Девочка на скамейке показалась мне до боли знакомой.
Но вспомнить, откуда я ее знаю, никак не мог…
Я не отношусь к людям, которые всю жизнь ноют и считают, что им кто-то должен. Дать квартиру, обеспечить возможность купить машину, а детям — получить образование… Чтобы врачи знающие, и к морю ездить каждое лето… И никому не приходит в голову: откуда это все возьмется, если ты сам не приложишь усилия? Инфантилизм! Нормальный здоровый мужик способен решить любые вопросы и не станет сидеть сложа руки. Вот я, к примеру, уже на пенсии, но пожаловаться на материальное положение не могу, как иные божьи одуванчики, у которых все виноваты и только они одни обижены судьбой. Всегда вкалывал и на старости лет имею загородный дом, сад, и машину до сих пор, хотя мне скоро семьдесят, сам вожу. Сына вырастил достойного, старший внук учится в университете, горжусь ими. Младшего тоже люблю, хотя и огорчает меня внучок. Целыми днями от экрана не отходит, помешался на компьютерных играх. А как раздражает его манера общения! Даже слова полностью не произносит! Вместо «зравствуйте» — «здра», вместо «привет» — «прив», вместо «очень» — «оч», вместо «спокойной ночи» — дурацкое «спок». А все эти «гамать», «изи», «герла», «жиза»… Не люблю ругать молодежь, но новомодный жаргон бесит. А сообщения по мобильному… «Прив д! С ДР! Бу здр и кул!» В переводе на нормальный это означает: «Привет, дедушка! С днем рождения! Будь здоров и крут!» Тьфу, бескультурье!
Раньше люди писали друг другу письма на бумаге. Как это было прекрасно! Сейчас — сплошное мельтешение, пустая суета. Все куда-то спешат, некогда даже нормально поговорить друг с другом, не то что письмо написать. О понимании и вовсе речь не идет. Друзей заменил компьютер. Даже, переходя дорогу, не снимают наушники и не выпускают из рук мобильный. Нет, я не против прогресса, но против регресса в отношениях — точно!
В связи с этим вспомнил давнюю историю. Но обо всем по порядку…
…Гулял я на днях в парке. Хожу, дышу, любуюсь красотой, рассматриваю отдыхающих. Знаете, наблюдать за людьми намного интереснее, чем «гамить», что на жаргоне моего внука означает «играть на компьютере». И вот иду я по аллее и вдруг натыкаюсь взглядом на сидящих на скамейке пожилую женщину с девочкой. А у девчушки такое знакомое лицо! Но, как ни напрягаюсь, не могу вспомнить, откуда ее знаю. Набрался смелости, подошел к ним. Поздоровался и обращаюсь к бабушке:
— Извините, мы с вами раньше не встречались? Очень уж у вашей внучки знакомое лицо…
Женщина посмотрела на меня внимательно, мне даже показалось, что в ее взгляде мелькнуло что-то похожее на узнавание. Однако ответ разочаровал.
— Нет, не припоминаю…
— Извините, — пробормотал я. — Наверное, показалось, — и ретировался.
Несколько дней эта встреча покоя не давала, сверлила мозг мысль: «Я точно где-то видел девочку!» Да и в бабушке было что-то едва уловимое, отчего внутри становилось тепло.
Знаете, когда долго пытаешься вспомнить какое-то событие или человека, то в самый неожиданный момент мозг выдает ответ. Через несколько дней я в очередной раз прогуливался по парку. На той же самой скамейке заметил давешних бабушку и внучку и вдруг понял, на кого похожа девочка! Много лет назад наша семья обитала в хрущевке. В квартире напротив жила девчушка на восемь лет младше меня. Наши родители дружили, и иногда соседи просили присмотреть за ней или отправляли малышку со мной на прогулку. Потом мне пришла пора уходить в армию, были громкие проводы. На них, конечно, присутствовала и соседская девочка. К тому времени она уже подросла, ходила в четвертый класс. Ляля подошла ко мне в коридоре, когда я с товарищами собрался выйти на улицу покурить, и, дернув за рукав, тихонько произнесла:
— Мне надо тебе что-то сказать.
— Ребята, идите, я догоню, — бросил друзьям и, повернувшись к соседке, спросил: — Что ты хотела?
— Можно я буду писать тебе… — девочка вдруг сбилась и залилась краской. Глубоко вздохнув, продолжила: — Буду писать тебе письма в армию.
— Конечно! — улыбнулся я.
— А… а ты будешь отвечать?
— Обязательно! — заверил и поспешил на улицу.
В течение двух лет регулярно получал подробные отчеты о том, что происходит у нас во дворе, кто женился, кто родился, кто закончил школу… Ляля писала, как учится, чем занимается ее семья, какие новости в городе и даже какая погода была на момент написания письма. Я водил глазами по строчкам, выведенным аккуратным детским почерком, отмечал про себя Лялину способность излагать складно и интересно, переносился мыслями в родной дом, и внутри разливалось тепло — ощущение запомнил на всю жизнь, оно было сродни тому, что испытал в парке, впервые увидев бабушку с девочкой, показавшейся мне знакомой. Порой получал от Ляли стихи. Наивные, трогательные. Хвалил, конечно, и обязательно посылал ответные письма с благодарностью и рассказами о своем армейском житье-бытье, помнится, как-то пару фотографий в форме вложил в конверт…
Когда вернулся домой, Ляля пришла к нам в гости. Она вытянулась, повзрослела, стала еще более стеснительной. Во время беседы отводила глаза, иногда у нее даже дрожал голос. Отвыкла, видать, от меня совсем.
А потом все закрутилось-завертелось. Я поступил в строительный институт, после окончания женился, работал прорабом, уехал за границу, прожил там почти десять лет… Жена оставалась дома с сыном, а я обеспечивал безбедное настоящее и будущее своей семьи. С Лялей никогда больше не виделся, и вот сейчас, глядя на девчушку, сидящую на скамейке, узнал в ней мою давнюю соседку по лестничной площадке в старой хрущевке. Ляля, понимаете?! Это была Ляля! Я аж разволновался, пришлось присесть на лавочку неподалеку и положить под язык нитроглицерин. Пока приходил в себя, сообразил, что бабушка-то, скорей всего Ляля и есть, с тех пор ведь столько лет прошло. А внучка получилась ее копией.
Неудобно было опять приставать к человеку, но любопытство и ностальгия оказались сильнее. Подошел, поприветствовал, попросил разрешения присесть и сказал:
— Мы как-то с вами тут уже виделись, помните?
— Я вас помню! — обрадованно выдала внучка и повернулась к женщине: — Бабуль, этот дядя подходил к нам в понедельник, когда мы книжку собирались читать. Забыла, что ли?
— Глазастик ты мой! — произнесла женщина, с нежностью глядя на девочку. — Да, помню, помню, конечно…
— Так вот, — продолжил я. — Я узнал вашу Лялю… то есть… вашу внучку. Вернее, вас… Вернее, понял, что она — копия вы в детстве, понимаете?
— Не совсем…
— Вас ведь Ляля зовут?
— Ляля — это я, — заявила девчушка, а бабушка — Ольга Сергеевна.
Женщина внимательно смотрела на меня, и выражение ее лица постепенно менялось: внимание, напряжение, сомнение, изумление… радость.
— Алеша, ты?! — воскликнула она. — Ну, конечно, как же я сразу не узнала!
— Ляля, Лялечка… — бормотал я. — Значит, не ошибся! Да и не мог, девочка так на тебя маленькую похожа!
— Бабушка, кто это? — спросила внучка.
— Мой сосед, солнышко… Точнее, Алексей Валентинович был моим соседом. Когда-то… давно. Я тогда была еще малышкой, а он меня гулять водил, опекал…
— Мы были друзьями, — добавил я. — И Ляля, то есть Ольга Сергеевна, писала мне письма в армию. Целых два года.
— Письма? — переспросила девочка. — В армию? По е-мейлу?
— Нет, — улыбнулся. — Тогда люди писали друг другу настоящие письма, ручкой на бумаге. И «спс» вместо «спасибо» не говорили.
— А я никогда не говорю «спс», всегда только «спасибо» или «благодарю». Бабушка следит за моей речью, — по-взрослому объяснила девчушка.
— Твоя бабушка — молодец, — сказал я. — Она всегда была образцом в этом отношении, а уж как красиво писала!
Мы с Лялей старшей погрузились в воспоминания. Ляля младшая сперва слушала с интересом, но потом убежала на детскую площадку, устав от стариковской беседы. А мы говорили и говорили, на душе было так тепло! Словно вернулись на полвека назад, во времена, когда трава была зеленее, вода мокрее, а люди (и это уже без иронии) добрее и внимательнее.
— Ой, — вдруг встрепенулась моя собеседница. — Нам же домой пора! Вот-вот Лялины родители вернутся, а у меня ужин не готов!
— Жаль, — протянул я с сожалением. — Ляля, а знаешь… напиши мне письмо по старинке! Настоящее, бумажное, в конверте, как когда-то в армию…
— Но куда же напишу я? Как я твой узнаю путь? — с улыбкой пропела Ляля строчку из старой песни.
— Напиши куда-нибудь, — подпел я, достал ручку и блокнот, которые ношу по привычке, и написал на вырванном листке свой адрес.
— Хорошо, Алеша, напишу, — улыбнулась Ляля, вернее Ольга Сергеевна.
Время шло, а письма все не было. И в парк бабушка с внучкой почему-то перестали приходить. Я даже распереживался: может, обидел чем… или… а вдруг у них что-то случилось? И где Ляля теперь живет, не знаю… Думал, думал, да и поехал по старому адресу. Вошел в ставший вдруг совсем маленьким дом, поднялся по показавшейся невероятно узкой лестнице на четвертый этаж и позвонил в знакомую дверь. Боялся, что откроют чужие люди. Но нет, на пороге стояла Ляля!
— Алеша! — ахнула она, всплеснув руками. — Как ты меня нашел? Ах, да, глупый вопрос…
— Ты исчезла, письма нет, ну я и пришел. Волновался очень…
— Так ведь давно отправила, там и адрес обратный на конверте. А ты не отвечаешь. Ну я и подумала, что тогда было сиюминутное настроение.
— А я не получал… — пробормотал растерянно. — Видно, и почта нынче не та... —
— Заходи, Алеша, что мы на пороге-то… — пригласила хозяйка.
Потом пили чай на кухне, снова вспоминали и вспоминали…
На следующий день Лялино письмо все-таки пришло. Из него я узнал, что в те далекие времена стеснительная соседская девчонка была в меня влюблена. А потом стала взрослой и вышла замуж. Через пятнадцать лет ее муж погиб в аварии, и с тех пор Ольга Сергеевна одна…
…И снова Лялина дверь, неспешное чаепитие, долгие разговоры…
— А знаешь, — произнес я, осмелев. — Ты — вдова, я — вдовец. Может, не поздно все исправить?
Ляля улыбнулась и погладила меня по руке.
— Все может быть…
Опубликовано в журнале «Моя судьба» №18 за 2021 год