Вот и снова из Сергейково в Москву: дела, дела беспокойные.
А день жаркий, а солнце шпарит.
Радонеж — перед самым выездом на Ярославку, высится жёлтый Преображенский храм.
Когда начинаешь подниматься к нему в горку, дорога делает резкий поворот влево, и асфальт стоянки перед храмом смыкается с асфальтом дороги, манит сделать лёгкий поворот руля и оказаться в родном для Сергия Радонеже, и сегодня, неожиданно для себя, мы делаем этот поворот.
— На минуточку.
С правой стороны от стоянки, в конце аллейки — памятник: Сергию Радонежскому от благодарной России.
Снова вспоминается Шмелёв, и его единственный сын Сергей, белый офицер расстрелянный в Крыму, не помогли просьбы ни к Ленину, ни к Луначарскому, как это сломало ему душу: фантазии о внезапном появлении Сергия Радонежского в Зарайске, помощь Бунина, эмиграция. Не дай Бог раздора в стране, всё что угодно —только не это.
А купол и шпиль собора отлиты из солнца, и на них больно смотреть.
Берём пластиковые канистрочки и идём к источнику.
За храмом деревянная смотровая площадка, парочка кафе в два яруса и бесконечные повороты лестницы вниз с холма к речке, на которой два трудника моют лопасти огромного деревянного мельничного колеса.
Вид бесконечных поворотов перил отбивает у Жэки всякую охоту идти вниз.
— Нет-нет, маман, плиз, не пойдём туда, мы опаздываем!
— Зря, — говорит хозяин верхнего кафе, — потом пожалеете. Очень красиво!
Мы спускаемся до старой купаленки, что на речке, уже за колесом, и движемся к источнику в четыре металлические трубы.
Большой, выше человеческого роста, иконостас — в золоте, с тремя куполочками над каждой иконой. В центре — сам Сергий, а одёсную и ошую — родители его: преподобные Кирилл и Мария, что похоронены в Хотьковом монастыре. Здесь всё рядышком.
Подъём наверх не так труден, как кажется снизу. В сам храм не заходим, а перед отъездом идём в часовенку Матронушки.
Она совершенно прелестная: маленькая, на одного человека, в виде миниатюрной, почти игрушечной, греческой православной церковки в садике из множества цветов, над которыми мощно возвышаются жирные, огромные, как подсолнухи, свекольного цвета георгины.
Синие круги витражных фонариков в куполе льют ультрамариновый свет.
Ну, вот и всё; жёлтый, синий, золотой остаются за кормой нашей машины.
—Тебя там встретит огнегривый лев, и синий вол, исполненный очей, с ними золотой орёл небесный...
А на Ярославском шоссе плотная пробка, опять что-то чинят на мосту. Тут без штрафов вовремя не доберёшься.