Русский поэт и государственный деятель (министр юстиции и член Государственного совета) Гавриил Романович Державин (1743-1816) родился в одном из сёл Казанской губернии и при рождении оказался «слаб, мал и сух. Лечение применялось суровое: по тогдашнему обычаю тех мест, запекали ребёнка в хлеб. Он не умер». (Ходасевич В.Ф., 1988). Зато в последующем Державин до седых волос не жаловался на здоровье. «Рослый, энергичный, подтянутый – он всю жизнь был способен терпеть перегрузки, работать за троих, сворачивать горы. Возможно, сказывалась первоначальная закалка: вместе с отцом-офицером Державин скитался по городам и избам, а жили они всегда более чем скромно». (Замостьянов А.А., 2013).
В возрасте одиннадцати лет Державин потерял отца. Мать осталась с детьми без необходимой материальной поддержки. Семья проживала в большой бедности. Гавриилу Романовичу пришлось «податься» в солдаты, чтобы обеспечить хотя бы себя «казёнными харчами». Именно в этот период жизни он быстро пристрастился к картам, играя сначала «по маленькой», а потом и «в большую». Постепенно будущий поэт забывает о многих моральных и нравственных принципах. Например, когда мать, скопившая деньги для покупки имения, присылает их сыну, который находился в это время в отпуске в Москве, Державин всё проигрывает в карты.
Находясь в стеснённом финансовом положении, в карточной игре наш герой сделался «отъявленным шулером» и «совершил ряд уголовных проступков... Современники приписывали злоключения Державина его резкому, неуживчивому характеру». (Благой Д.Д., 1930). Сам поэт позже вспоминал:
«Не умел я притворяться,
На святого походить,
Важным саном надуваться
И философа брать вид...»
(«Призвание», 1807)
В это же время родилось одно из первых его «настоящих стихотворений», написанных собственным стилем – «Раскаяние» (1770 г.), в котором появляются такие самокритичные строки:
«Испортил, развратил, в тьму скаредств погрузился, -
Повеса, мот, буян, картёжник очутился;
И вместо, чтоб талант мой в пользу обратил,
Порочной жизнию его я погубил;
Презрен теперь от всех и всеми презираем, -
От всех честных людей, от всех уничижаем…»
Моральное падение сержанта Державина продолжалось по наклонной плоскости. По воспоминаниям поэта: он «ездил… с отчаянья, день и ночь по трактирам, искать игры; познакомился с игроками или, лучше, с прикрытыми благопристойными поступками и одеждою разбойниками... Когда случалось, что не на что было не токмо играть, но и жить, то, запершись дома, ел хлеб с водою и марал стихи». (Архангельский А.С., 1993). «Хлеб и вода» – это, конечно, классика жанра.
Биографы склонны объяснять такой поворот в судьбе благовоспитанного юноши его «резким и неуживчивым характером», но причины коренятся гораздо глубже. Пристрастие к игре быстро приобрело форму зависимости, которая и определила образ жизни Державина в тот период.
После сорокалетнего возраста патологическое влечение к азартным играм у Державина «затухает», и все дальнейшие перипетии его судьбы во многом обусловливаются изменёнными особенностями характера на фоне ремиссии игровой зависимости.
Начиная с 1767 года «карты его более не затягивали. Из раба четырёх мастей он превратился в хозяина»: отныне играл умеренно и «по необходимости». Ему хватало цепкой памяти и картёжного опыта, чтобы с помощью игры время от времени пополнять семейный бюджет. «…примерно треть своего состояния Державин выиграл в карты за последние годы – играл он теперь с умом, осторожно, редко да метко». Нельзя забывать также, что Г.Р. Державин был «опытный картёжник, что он разработал собственную систему игры, основанную на психологическом давлении…» (Замостьянов А.А., 2013).
Служба Державина во время подавления Пугачёвского бунта окончились для него большими неприятностями и «даже преданием суду. Причиной тому была отчасти вспыльчивость Гавриила Романовича, отчасти недостаток "политичности"». Гораздо счастливее был Державин в это время в картах: осенью 1775 году, будучи уже офицером, «имея в кармане всего 50 р.», он выиграл 40 000 рублей, что позволило ему «не только удачно жениться, но и получить довольно выгодную должность». (Архангельский А.С., 1993).
В 1777 году, получив награду за службу в секретной комиссии, Державин перешёл на штатскую службу к генерал-прокурору А.А. Вяземскому. Прилежно выполнял обязанности экзекутора, но по врождённой сонливости «при всей кипучести своего характера обладал странным свойством: порою, даже среди оживлённой беседы, сон внезапно охватывал его». (Ходасевич В.Ф., 1988). Подобные симптомы в тридцатипятилетнем возрасте очень похожи на приступы нарколепсии, но других сведений, подтверждающих этот факт, автор не обнаружил.
В начале 1778 года Гавриил Романович женился, но детей у него не было ни от первого, ни от второго (1795 г.) брака.
Ревностно исполняя высокие государственные функции, Державин своим усердием и правдолюбием зачастую вызывал недовольство императрицы Екатерины II, которая, тем не менее, отдавая дань его лестным стихам и одам, переводила поэта с одной почётной должности на другую. Прямой и решительный характер Державина, его нетерпимость к злоупотреблениям, чем грешили чиновники, доставили ему много врагов. В 1791 году Державин стал кабинет-секретарём Екатерины II и «докучал императрице своим усердием, добиваясь справедливого решения дел». Тем не менее, талантливый царедворец и бывший картёжный игрок умело приспосабливался к сменяющимся императорам, и после Екатерины II успешно служил и Павлу I, и Александру I. (Западов А.В., 1971). Уже в пожилом возрасте эпизодически играл в карты, но «без прежнего увлечения и без прежней удачи», больше, видимо, по старой привычке. «На проигрыши» жена выделяла Державину «тысячи полторы в год». (Ходасевич В.Ф., 1988).
Статс-секретарем Гавриил Романович пробыл менее двух лет: в сентябре 1793 года он был назначен сенатором. Это назначение было почётным удалением от службы при императрице. Державин быстро рассорился со всеми сенаторами. Он отличался ревностью к службе, ездил в сенат иногда даже по воскресеньям и праздникам, чтобы просмотреть целые кипы бумаг и написать по ним заключения. Правдолюбие Державина и теперь, как обычно, выражалось «в слишком резких, а иногда и грубых формах». В начале 1794 года Державин, сохраняя звание сенатора, был назначен президентом коммерц-коллегии; должность эта, некогда очень важная, теперь была значительно урезана и предназначалась к уничтожению, но Державин знать не хотел новых порядков и потому на первых же порах и здесь нажил себе много врагов и неприятностей. «Горячность Державина была всем известна, не раз (не без доли кокетства) воспета им самим. Но никто не даст ответа, насколько бесхитростен был поэт, когда отпускал вожжи. Никогда нельзя забывать, что Державин – опытный картёжник, что он разработал собственную систему игры, основанную на психологическом давлении». (Замостьянов А.А., 2013). Только в 1709 году Державин был окончательно «уволен от всех дел».
Представляет интерес мнение Державина относительно уникальности творческого гения. По его мнению, поэт «вдохновляется непосредственно “свыше”, что даёт ему право не оглядываться на “правила” и “образцы” и петь, “что ему велит сердце”». (Коровин В.Л., 2008). Заметим, что своей успешной карьере на государственной службе Гавриил Романович обязан в основном поздравительным одам и стихам, которые он посвящал правящим монархам.
Но своё место в поэзии и государственной службе Державин представлял достаточно хорошо, о чём свидетельствует его знаменитый «Памятник» (1795 г.):
«Слух пр;йдет обо мне от Белых вод до Чёрных,
Где Волга, Дон, Нева, с Рифея льёт Урал;
Всяк будет помнить то в народах неисчётных,
Как из безвестности я тем известен стал,
Что первый я дерзнул в забавном русском слоге
О добродетелях Фелицы возгласить,
В сердечной простоте беседовать о боге
и истину царям с улыбкой говорить».
Игровая зависимость у Гавриила Романовича Державина являлась не просто эпизодом биографии, а приобрела судьбоносное значение, повлияв на его жизнь и карьеру. Из патологического игрока с антисоциальным поведением он стал ревностным блюстителем морали и нравственности. «В молодые годы у Державина чётко проявлялись такие черты характера, как авантюризм и мошенничество, что свойственно обычно личностям, акцентуированным по демонстративному и асоциальному типу. Раздражительность и вспыльчивость присоединились, по-видимому, позднее и носили инволюционный характер, так как трудно себе представить умелого и удачливого игрока в карты, страдающего аффективной неустойчивостью: для успешной игры требуется известная доля самообладания и артистизма». (Шувалов А.В., Бузик О.Ж., 2018).
Любопытно проследить, как из асоциальной и почти уголовной в молодости личности со временем сформировался видный государственный деятель, борец за справедливость и почитаемый самим Александром Пушкины поэт. Здесь уместно вспомнить аналогичную по клинической динамике биографию ещё более знаменитого баснописца и патологического игромана Ивана Андреевича Крылова.
***