не попишешь: Бог даёт человеку время насладиться простой человеческой жизнью себе во благо.