Спешу сразу уведомить дорогих читателей, что я не профессиональный переводчик.Данную работу следует скорее воспринимать, как вольный пересказ, чем подробный перевод, посему прошу не судить меня строго.
«То был темный век, кровавый век, век демонов и волшебства. То был век сражений, и смерти, и конца света. Но кроме пожара, пламени и ярости, это еще и время могучих героев, отважных деяний и великого мужества.
В самом сердце Старого Света раскинулась Империя, крупнейшее и наиболее могущественное из человеческих царств. Это земля великих горных вершин, полноводных рек, темных лесов и огромных городов, славящаяся своими инженерами, волшебниками, торговцами и воинами. Со своего трона в Альтдорфе правит Император Карл-Франц, божественный потомок собирателя этих земель – Сигмара и обладатель его волшебного боевого молота.
Но время покоя еще не пришло. По всему Старому Свету разносится грохот войны – от рыцарских замков Бретонии до скованного льдами Кислева далеко на севере. Среди величественных гор Края Мира племена орков собираются для очередного нашествия. Бандиты и отщепенцы разоряют дикие южные земли князей Порубежья. Распространяются слухи о крысолюдях – скавенах, появляющихся из стоков канализации и болотистых мест по всей стране. На северных пустошах постоянная угроза со стороны Хаоса, демонов и зверолюдов, извращенных злыми силами Темных Богов. И, как никогда ранее, Империи нужны герои, ибо близится время сражения.
Южные земли - это название вызывает в воображении образы знойных джунглей, миазматических мангровых болот и чешуйчатых чудовищ, подобных которым многие видели лишь в охраняемых стенах Имперского зоопарка. Место воющей смерти, в тысяче и одной форме, каждая из которых хуже предыдущей.
Такова была надежда Готрека.
Погрузиться в молчание для Истребителя так же естественно, как валуну погрузиться в вязкую трясину, но мысль о погружении в этот зеленый ад заставила его пустить восторженную слюну, когда мы отплыли из Сартозы. Возможно, это была заманчивая перспектива разграбить один из сотен затерянных городов, которые, как говорят, усеивают Южные земли, словно камни, разбросанные среди высокой травы, а возможно Готреком двигало необоримое желание испытать свой топор о чешую одного из чудовищных сауров, которые, как говорят, бродят по тамошним джунглям. Что касается меня самого, то я не испытывал подобного энтузиазма.
Наше пребывание в Тилее лишь время от времени омрачалось ужасами, которые стали удручающе обыденными за время моего долгого сотрудничества с Готреком - охота на демона-кабана из Катраццы, например, или наша вылазка в зловонные логова скавенов далеко под руинами храма Мирмидии в Миральяно по поручению Ордена Пылающего Солнца, или даже странные обстоятельства поединка Готрека на зубчатых стенах Башни Преследования с существом, величающим себя Мордреком Проклятым, - что говорить, я привязался к этим залитым солнцем землям и их удивительным и разнообразным прелестям.
Готрек, как всегда, не поддался на мои мольбы. Действительно, с тех пор, как мы пережили экзистенциальные ужасы на Альбионе, Истребитель стал как никогда решительно настроен утопить свои мысли в красном вине побоища...»
- Из книги "Мои путешествия с Готреком", том VI
Герр Феликс Ягер (Альтдорф Пресс, 2525)
Глава I
- Вранье! – рев Готрека, исполненный возмущенного недоверия, прогремел по палубе «Орфео».
Перепуганные чайки, сидевшие на грот-мачте судна, устремились в соленый воздух раннего вечера. Птицы взмыли ввысь сквозь клубящийся туман, оставив после себя лишь россыпь перьев и отголоски своих неистовых криков. Команда судна, разношерстная компания негодяев из дюжины портов, приостановилась в своих трудах лишь на мгновение. За несколько недель, прошедших с тех пор, как они покинули порт Сартозы, моряки привыкли к периодическим вспышкам гнева Истребителя.
Феликс Ягер поднял голову.
- Ну, что там еще такое? - пробормотал он.
Его глаза сузились, а тонкие, загорелые черты лица на мгновение напряглись. Взгляд мужчины метнулся к мечу в ножнах, лежащему у перил на расстоянии вытянутой руки. Позолоченная рукоять клинка в виде драконьей головы, сверкнула в лучах заходящего солнца, и Феликс вновь обратил свое внимание на назревавшую на палубе стычку, будучи уверенным, что, если понадобится, он сможет в считанные мгновения выхватить клинок из простых кожаных ножен. Уже не в первый раз вспыльчивый нрав Истребителя заставлял их бороться за свою жизнь, и горький опыт научил Феликса всегда быть готовым к неизбежной огненной буре.
- Я не лгун! – рыкнул Готрек.
Истребитель ткнул своего обличителя в нос корявым пальцем. От силы удара несчастный повалился на спину. Гном был приземистым сосредоточием посеченной шрамами шкуры и стальных мышц, и Феликс не раз видел, как он убивает случайным ударом слева. Матросы, образовавшие полукруг, начали пятиться назад, давая Готреку и его новому товарищу по играм достаточно места.
- Гномы не жульничают, - вновь прорычал Готрек. - Жульничают только люди, эльфы и грязные Моот-скумы!
- Я не говорил, что ты жульничаешь! – крикнул моряк. - Я лишь сказал, что ты сделал удачный бросок!
Его рука метнулась к кортику, заткнутому за яркий цветной кушак, который он носил на талии.
- Не делай этого, - тихо попросил Феликс, - это только усугубит дело.
Он облегченно выдохнул, даже не подозревая, что сдерживал воздух в легких, когда матрос, явно сообразив, что ему лучше последовать совету, примиряюще развел руки в стороны от рукояти клинка.
- Так-то вот, - удовлетворенно хмыкнул Готрек.
Он сверкнул белозубой улыбкой, согнув, покрытые шрамами ручищи. Это напомнило Феликсу тигра, выпускающего когти. По крайней мере, Истребитель оставил свой топор там, где он стоял, прислоненный к бочке с водой. Феликс расслабился. Готрек не был по-настоящему зол. Ему попросту было скучно, что в некотором смысле было еще хуже …
- А, теперь извинись. Или я сделаю кошелек для монет из твоего скальпа, - потребовал Готрек, подкрепляя сказанное зловещими жестами.
Феликс закатил глаза и снова обратил внимание на жалкое состояние своего красного суденландского дорожного плаща, который лежал у него на коленях. В плаще было столько дыр, что он напоминал виссенландский сыр, и от дождя сейчас он защищал примерно с тем же успехом. Он аккуратно вдел нитку в иголку и принялся латать самую большую из дыр. За лоскутки нужного цвета и материал ему пришлось заплатить немалые деньги. Все труднее и труднее было найти суденландскую шерсть, окрашенную в нужный оттенок. Подчас у него возникало искушение просто купить новый плащ, а не латать старый, но это казалось ему как-то … не очень правильно.
Старый плащ пережил пожары, голод и наводнения. Он уберег его от дождя в темных лесах Империи и в туманных болотах Альбиона. Он не пропускал снег в горах Края Мира и солнце в знойных пустынях Арабии и на зеленых холмах Тилеи.
Его тонкие пальцы проследили за прорехами на ткани и скользнули по выцветшим пятнам. Каждое из них было воспоминанием, которое нужно лелеять, и историей, которую нужно рассказать. Так сказала его мать в тот день, когда купила для него этот плащ. Уже тогда он был старым. Феликс взял его с собой, когда уезжал в университет, как память о ней. Он поймал складку между пальцами и погладил грубую ткань
- Каждая отметина - это история, - пробормотал он.
Он глянул на свою руку и тонкую паутину шрамов, пересекавшую ее. Если каждая отметина рассказывала историю, то он был настоящим сборником историй. А Готрек, самое малое, многотомной эпопеей.
Не теряя хода своих мыслей, Феликс шустро поднял вверх ноги, когда давешний матрос, проехавшись по мокрой палубе, с грохотом вписался в бочку, на которой он сидел. Носком сапога мужчина оттолкнул стонущего неудачника в сторону и опустил ноги обратно.
Готрек расхохотался и направился к лежащему человеку. Широкое, морщинистое лицо Истребителя буквально лучилось неподдельным весельем, а единственный глаз сверкал озорством. Это было редкое для Готрека выражение лица, который, когда не был по локоть в крови, пребывал в угрюмом унынии, и Феликс, оторвавшись от своего занятия, постарался хорошенько изучить его. Как и у всех поэтов, вдохновение часто заставало его врасплох. В нынешнем выражении лица его друга был намек на того гнома, каким когда-то был Готрек Гурниссон - до того, как он обрил голову, покрасил и смазал жиром оставшиеся волосы, придав им форму высокого багрового гребня и, разумеется, принес клятву Истребителя, ступив на путь славной, искупительной смерти. Даже после стольких лет совместных приключений Феликс очень мало знал о прошлом Готрека, а работа мысли Истребителя была столь же загадочной, как и в тот день, когда он по пьяни поклялся следовать за Готреком и записать его несомненно славную и кровавую смерть.
- Думаю, ты высказал свою точку зрения, Готрек, - предположил Феликс, снова переводя взгляд на свой плащ.
- Я только разогрелся, дружище, - заявил гном, теребя повязку на глазу. - Мы просидели на этом судне несколько недель. Недель, дружище! Недель, когда я не чувствовал ни синяков на своей шкуре, ни вкуса крови во рту.
- Нужно ли напоминать, что это была твоя идея? - осторожно заметил Феликс.
Нрав Готрека был столь же переменчив, сколь и легендарен. Он мог с легкостью завестись от пустяка, а Феликс не хотел, чтобы гнев Истребителя обрушился на него.
Готрек нахмурился и сплюнул.
- Я бы не стал поднимать эту тему, - мрачно буркнул он.
- Тогда и я не буду, - примиряюще заявил Феликс.
Матрос, из чьего разбитого носа продолжала течь кровь, поднялся на ноги. Но Готрек продолжавший сверлить Феликса злобным взглядом, казалось, совершенно о нем позабыл.
- Ты потратил последнюю монету на эту авантюру. Я просто предположил, что ты не захочешь калечить экипаж, пока мы не доберемся до места.
Корабль "Орфео" направлялся в Мангровый порт, расположенный на восточном побережье Южных земель. Порт был настоящим форпостом и маяком для искателей приключений, преступников, пиратов и охотников за сокровищами всех мастей и происхождений. Его фундамент был заложен много веков назад исследователями из Катая, и с тех пор он много раз переходил из рук в руки - от Арабии до Тилеи и Эсталии. В наши дни он номинально находился под юрисдикцией Империи. По крайней мере так было, когда они покидали порт. Феликс достаточно знал о таких местах, чтобы понимать, не имеет особого значения, какой сейчас флаг развевается над частоколом.
- В конце концов, у нас впереди еще несколько дней пути, - добавил он.
Прежде чем Готрек успел ответить, моряк, зажимая сломанный нос, со всей силы ударил Истребителя страховочным штифтом по татуированному черепу. Штифт … разлетелся вдребезги, а моряк отшатнулся назад, пораженно глядя на сломанный кусок дерева в своей руке. Рот Готрека с лязгом захлопнулся, и он, наконец, злобно глянул на нападавшего.
- Я не с тобой разговаривал, - заметил гном.
Вытянув руку и схватив моряка за рубашку, он с легкостью поднял его в воздух и почти небрежным движением руки отправил бедолагу в непродолжительный полет к сотоварищам.
- Так что жди своей очереди, - напутствовал его Готрек.
Феликс тяжело вздохнул.
Взгляд Готрека метнулся к нему. Феликс благоразумно не сводил глаз со своего плаща. Истребитель хотел что-то сказать, но его слова потонули в диком реве "Держите его!" Лавина разъяренных матросов налетев на гнома, буквально похоронила его под собой. Феликс слегка отодвинулся назад, за пределы досягаемости назревающего побоища.
Готрек радостно взревел и вогнал мясистый кулак в живот одного из нападавших. Тот сложился вдвое, как нежданно сдувшийся бурдюк, и рухнул на палубу. Навалившиеся на гнома матросы, разлетелись в разные стороны, а Готрек пробирался сквозь их дрогнувшие ряды с воистину звериной ловкостью. Его первый противник испуганно вскрикнул, когда гном схватил его. Истребитель поднял кулак, готовый окончательно изувечить лицо несчастного, когда раздался пистолетный выстрел, буквально расколовший воздух.
Феликс оглянулся через плечо.
На верхней палубе покачивалась сгорбленная фигура капитана корабля, с усталым взглядом и с дымящимся пистолетом в одной руке и полупустой бутылкой Catrazza Red в другой. Капитан Болинас утверждал, что он из Нордланда, но Феликс никогда не знал ни одного нордландца, который говорил бы с таким ярко выраженным тилейским акцентом.
Болинас сделал добрый глоток из бутылки и устремил на собравшихся на палубе мрачный взгляд.
- Гурниссон, я буду благодарен тебе, если ты перестанешь калечить мой экипаж, - прорычал он. - Мы входим в опасные воды, и если нам не понадобится каждый матрос, то я тилиец.
- Ты и есть тилиец, Болинас, - заметил Готрек, позволяя своему противнику упасть на палубу.
- Ложь, клянусь Ульриком! - заявил капитан, салютуя гному своим пистолетом. - Я родился на морозных берегах Нордланда. Прекрати бить мою команду, Гурниссон.
Он покачнулся, когда корабль подхватила волна, и на мгновение Феликс испугался, что капитан упадет с палубы. Однако Болинас умудрился устоять на ногах с ловкостью профессионального пропойцы. У него были сомнения насчет этого человека и его дырявого и скрипучего корыта, но Готрек клялся в надежности капитана и его судна. Там была какая-то давняя история, хотя ни Истребитель, ни капитан не вызвались ее рассказать. Однако было ясно, что Болинас знает Готрека уже довольно давно.
- Дай мне эту бутылку, и будем считать, что дело сделано, - Готрек усмехнулся и протянул руку.
- Какая бутылка? - удивился Болинас, делая еще один глоток.
Он опустошил бутылку и выбросил ее за борт. Готрек на мгновение застыл, вытаращившись на него, а затем широко ухмыльнулся.
- Ха! Я знал, что ты не зря мне нравишься, Болинас, - рассмеялся он.
Феликс покачал головой и закончил стежок. Он завязал нитку узлом и откусил конец. Затем он поднял плащ, чтобы осмотреть его. Покачав головой, мужчина решил найти квалифицированную швею в ближайшем цивилизованном порту, куда они прибудут.
Он посмотрел за перила. Вдалеке черная лента побережья неспешно ползла по горизонту. Феликс нахмурился. В детстве он слышал немало рассказов о Южных землях, видел массивных разноцветных сауров в вольере императорского зоопарка в бытность своей учебы в университете. Но он никогда не думал, что ему придется пробираться через джунгли по следам самоубийцы Истребителя.
Готрек хлопнул его по спине, едва не сбив на палубу.
- Там смерть, дружище, - мечтательно сказал гном. - Я чувствую ее запах.
- Твоя смерть или чужая? - поинтересовался Феликс, накинул на плечи плащ.
Готрек продолжил, сделав вид будто не расслышал вопроса своего друга.
- Говорят, в тех джунглях водятся ящерицы размером с гору, человечек. С зубами, как копья, и когтями, как мечи, - со счастливым выражением на лице, вздохнул Готрек. – Конечно, не такая хорошая погибель, как дракон, но сколько их можно увидеть в этой жизни? - он пристально взглянул на Феликса. – Я видел одного.
- Мы чуть не погибли, сражаясь с той тварью, - содрогнулся Феликс.
Его рука инстинктивно нащупала рукоять клинка. В Карагуле была своя гибель. Клинок жаждал крови древних чудищ, и он на собственном опыте ощутил этот страшный, огненный голод, когда они с Истребителем познакомились с ужасающим Скьяландиром. С тех пор голод поутих, но иногда, в тихие минуты, он вспоминал, как нечеловеческая воля меча подкрепляла, а может, и подменяла его собственную, заставляя идти на верную, как ему тогда казалось, гибель. Феликс надеялся, что больше никогда не испытает этого.
Он прочистил горло.
- Я думал, мы ищем сокровища, а не гигантских ящериц.
Лицо Готрека просветлело.
- Да, - тихо произнес он. - Говорят, дави из Карак Зорна выложил целые проспекты своего царства драгоценными камнями, вырезанными и ограненными величайшими ювелирами гномьего рода, и разместил их так, чтобы один факел мог осветить все его владения. Щиты кланов были покрыты золотом, а топоры оправлены в серебро. Воины носили плащи из саурианской шкуры и доспехи из странного красного железа, найденного в глубоких каменоломнях в самом сердце непроходимых джунглей. Говорили, что они даже приручили огромных зверей и построили могучие цитадели на спинах самых крупных ящеров, дабы ездить на них на войну. Да, они были богаты и могущественны … в свое время, - Готрек положил руки на поручни, пока говорил. - Мы потеряли с ними связь задолго до Войны Возмездия, и многие утверждали, что вонючие элги использовали свою мерзкую магию, чтобы уничтожить твердыню и всех, кто в ней обитал.
Готрек буквально выплюнул последние слова. У него были все предрассудки его расы против их давних соперников, эльфов, хотя Феликс считал, что Истребитель несколько смягчился к остроухому племени после их приключений на туманном острове Альбион.
- Однако никто не знает наверняка … Никто не знает, где находится или находился Карак Зорн, - хмыкнул гном и сплюнул за борт.
- Я думал, что будет хоть какая-нибудь карта, - заметил Феликс.
Он давно уже хотел затронуть тему отсутствия таковых с тех пор, как они покинули порт, но Готрек до сих пор не давал ему такой возможности. Тем не менее, зная буйный нрав своего друга, Феликс колебался.
Готрек повернул голову, чтобы посмотреть на Феликса своим здоровым глазом.
- Карта, - язвительно протянул гном. - Почему я не подумал об этом? - Поручень скрипнул в его руках. - Мой народ - величайшие картографы в мире, человечек. Если бы существовала карта Карак Зорна, если бы когда-либо существовала карта Великой Южной Твердыни, неужели ты думаешь, что я не знал бы об этом?
Дерево надсадно затрещало, когда он крепче стиснул его.
- Так как же ты собираешься его найти? – отвернувшись, спросил Феликс.
Готрек задумчиво щелкнул языком, рассматривая поверх волн далекое побережье.
- Я узнаю его, когда увижу, - наконец, нехотя молвил он.
- Ты узнаешь его, когда увидишь? - удивился Феликс. - Что это значит?
- Джунгли не такие уж большие, - просто сказал гном.
- Готрек, Южные земли - это не просто "джунгли". Мы говорим не о Драквальде, - запротестовал Феликс. Готрек не смотрел на него. Человек в свою очередь уставился на Истребителя, и понимание снизошло на него, как вечерняя прохлада. - Готрек, мы не можем прочесать каждый дюйм Южных земель! На это уйдут десятилетия!
- Нам не нужно прочесывать каждый дюйм, человечек. Только внутреннюю часть, ближе к тому месту, где горы Края Мира прорезают джунгли, - заметил Готрек. - Это займет всего несколько лет, не больше. - Он заколебался. - А может, и десять … - затем добавил, словно защищаясь. – Проклятье! Я не виноват, что вы, люди, так мало живете.
Феликс уставился на гнома. Затем он оглянулся на береговую линию, которую теперь в основном скрывал густой туман, с наступлением вечера поднимавшийся от темных вод, и почувствовал, как у него заныло в животе. Десять лет знойных джунглей и кишащих насекомыми болот. Десять лет пряток с жутко голодными драконами и прочими ужасами, таящимися в этой смертоносной земле. Он закрыл лицо руками и тихо застонал.
- Я должен был просто позволить императорской кавалерии затоптать меня, - простонал он.
- Этот проклятый туман становится все гуще, - хмыкнув, сказал Готрек, - я бы поклялся, что это проделки эльфов, не будь мы уже далеко за пределами их проклятой твердыни.
Феликс непроизвольно вздрогнул. Остров Солнца они видели лишь издалека, сквозь завесу тумана и чар, но воздушные силуэты эльфийских боевых кораблей были совсем близко, рассекая окутанные туманом волны со скоростью и грацией, по сравнению с которыми даже величайшие галеоны Мариенбурга казались раскачивающимися пробками. Однако они прошли через эльфийские воды без помех.
- Если бы не эта проклятая крепость, на нас, скорее всего, уже напали бы корсары темных эльфов или еще какие-нибудь пираты, - сказал Феликс.
- Я знаю, - проворчал Готрек. - Проклятые эльфы вечно все портят.
Гном провел рукой по клубящемуся туману, и тот мгновенно растаял.
- Проклятый туман, - прорычал он.
Феликс нахмурился, проведя рукой перед лицом. Странный туман пробудил в его памяти неприятные воспоминания о тумане, с которым им довелось столкнуться в Альбионе.
- Надеюсь, Болинас достаточно трезв, чтобы провести нас через него, - пробормотал Феликс.
Он повернулся спиной к борту корабля. Туман полз по палубе и клубился вокруг мачт. Команда погрузилась в себя и заметно притихла. Некоторые, особенно те, кто стоял ближе всего к поручням, бросали нервные взгляды по сторонам. Что же такое они знают, чего не знаем мы, задался вопросом Феликс.
- Болинас лучше всего плавает, когда пьян, - заявил Готрек, оттолкнувшись от поручня и попятившись к тому месту, где оставил свой топор.
Феликс выхватил меч и закрепил ножны на поясе. Он увидел, как один из товарищей Болинаса раздает экипажу тесаки и абордажные пики. Определенно, что-то назревало. Оглядевшись, Феликс заметил Болинаса за штурвалом, в его руке была новая бутылка, а взгляд был устремлен на клубящийся туман впереди. Феликс поднялся к нему на верхнюю палубу.
- Судя по всему, ваша команда готовится к неприятностям, капитан, - тихо сказал он.
Болинас прищурился.
- Да, как я и говорил, это опасные воды, - ухмыльнулся он.
- Пираты, - догадался Феликс.
- Пираты … Да, верно, пираты, и кое-что похуже пиратов, - загадочно молвил капитан. Он сделал добрый глоток из своей бутылки. - Честно говоря, пираты были бы благословением от Ульрика. Мертвые не спокойны в этих водах, Ягер. – Болинас прижал бутылку к щеке, словно стараясь охладиться и продолжил. - Мы недалеко от Горького моря и флотов из кости и меди, которые бороздят эти темные волны.
Феликсу понадобилось лишь мгновение, чтобы осознать значение слов Болинаса.
- Земля мертвых, - прошептал он.
Почувствовав, как мороз продирает его по коже, Феликс поплотнее натянул на себя плащ. Он слышал истории о Земле мертвых еще мальчиком, а совсем недавно о них испуганно шептались в Тилее. О земле, где давно царила смерть, но не было покоя. О великих городах-гробницах, охраняемые легионами скелетов, где правили неумирающие цари, все еще закутанные в свои могильные саваны. Некогда могущественная империя, превратившаяся в пыль и гремящие кости в результате какого-то давнего катаклизма.
- Я думал, мы далеко от Зандри, - сказал он, назвав великий прибрежный некрополь, которого так боялись моряки из Сартозы. - Разве не оттуда, как говорят, выходят боевые флоты мертвецов?
- Верно, но мы находимся недалеко от Залива Страха, и именно оттуда отплывают флоты городов-гробниц, граничащих с Южными землями. Так я слышал, но, к счастью, никогда не видел, - сказал Болинас, сделав еще глоток. - И я не спешу это исправить.
- Нас двое, и мы едины, - пробормотал Феликс, покрепче сжав рукоять Карагула.
Он не раз сражался с восставшими мертвецами и терял из-за них друзей … да и не только друзей. Феликс закрыл глаза, когда бледное аристократическое лицо всплыло на поверхность его памяти, и отогнал болезненное воспоминание о потерянной кислевитской возлюбленной. Ульрика ушла во тьму, но в этом не было ее вины. Где она сейчас, он не мог сказать, да и не желал думать об этом, как и о том красноглазом существе, в которое она превратилась.
- Я видел их, - прорычал Готрек.
Феликс, непроизвольно подскочив, обернулся. Истребитель подкрался к ним незаметно, туман заглушал его приближение.
- Я тоже с ними сражался, - Истребитель протянула руку и выхватила бутылку у вяло запротестовавшего Болинаса. Готрек поднял бутылку и одним залпом осушил ее. Бросив ее на палубу, гном продолжил. - Они умирают, как и любой другой узкулар. Разбей череп или позвоночник, и они не представляют угрозы. - Он многозначительно поднял топор. В свете фонарей, подвешенных к мачте, древние руны, выгравированные на лезвии, странно мерцали. - Сухие мертвецы затерялись в сумрачных веках, человечек. Они живут в далеком прошлом и даже не догадываются, что мертвы.
- От этого мне не легче, если я столкнусь с ними, - угрюмо буркнул Феликс.
Хотя, если честно, Феликсу было несколько забавно слышать, как гном обвиняет других в том, что они заблудились в прошлом. Однако лучше оставить свои эмоции при себе. Неизвестно, как их воспримет Готрек.
- Череп и позвоночник, человечек, - еще раз повторил гном. - Просто целься в череп и позвоночник.
- Замечательно, - скривился Феликс. - Я буду иметь это в виду.
После этого они больше не разговаривали, стоя в тишине, которая, казалось, длилась несколько часов. Болинас вел "Орфео" через туманные воды, руководствуясь не только инстинктом старого морского волка, но и указаниями, которые выкрикивали ему члены команды, сидевшие на верхушках мачт. Сторожевые фонари были зажжены и развешаны на всех доступных выступах, но клубящийся туман с легкостью поглощал жалкие островки света. Мангалы и факелы не помогали, и вскоре трудно было различить даже нос корабля.
От скуки Готрек открыл бочонок эля и сидел на палубе, потягивая спиртное. Феликс, в свою очередь, чувствовал себя слишком возбужденным, чтобы пить или отдыхать. Он смотрел на туман и лениво поигрывал рукоятью меча, думая о выжженных солнцем пустынях и допотопных гробницах. Часть его, разумная часть, содрогалась от одной только мысли, что придется несколько месяцев подряд продираться сквозь грязь Южных земель. Но другая его часть, та самая, что заставила его некогда поклясться на крови безумному одноглазому карлику, была заинтригована. Отец Феликса финансировал одну из первых попыток гильдии исследователей Альтдорфа составить карту Нехекхары, и Феликс до сих пор помнил древний, рассыпающийся папирус, который отец повесил на стену своего кабинета, сохранив его в толстой деревянной раме.
В детстве он часами смотрел на этот папирус с его странными пиктографическими письменами. Казалось, он обещал вход в удивительный мир за пределами скучных границ компании "Ягер и сыновья", мир опасностей и приключений. Феликс вздохнул. И то, и другое он получил в избытке за последние несколько лет. Иногда Феликсу казалось, что приключений, выпавших на его долю, хватит на несколько жизней вперед. Он записал едва ли треть из них, так как времени на сочинительство всегда не хватало. Иногда Феликс задавался вопросом, найдется ли когда-нибудь это время, или он погибнет раньше …
Из тумана донесся странный протяжный звук.
Он пронесся по воздуху и угас, прежде чем Феликс смог сосредоточиться на нем. Он мгновенно напрягся, все мысли о сочинетельстве были выброшены из его головы внезапным выбросом адреналина.
- Готрек, ты слышал это? - вопросил он, оборачиваясь в поисках Истребителя.
Готрек уже был на ногах, с топором в руке и с решительно сузившимся единственным глазом.
- Тихо, человечек, - прорычал он.
Гном подошел к перилам, наклонив голову.
- Что ты слышишь, Гурниссон? – подал голос Болинас.
- Тссс – шикнул Готрек, вскидывая руку.
Болинас мгновенно умолк.
Феликс услышал … это мгновение спустя. Тупой, ритмичный стук - бум-бум-бум, - от которого волосы на его загривке встали дыбом. Казалось, он пронизывает туман со всех сторон, и на мгновение Феликсу почудилось, что это плеск волн или даже пушечная канонада, но проклятый звук был слишком регулярным, чтобы быть чем-то подобным. Мужчина прищурился, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь плотные клубы тумана, но что бы ни вызывало этот звук, оно, несомненно, находилось слишком далеко.
- Готрек, - прошептал он, - что это?
Гном не ответил. Истребитель вглядывался в туман, его губы были мрачно поджаты, а топор покоился на груди. Стук становился все громче. Команда, замолчавшая, когда туман окутал их, начала тревожно шептаться между собой, пока резкий окрик помощника Болинаса, грузного бретонца с лицом, похожим на днище речной баржи, и мускулами, почти такими же вздутыми, как у Готрека, не заставил ее поспешно вернуться к своим обязанностям. Стук не прекращался, и тут, как бы вскользь, Феликсу показалось, что он уловил всплеск.
В это мгновение чайки, которые не покинули «Орфео» даже во время вспышки гнева Готрека, устремились в небо, оглашая окрестности какофонией жалобных криков и бешеного биения крыльев. Птицы взмывали вверх с таким отчаянием, которое Феликс раньше наблюдал только у голубей, пытавшихся спастись от уличной кошки. Он наблюдал за их бешенным бегством, пока не потерял из виду в сгущающемся тумане. Когда последние чайки исчезли, прекратились и их крики, как будто птиц и не было вовсе. А стук продолжался, не прекращаясь и становясь все громче и громче.
В отличие от зубодробительного шума, ветер становился все слабее и слабее, пока паруса и вовсе не поникли, словно пустые бурдюки, и "Орфео" не замедлил ход. Туман сгустился вокруг неповоротливого судна, и вскоре он уже перекатывался через поручни и вился вокруг мачт, принося с собой удушающую жару. Феликс вытер пот с лица подолом своего плаща.
- Куда исчез ветер? - спросил он.
Собственный голос показался Феликсу каким-то металлически скрипучим и глухим.
- Он улетел вслед за чайками, - тихо произнес Болинас. Из голоса капитана исчезла грубость. Страх отрезвил его. - Мы попали в кислую воду.
Феликс хотел было спросить, что он имеет в виду, но передумал. Покрепче сжав рукоять меча, он собирался было присоединиться к Готреку у поручней, когда его внимание привлек корабельный компас. Компас представлял из себя большой прибор, состоящий из равных частей латуни и стекла и вделанный в богато украшенный резьбой деревянный корпус в форме грозного имперского грифона. Грифон приседал под тяжестью компаса, его когти держали прибор ровно, в пределах прямой видимости рулевого. Феликс взглянул на компас, пока шел к поручням, отвернулся, а затем, когда увиденное дошло до сознания, остановился и снова посмотрел на него. Его глаза слегка расширились, и он выругался, глядя, как стрелка бесцельно крутится по кругу.
- Компас! Готрек, посмотри на компас, - громко прошипел Феликс, пытаясь привлечь внимание Истребителя.
Готрек проигнорировал его.
- Оставь это, человечек. Только эльфы и люди доверяют таким устройствам. Гном всегда знает, в какую сторону ему идти, - хмыкнул Истребитель.
Его глаза сузились, когда он вглядывался в туман. Феликс знал, что гном видит дальше и яснее человека, но сомневался, что даже Готрек способен хоть что-то разглядеть сквозь такой густой туман. Стук становился все громче, как будто то, что его вызывало, неуклонно приближалось. Казалось, оно прорывается сквозь туман к ним, и от этого пульсирующего звука у Феликса заныли зубы.
- Чисто из любопытства, в каком сейчас направлении находится ЭТО? - вмешался Болинас.
- Север – тотчас же ответил Готрек, но подумав с минуту, поправился. – К северу, - он сплюнул и посмотрел на Болинаса. - Мы сбились с курса, стоило нам войти в этот проклятый туман.
- Ничего не поделаешь, - проворчал Болинас. – Как можно ориентироваться в пространстве, если ничего не видно. Мы можем только надеяться, что не напоремся на риф или не сядем на мель, - капитан угрюмо посмотрел на Истребителя. – Знал же, что не нужно было пускать тебя на борт, Гурниссон. Ты проклят!
- Я не собираюсь лишать себя шанса на гибель из-за какого-то вонючего тумана, - огрызнулся Готрек.
Он воздел свой топор над головой, и на мгновение Феликсу показалось, что гном собирается обрушить его на туман в знак бессильной ярости. Однако Истребитель выглядел скорее задумчивым, чем воинственно-агрессивным.
- Что это? – повторил свой вопрос Феликс.
- Кажется, я понял, что это за шум, - изрек Готрек.
В его голосе прозвучала веселая нотка, которую Феликс уже успел узнать и потому научился бояться. Если Готрек был счастлив, это означало, что другие, в том числе и Феликс, скоро станут очень, очень несчастны. Истребитель оглянулся на Болинаса и сказал:
- Я бы посоветовал тебе достать боевой ром и подготовить команду к бою, Болинас, потому что мы здесь не одни.
Болинас на мгновение уставился на Истребителя, а затем в его глазах вспыхнуло понимание.
- Зубы Ульрика, - прорычал он. - К оружию, парни!
- Что? Что это? - вскричал Феликс, в тщетной надежде, что его услышат.
Ритмичный стук был теперь достаточно громким, чтобы вызвать боль в барабанных перепонках, и он прокатился по палубе, словно гром. В это мгновение Феликс услышал еще кое-что. И это «кое-что» сильно напоминало шум от работы множества весел.
- Ты что, не слушал меня, парень? Не только живые интересуются этими водами - смотри! - Готрек ткнул пальцем в туман.
Феликс посмотрел в указанном направлении, и через мгновение почувствовал, как заныло его сердце. Галеры, вынырнувшие из тумана, были длинными, узкими, низко сидящими на воде, но при всем при этом они были намного больше и тяжелее "Орфео". Действительно, корабль Болинаса выглядел детской игрушкой по сравнению с массивными громадинами, которые неслись по воде им навстречу.
Их была дюжина, и двигались они гораздо быстрее, чем любое океанское судно, которое Феликс когда-либо видел. У каждой из них было по три огромных весла с каждой стороны, которые прорезывали в воде настоящие пенистые борозды, неумолимо продвигая галеры вперед. У каждой галеры был один квадратный парус, украшенный, по его мнению, стилизованным изображением аспида или гадюки, закрепленный на толстой мачте, в центре судна, и малый треугольный парус, закрепленный на меньшей передней мачте.
На высокой кормовой палубе каждой из галер тощие фигуры били в пузатые барабаны, а странные скелетообразные существа сгрудились у бортов. Феликс почувствовал, как по коже поползли мурашки, когда он увидел пожелтевшие голые кости этих воинов. Он и раньше встречался с нежитью, но она никогда не приводила его в ужас. Кости должны покоиться в могилах или гробах, а не быть оживленными и вооруженными.
Ближайшая галера подошла так близко, что Феликс смог разглядеть диковинные иероглифы, тщательно выгравированные на бронзовом таране, который был уверено нацелен в самую середину корпуса «Орфео». Болинас выкрикивал приказы, даже когда крутил штурвал, тщетно пытаясь повернуть корабль и избежать неизбежного.
Феликс уставился на приближающееся судно, на мгновение застыв от осознания собственной беспомощности перед лицом надвигающегося хаоса. Готрек отчаянно ругался, бурно жестикулируя, скорее расстроенный сложившейся ситуацией, чем реально испуганный.
С другой стороны судна раздались предупредительные крики членов экипажа. Феликс обернулся, и его глаза расширились, когда он увидел вторую флотилию галер, несущуюся к "Орфео" с противоположной стороны. На их парусах вместо змеи красовалось то, что он принял за ястреба или другую хищную птицу, но в остальном, на его нетренированный взгляд, оба флота были идентичны. Массивные боевые громадины споро надвигались на него, для Феликса этого было вполне достаточно.
- Похоже, мы застряли между задницей тролля и его любимым стулом, человечий отпрыск, - прокричал Готрек. Он потряс топором в манере " иди сюда’ в сторону ближайшей галеры. -Ну, давай, иди сюда, ты, послед пыльного канюка! Иди к Готреку!
На мгновение Феликсу показалось, что Болинас невероятным образом увел свой корабль с пути галеры, и сердце его забилось в ликовании … Затем раздался душераздирающий хруст бронзового тарана, вгрызающегося в кормовую палубу, и "Орфео" отбросило в сторону настоящим взрывом из дерева и такелажа. Люди отчаянно закричали, когда их подбросило в воздух. Сила удара разорвала корабль на две части, переломив его у мачты.
Феликса подбросило высоко в воздух. Как в замедленной съемке, перевернувшись на бок, он увидел, как Болинас, все еще державшийся за руль, летит вперед в облаке щепок. Грузный помощник исчез в кроваво-красном облаке, когда мачта опрокинулась набок, а тяжелый шкив, оторвавшийся от такелажа, ударил его по черепу, опрокинул вниз головой в поджидавшую нечастного воду. А Готрек с топором в руке и песней смерти на устах, казалось, поднимался прямо по облаку обломков к корпусу галеры, которая разрезала "Орфео" на пополам.
Последний раз Феликс видел Истребителя в тот момент, когда топор Готрека вонзился в борт галеры. Гном, кажется, даже не заметил отсутствия своего летописца. А, возможно, ему попросту было все равно.
Феликс плюхнулся в воду.
Он сильно ударился об воду, воздух выбило из легких. Вода, подобно живому существу, жадно вцепилась в него, увлекая в свои темные глубины. Плащ Феликса сперва раздулся, а затем сжавшись, облепил его, словно саван покойника. Когда он начал быстро погружаться на дно, проклятая одежина принялась немилосердно его душить в своих влажных и тяжелых складках. Легкие Феликса готовы были разорваться от недостатка воздуха … Ставшая неподъемной кольчуга сдавила ноющую грудь, и молодой мужчина дико забился, пытаясь освободиться от невидимых тисков немилосердного моря.
Тела несчастных моряков проносились мимо него, кружась в темноте в каком-то жутком танце смерти. Куски расколотого дерева, сломанный такелаж, канаты и бочки пронзали мрак воды, по дуге устремляясь вниз, в жадно поджидавшую их глубину.
Феликс оторвал от лица край плаща в тот самый момент, когда в его сторону устремился увесистый обломок кормы. Удар пришелся вскользь, лишь ускорив его падение. Тьма терзала разум Феликса, отдаваясь невыносимой болью в избитом теле. Силы его были на пределе! С каждым ударом сердца он сопротивлялся все слабее и слабее, пока вода не заключила его в свои объятия. Соленая вода ворвалась в нос, рот и уши, и Феликс явственно услышал, как его собственное сердце замедляет работу … Искра жизни угасала, и он это прекрасно осознавал!
Феликс уже ничего не видел, кроме калейдоскопа ярких красок, бешено скачущих перед его внутренним взором. Ему хотелось только закрыть глаза и отдохнуть, хотя бы на мгновение, пока не вернутся силы. Последней мыслью, сверкнувшей в сознании, прежде чем чернота поглотила его, был слегка ироничный вопрос в пустоту, найдет ли еще Готрек такого дурака, готово таскаться за ним по свету и описать его героическую гибель …