ЭПИЛОГ
1
Допрос продолжался уже четвёртый час, а ничего путного Галине так пока добиться и не удалось. Святослав держался очень хорошо и не подавал никаких признаков усталости, что было особенно удивительно: ведь он, по сути, не спал уже двое суток. Впрочем, как Гордин сам шутливо заметил, ему приходилось проводить без сна и более значительные периоды времени. "За рулеткой часов не наблюдают, - объяснил он. - А у вас тут в некотором роде казино".
Галину это замечание несколько покоробило, но она никак его не прокомментировала. Вступать в пререкания со Святославом не имело никакого смысла, более того - это могло повредить делу. Сравниться с ним в остроумии она всё равно не надеялась, а вот отклониться от сути можно было очень легко. Собственно, к этой самой сути они так пока и не могли подобраться. Гордин в своих речах - а говорил он много и с желанием - упорно обходил стороной всё, что было связано с ограблениями. Галина прекрасно понимала подобную тактику, однако начинала невольно раздражаться той последовательностью, с которой подозреваемый её использовал. У Святослава было перед ней важное преимущество - его не поджимали сроки. Он много сколько угодно отшучиваться и говорить о всякой ерунде, ничуть не беспокоясь о последствиях, ведь теперь ему уже нечего было терять. На неё же с самого начала давил прокурор, требовавший результата как можно скорее. Уж слишком резонансным получалось дело, к тому же информация о произведённом аресте успела просочиться в прессу. Галине нужен был результат, но Гордин отнюдь не разделял её устремлений.
- У вас же, как вы говорите, все козыри на руках, - с тонкой улыбкой заявил он ей. - Ну что ж, играйте вашими козырями, а я посмотрю.
- Вы думаете, Святослав Павлович, что мне не удастся ими воспользоваться? - в тон ему спросила Галина. - Очень зря, имейте это в виду. Вас задержали с поличным, не забывайте. В тубусе у вас была картина стоимостью много миллионов долларов. Это тянет на очень хорошую статью, а ваше запирательство только усугубляет ваше же положение.
- Да-да, именно это вы и должны говорить, - усмехнулся он. - Только меня вам провести не удастся. Не зря же вы вырвали меня у этого грубияна-полицая и привезли сюда. Именно меня - заметьте. Правда, ещё и этого карточного шулера, - я не слишком хорошо вникал в род его деятельности - но это уже не моё дело. Меня, знаете ли, поневоле интересует моя собственная судьба, так уж устроен человек. Я вам очень нужен, и это можно понять. Поэтому чем бы вы там мне ни угрожали, без моих показаний у вас не срастётся.
Галина старалась не показать ему своего раздражения, но ей это не слишком-то удавалось. Ведь он был во многом прав, а чужая правота порою сильно коробит. Весь вчерашний день ей пришлось провести в упорной глухой борьбе с полицией, результатом которой стал компромисс: она забирает к себе в прокуратуру Святослава (главного фигуранта) и своего информатора (этого Ганичев отпустил с лёгким сердцем), зато уж остальные подозреваемые остаются в главном управлении, и работа с ними будет вестись именно там. Галина согласилась на эти условия скрепя сердце, в основном потому, что рассчитывала "раскрутить" Святослава. В полиции остался другой представитель прокуратуры, он должен был следить за соблюдением законности, однако Горькова не слишком на него надеялась. Вполне возможно, думала она, что те трое, что остались в руках Ганичева, расколются гораздо быстрее. Довесов пожалуй что и продержится, хотя бы некоторое время, но чего ждать от модели и неудачника-игрока. Вряд ли у них хватит ума и силы воли для такого последовательного запирательства, которым козыряет Святослав. А если они начнут говорить, в то время как Гордин всё ещё будет молчать... Да что тут рассуждать, это будет просто катастрофой. Прокурор станет рвать и метать, да она и сама себе подобного не простит. А ведь так всё хорошо начиналось...
Ну хватит, одёрнула себя Галина. Рано пока бить тревогу, в её арсенале имеются ещё кое-какие приёмы.
- Без ваших показаний, Святослав Павлович? - переспросила она как бы озадаченно и даже слегка приподняла бровь. - Но у нас ведь будут не только ваши показания. Ваш друг Григорий Довесов, уверена, сможет сообщить полиции много интересных сведений.
- Гриша? - усмехнулся Гордин. - Вы его плохо знаете. Не такой он человек, чтобы поступаться друзьями.
- Возможно, что и не такой. Но есть ведь ещё его сестра... двоюродная, кажется? А ещё - этот ваш картёжник, которому вы поручили отвлечь внимание охранников, не так ли? (Святослав презрительно пожал плечами) Ну и, наконец, вор-карманник, на которого у нас имеется пухлое досье. Неужели вы думаете, что хотя бы один из них не расколется? В таком случае вы наивнее, чем я думала, Святослав Павлович. Какой им смысл вас выгораживать? Они с вами едва знакомы, не так ли?
Однако и на эту хитрость Гордин не поддался.
- Они, конечно, могут говорить вам что угодно, - равнодушно ответил он, - только чем, спрашивается, они смогут доказать свои слова? Мои показания против их, их - против моих, как ни верти, а выйдет баш на баш, и ничего толкового вы всё равно не добьётесь.
Он умолк и с вызовом посмотрел на следователя. Галина не отвела глаз, она не готова была уступать.
- Вы играете, Святослав Павлович, вы продолжаете играть, - медленно, делая ударения на каждом слове, сказала она. - Только ставки в этой игре совсем не в вашу пользу. Я не стану спорить, человек вы в городе довольно известный, и, полагаю, кое-какие связи у вас есть. Возможно, вы надеетесь на них. Однако должна вас предупредить, что дело взято на личный контроль прокурора, и он не позволит ему зайти в тупик. Не такой человек наш прокурор. И к тому же слово хотя бы трёх человек - а я уверена, что мы сможем разговорить по крайней мере троих, - будут повесомее вашего. В этом можете быть уверены. И не забудьте, вас зафиксировали камеры. Это-то вы как объясните?
Святослав некоторое время молчал, что-то обдумывая.
- Камеры - совершеннейшая ерунда, учитывая качество изображения большинства камер, которые мне известны, - выдал он наконец. - Я бы сказал, что с вашей стороны весьма неосмотрительно апеллировать к камерам. Хотя прошу вас заметить, что я вовсе не отрицаю своего проникновения в квартиру. Ведь наличие картины в моём тубусе... почему бы, к примеру, не предположить, что хозяин попросил меня... похитить её... по дружбе?
Галина так и вскинулась от подобного предположения. От неё не ускользнуло то обстоятельство, что Гордин действовал по наитию, он явно придумал эту версию прямо сейчас.
- Что? Похитить? По дружбе? Ну знаете, Святослав Павлович, это уже слишком! За кого вы нас тут держите? Подобный бред вам никак не поможет.
- Бред, говорите? - усмехнулся Гордин. - Ну что ж, каждому своё, как говорили древние, только я бы - на вашем месте - не был так уверен, что это бред. Вы разве не знали, что мы с Юрием Петровичем хорошие знакомые, можно даже сказать - друзья?
Галина насторожилась. Конечно, подозреваемый пытался подвести какую-то платформу под своё нелепое утверждение. Но нельзя было исключать, что как раз здесь он может проговориться.
- Вот как? - небрежно бросила она. - Значит, друзья?
- Именно так, и вас это не должно удивлять, потому что мои знакомства весьма разнообразны.
- Меня это вовсе и не удивляет. Только, знаете ли, дружба дружбой, а картина Модильяни - совсем иной разговор. Или вы будете меня уверять, что это Юрий Петрович попросил вас вырезать полотно из рамы и засунуть его в тубус?
Святослав некоторое время молчал, загадочно улыбался. Но Галина решила для себя, что поведение подозреваемого не должно ни в коем случае лишить её самообладания. То была шахматная партия, в которой инициатива могла в любой момент перейти на сторону противника. А значит, спокойствие и только спокойствие - ведь это один из её главных козырей.
- А почему бы этому не быть правдой? - спросил её меж тем Святослав. - Именно так всё и было, могу вас в этом заверить. Юрий Петрович - человек очень осторожный и недоверчивый, и поэтому те меры безопасности, что им были приняты, не могли полностью его удовлетворить. Вот он и попросил меня инсценировать ограбление, чтобы проверить, насколько хорошо охраняется его картина. Разработка плана была на мне, и если бы мне удалось доставить ему картину, обойдя все ловушки, это было бы доказательством, что Модильяни нуждается в лучшей защите. А если вам нужны доказательства, то вы всегда можете обратиться к самому Юрию Петровичу, не правда ли?
И он с иронией взглянул на следователя прокуратуры. Галина хотела было закусить губу, но сдержалась. Ни в коем случае нельзя ему показывать, что удар пришёлся точно в цель. В самом деле, Юрий Петрович был пока слабым звеном в выстроенной ею цепочке. До него попросту не могли дозвониться. Дочь его утверждала, что "папа поехал на охоту, а когда он на охоте, его лучше не беспокоить". На вопрос, почему же, в таком случае, она сама настаивала, чтобы ему позвонили, Елена только пожимала плечами. "Да я тогда мало что соображала, - объясняла она. - У меня был этот, как его, аффект. Да и выпила я немного. Нет-нет, совсем немного, говорю же вам!". Короче говоря, тут дело стопорилось, и стопорилось неприятно. Галина решительно не верила, что Юрий Петрович до сих пор ничего не знает об ограблении. Журналисты, вопреки всем стараниям полиции и прокуратуры, уже раструбили о происшествии. В какую бы глушь ни забрался хозяин полотна, до него уже должны были дойти сведения о покушении на его жемчужину. Юрий Петрович определённо не был из числа людей, способных хотя бы на время отказаться от информационного шума. Большие деньги требуют, чтобы их обладатель держал руку на пульсе жизни. А потому его странная недоступность настораживала.
Что если подозреваемый говорит правду? - подумалось Галине. Ведь можно предположить, что хотя бы частично это так. Что получается в этом случае? Ничего хорошего не получается. Конечно, формально она окажется права, и никто её не осудит, но дело, столь блестяще проведённое дело, рассыплется на мелкие кусочки. И тогда о карьерном росте можно забыть... А ведь она так долго и упорно шла к своей цели! Нет, даже мысли о неудаче нельзя допускать!
- Можете не сомневаться, Святослав Павлович, мы обратимся к Юрию Петровичу, - заверила она Гордина. - Мы обратимся ко всем, к кому потребуется. И не думайте, что вам придётся отвертеться. Ваш карманник, да будет вам известно, уже начал давать признательные показания. И очень интересные показания, надо заметить.
То был джокер, который она хотела выложить на стол попозже, но обстоятельства сложились иначе. Впрочем, Святослав не смутил даже этот её сильный ход.
- Показания карманника, говорите? - с уничижительной иронией произнёс он. - Вот уж, право, вы действительно обо мне весьма невысокого мнения, госпожа следователь. Неужели вы в самом деле полагаете, что в столь деликатном и трудном деле я открыл бы всю подноготную каким-то мелким жуликам? Это даже обидно, честное слово!
- Значит, вы эти показания собираетесь нивелировать?
- Разумеется, как может быть иначе? Ведь совершенно очевидно, что в попытке обелить себя кто угодно наговорит что угодно. Очень удобный подход, вот только на вашем месте я бы не доверял столь голословным утверждениям... По крайней мере, относился бы к ним с не меньшим скепсисом, чем вы относитесь к моим.
Галина приятно улыбнулась.
- Вы не на моём месте, Святослав Павлович, не забывайте этого. И показания всех свидетелей...
Она хотела сказать: "... одинаково важны для следствия", но в этот момент в дверь постучали. В проёме показалось лицо Олега - весьма обеспокоенное, как сразу отметила Горькова, лицо.
- Галина Семёновна, можно вас на минутку? - быстрым шёпотом спросил он.
- Если только на минутку, - следователь окинула Святослава оценивающим взглядом. - Подумайте хорошенько над моими словами, Святослав Павлович, настоятельно вам рекомендую.
"Ну что там ещё такое стряслось? - думала она, выходя в коридор. - Почему всегда всё случается в самый неподходящий момент? Ведь всё шло так хорошо... Но, видимо, слишком хорошо - это не про меня..."