Ноябрь 2010 года. Такой же, как и ноябрь 1990-го. Промозглый и отвратительный. Правда, автостанция новенькая – стекло и металл, не то, что тогда – грязная обшарпанная будка с навесом и парой пыльных ободранных лавочек. Ах да, еще газетный киоск и автомат с газированной водой по копейке.
Тогда тетка хитростью выманила бабушкино наследство, предназначенное для меня. Родители, когда мне было три года, погибли, и бабушка Вера, у которой я осталась на воспитании, собирала для меня денежки: с каждой зарплаты, а потом, с пенсии, по чуть-чуть, обменивая эти крохи на 50-рублевки и складывая в укромном местечке, приговаривая, мол, будет тебе, внученька, приданное, и все будет хорошо. И копеечку в кошелечек мне клала, вдруг, водички захочу попить.
А в начале 1990-го года бабушки не стало. Тетка, папина сестра, переселилась со своим семейством в кооперативную квартиру бабушки, на первом этаже, что вполне справедливо: не снимать же жилье, когда квартира матери почти пустует. Я в расчет не шла. Восемнадцать лет – вперед на покорение просторов необъятной Родины. А то, что поступать в ВУЗ собираюсь, что боюсь этих просторов, да и замуж тоже собираюсь – это никак не вписывалось в теткины планы. Какое замужество? Где деньги брать? Вот тут я и проговорилась, что бабушка мне их накопила.
Много что случилось потом. Деньги исчезли, сестричка двоюродная, теткина дочь, фото с Сережей показала, где они обнимаются, и много всего худого, все в один котел. Не выдержала я, сорвалась, уехала на просторы Родины от горя, да за счастьем.
Нет, не встретила его. Жизнь как жизнь у всех.
Двадцать лет не возвращалась в родной город. А тут командировка. Меня часто посылали в разные города. Семьи нет, в любой момент можно направить ответственного человека с проверкой подконтрольных участков. Да я и не против-то. Какое-никакое разнообразие жизни.
А на вокзале встретила Сереженьку. Бомжующего. Оказывается, сестричка моя сфотографировалась в обнимку с ним, неожиданно. Он и не понял, что происходило-то. А когда я уехала, накричав на него, не поверив его честности, не стал искать меня, гордость взыграла. А потом…
Сотни раз я прокручивала историю с приданным от бабушки. Ну, не сказала бы тетке, где деньги спрятаны, так через два месяца потеряла бы их в «павловской реформе», в январе 1991 года, когда за три дня всего лишь можно было обменять 50-рублевки на сумму 1000 рублей, т.е., 20 штук. А бабушка-то мне насобирала 200 штук! И столько же стоила двухкомнатная кооперативная квартира, в которой мы жили с бабушкой. Могла бы у тетки выкупить ее до января 91-го, если бы не сглупила. Могла бы? Дурехой была, представить не могла, что меня облапошат по всем фронтам. И интересно, тетка воспользовалась 50-рублевками или тоже потеряла в реформу?
Ноябрь 2010-го. Я уезжаю из родного города домой и не уезжаю. Сижу в дождливый вечер под блестящим навесом со стеклянными стенками, и не знаю, что делать. На рейсовый автобус опоздала, из гостиницы уже выписалась, и такая апатия напала, что сил нет. Ну, ничего не хочу. Просто сидеть вот так вечность, пока дух не выйдет из меня.
Наверное, и вышел бы. Очнулась от того, что автобус сигналит и двери его открыты. Как в тумане все происходило. Шатаясь, добрела до дверей, подняла глаза, а водитель смотрит жестко так, что быстро заскочила в салон и села на свободное место. А куда едет? Все равно.
Автобус долго, без остановок, мчался, казалось сквозь время. Мне снились или чудились картинки моей жизни. Только другой – радостной, солнечной, не хотелось просыпаться, так сладко было. Но кто-то за плечо уже тормошит. Утро. Ничего себе. Вышла из автобуса и не поняла куда попала. Дело не в том, что не знала куда еду, а в том, что город мой родной как на ладони, с будкой советской, грязными лавочками, автоматом газ-воды. Где я?
Светило солнце, дул теплый ветерок, на клумбе у кассы вокзала цвели тюльпаны.
С тех далеких лет, копеечка от бабушки всегда в кошельке лежала талисманом. А тут, так воды захотелось… советской. В общем, автомат оказался исправным, и вода газированная медленно потекла в меня. Пила с наслаждением, потихоньку приходя в себя в этом состоянии сна. Если все снится, а я могу руководить процессом, то нужно получить максимум пользы от происходящего.
В газетном киоске красовался настенный календарь за 1990 год с фото собора Василия Блаженного. Бабушка умерла зимой, а тетке я рассказала о деньгах осенью, а тюльпаны цветут весной, а реформа произошла в январе 1991 года. Значит, деньги еще на месте и ими можно воспользоваться.
В окно газетного киоска смотрела женщина средних лет, а никак не 18-летняя девушка. Что же делать? Как убедить себя-ту в том, как нужно распорядиться 50-рублевками?
Я узнала себя на лавочке возле дома! И поняла, что только что случилось. Тогда, утром меня разбудил звонок в дверь. На пороге стояла тетка с мужем и моей сестрой, с чемоданами. Именно в этот день, когда они заселились в бабушкину квартиру, я в первый и последний раз сидела на этой лавочке. Мне невыносимо было хозяйствование тетки в квартире, когда она переставляла мебель, наводила свои порядки. Не зная, что делать, я вышла из дому и присела на лавочку.
Понимая, что со мной-той происходит, я-теперешняя завела разговор. Мало-помалу мне удалось разговорить и настроить ту-себя на доверительный тон. И тогда, я рассказала все: свою жизнь, ее жизнь, как все произойдет, и как обернется.
Совершенно точно знала, что происходило в душе у меня-той. Которая так нуждалась в совете и поддержке. Которая не могла поверить, что тетка и сестра решатся на коварство.
Я-та согласилась проверить некоторые моменты, предсказанные мной, предшествующие поворотным событиям. Я-та…
Я стояла у окна квартиры, где жили мы с бабушкой. И не понимала, в каком нахожусь времени, в каком пространстве. Во сне или наяву? Но сойти с места не могла.
В окне мелькнула я-та, только почему-то с рыжими волосами. Всегда волосы были русыми, а тут рыжик и конопушки.
– Мамочка! – рыжая девочка кинулась мне на шею. За ней выскочил Сережа. Сергей.
Знаете? У меня случилась амнезия. Потерявшись на несколько дней, вернувшись в семью, я долго еще узнавала о своей жизни из рассказов мужа и дочери.
О том, как за 10 000 рублей в 18 лет выкупила квартиру у тетки, предупредив ее о том, что в 50-рублевках не стоит держать деньги. О том, как мы поженились, как родилась дочь Вера.
Многое узнала из того, что не могла вспомнить. Что просто никак не могла вспомнить. Потому что, совершенно хорошо помнила другую жизнь. В которой прожила 20 лет, но в которой меня больше нет.