Крыса
Кто не знает нашего Магомеда? Да его все в хуторе знают. Вон он пронесся по улице на своей красной «Яве», пыль через час только сядет. Еще тот шумахер!
Мага живет не в хуторе. Что ему тут делать? Он живет и работает на чабанской точке. А она далеко за хутором, на восток, в балке, над прудом, блеет по вечерам многоголосым стадом, тает по утрам в розовой степной дымке.
Что такое «точка»?
А это три овчарни-тепляка, окруженные высоким тыном от волков. А чтобы волки не подрыли тын, с внутренней стороны проходит еще и широкая, метра три, загата из старой соломы. Да и высотой то же местами метра три будет. К этой самой загате жмутся овцы и в знойные дни июля и ветренные декабрьские морозные вечера.
Есть там выбеленный известкой небольшой домик чабанов. Три – четыре акации да мелкая абрикоса-дичка над ним, занесенных сюда бог весть какими степными ветрами.
Вот и вся «точка».
У Маги там и дом и семья. Все у него там.
А вообще парень он очень хороший. Трудяга еще тот. И в овцах хорошо разбирается. Хоть и молодой еще. У него на точке всегда порядок. И приплод и привес есть.
Точку эту в семидесятых годах еще его отцу дали: трудись на благо колхоза, Ахмед! Но и себя не забывай. Ахмед, отец Маги, прожил на этой точке, почитай, всю жизнь, работал неплохо, даже в самые скудные годы давал план и по ягнятам и по настригу шерсти. Премии и награды получал. А потом годы ушли, ведь так короток век человеческий, Ахмед уехал на родину, доживать свои года, а Мага, старший сын, остался на точке. Женился, стал работать. Отец ведь многому научил.
Работает неплохо.
И так же дает план по ягнятам и настригу шерсти.
А мне, как ветеринару, от него надо еще и сохранность поголовья. В том числе и молодняка.
Но и это у Магомеда есть! Короче, во всех отношениях молодец!
Но есть у Маги один недостаток. Скорее, беда, чем недостаток.
Это его какая-то просто патологическая жестокость. И причем она у него всегда возникает на пустом месте. Один раз он, этот калигула с герлыгой, чуть не убил на моих глазах овцу. Той самой герлыгой. За то, что бедное животное не выполнило его команду прыгать в раствор креолина. И тут его кавказский характер совершенно не причем. Тут, как сказал бы товарищ Саахов, «лечиться надо».
И вот однажды приключилась с ним на этой почве одна история.
Ранним июньским утром, едва взошло солнышко, я подъехал к Магомедовой «точке» на своем престарелом коне Воронке, на старенькой, видавшей виды бидарке. Что такое бидарка? Да ничего сложного!
Арба с кузовком на двух колесиках. Только колеса уже резиновые, с культиватора, да и подрессорена. Две акациевые оглобли. Вот и вся затея.
Раньше, в годы молодости наших отцов, на таких даже председатели колхозов ездили. Смотрите «Кубанские казаки» Ивана Пырьева, там все это хорошо показано.
Так вот. Подъезжаю я. Аккурат к домику, где с семьей проживает Мага. Я же вижу, красная «Ява» стоит у порога. Значит, хозяин ее тут.
Дело в том, что Магу рано утром можно еще дома и не застать. Еще тот волчара. Где-то шлындает по ночам. Но чтобы днем он отсыпался – не-ет, так не бывает!
Я спрыгнул, накинул вожжи на облучек, благо, мой Воронок конь смирный, никуда не денется.
Под навесом сидит Магомед, руки длинные свои свесил, язык у него набок, весь мокрый, только злющие глаза сверкают из полутьмы навеса. И никак дух не переведет!
А степной летний день на дворе разгорается, сверкает жаркими солнечными лучами, поет-заливается веселыми трелями жаворонков да стрижей!
Ну, я-то вижу, что человек этот только что вышел из боя. Не трогаю, даю отдышаться. Присел на скамейку, помалкиваю.
Наконец он успокоился малость:
-Ч-чай будешь? П-пойдем, расскажу тебе…
Вот вам вся история вкратце.
Мага, как всегда, на своей красной «Яве» возвращается очень рано на «точку», домой. К молодой жене и годовалому сыну. Ну, джигит, он и в Африке джигит!
Видит, что жена его молодая уже встала, так как сынок его в своей детской коляске мирно посапывает уже не в домике, а под навесом, свежим утренним воздухом дышит. Ползунки-пеленки тут же сохнут, слегка покачиваясь на утреннем легком ветерке.
Страстные отцовские чувства вдруг горным потоком, бурной рекою нахлынули в потеплевшую душу Маги.
Он склонился над коляской, бережно поправляя отвернувшееся одеяльце и вдруг…
И вдруг он видит крысу!!
Нет, крыс он, конечно, видел и раньше. Их вон, в сарае, особенно вокруг зерносклада, тьма ошивается. Жрут то, что остается после отары.
Дело обычное. На них и внимания никто особо не обращает.
Но когда Мага видит, что проклятая крыса, блестя маленькими своими глазенками, как ни в чем не бывало сидит на одеяльце его сынишки, мирно спящего в своей коляске…
В эту самую минуту… Нет!
В эту самую секунду проснулся в нем праведный гнев горца, гнев свободного человека, гнев молодого отца!!
Широкой своей ладонью Магомед с размаху смахнул эту мирную крысу с одеяльца своего сынишки и та, ударившись со всего маху о дощатую стенку навеса, свалилась на пол, уселась, раскачиваясь и дико вращая своими маленькими круглыми глазками!
Пылая праведным своим гневом, Мага тут же, не давая этой серой хищнице опомниться, ухватил ее за ее длинный трясущийся хвост и хряпнул ее еще раз о ту же дощатую стенку навеса!
Но и это было еще не все!
Он с крысой, находящейся в бессознательном положении, выскочил во двор, а там стояла, медленно остывая от степных ночных дорог, его красная «Ява».
Магомед бросил несчастную крысу в траву, под картер мотора. С улыбкой победителя он выдернул из карбюратора шланг бензопровода, открыл краник.
И бензин, ударяя в ноздри терпким своим духом, обильно полился на шкуру несчастного неподвижного животного, позволившего себе немного прогуляться по одеялу годовалого сына самого Магомеда…
Мамы! И папы! Не читайте дальше своим деткам этот рассказ!
Он содержит сцены насилия и… безумия!
Неспешно перекрывши кран, Мага, презрительно улыбаясь, с силой отбросил носком адидасовского своего кроссовка мокрую крысу подальше от мотоцикла. Достал из кармана коробок спичек…
Эх, кто носит фирму «Адидас», тому любая девка…
Вспыхнувшая крыса, до этого не подававшая признаком жизни, вдруг взвизгнула, подскочила и кометой, метеором понеслась туда, откуда и пришла: к базам, к той самой старой соломенной загате вокруг тепляков, к которой не только прижимались от жары овцы, но и в которой жили себе, жили и никого не трогали великие и неисчислимые полчища ее сородичей.
Мага с пол-мига стоял, как вкопанный. Он же думал, что она сдохла! Но когда пылающий комок, отбрасывая мелкие искры, метеоритом стал приближаться к сухой, как порох, соломе загаты, он сорвался с места…
Стайеры, пылая надеждой на олимпийское «золото», на всемирной Олимпиаде - так не стартуют. Самые дикие волки, услыхавши под ухом ружейный залп - так не рвут когти. Вор, дрожащими руками открывший наконец дверцу несгораемого сейфа и услыхавший позади себя шаги охраны, так не покидает свою работу, как побежал тогда наш Мага.
Пылающий ком крысы все равно скрылся где-то в соломенной, сухой, как порох, загате.
Мага в последний миг все же увидел, куда она влетела.
И вот он уже упал ничком и как кот за мышью, неистово работая ладонями, принюхиваясь к запаху паленой крысиной шерсти, стал разгребать старую, слежавшуюся годами солому.
А впереди, где-то там, в прелой толще старой загаты, все еще блестело и сверкало зарево горящей, обезумевшей, убегающей от него крысы…И наконец, то ли силы уже покинули бедное животное, то ли сила воли Маги сделала свое дело – его ладонь прочно и уже во второй раз за этот день ухватила тонкий крысиный хвост…
Обгоревший комок бедного животного вновь отправился в полет.
Мага еще раз осмотрелся, не горит ли где солома. Выбросил то, что горело, затоптал остатки огоньков своими «адидасовскими» кроссовками.
Презрительно взглянувши на черный труп крысы и с полным чувством удовлетворения, Магомет, с трудом переводя дух, поплелся через пустырь к домику, где ни о чем не догадываясь, так же продолжал мирно спать, посапывая, его годовалый сынок.
Разные мысли крутились в его голове.
Но с того дня стал Магомет другим человеком. Все больше молчал. «Яву» продал. Книжки стал разные умные читать.
А вот отару он забросил.
И следующей весной его на «точке» не стало.
Куда делся – никто не знает.