Из книги "Корреспондентские застольные"
Едем на машине в Соликамск. Но почти как на поезде. Потому что по обе стороны дороги тянутся полосы густого леса — то есть вполне себе привычный железнодорожный пейзаж дальней поездки по российским просторам. Правда, холмисто тут, и мы по бесконечному добротному асфальтовому полотну то взбираемся наверх, то спускаемся вниз. Вот реку переезжаем по мосту. Широкая, однако. Это Чусовая, один из притоков Камы. Рыбаки по берегам удочками взмахивают. Сегодня пасмурно пока, но очень тепло. Наверное, в такую погоду клёв хороший. Через некоторое время проезжаем Полазну.
Вы, конечно, ничего не знаете про Полазну, а для пермяков это всё равно, что Ривьера какая-нибудь. Место очень живописное, вода в реке всегда прогревается до комфортной температуры, рыбы много, за грибами ходить далеко не надо. В общем, даже когда солнышко прячется за облака, на Полазну смотреть красиво. Она раскинулась подковой вдоль одного из привольных камских заливов.
Едем. Скоро город Березники покажется. То есть не покажется практически. Его за лесом почти не видно с дороги, а зато на подъезде справа от шоссе открывается вид на большой пруд. Я бы даже сказал — очень большой. Тянет поплавать. И непременно саженками, как в детстве. Но мы неумолимо движемся вперёд. Уже, кстати, скоро покажутся верные приметы того, что Соликамск близко. А вот и они, приметы, в виде высоченных грязно-рыжих соляных отвалов — терриконов. Мы как-то неожиданно выныриваем из леса и движемся теперь будто бы внутри сюрреалистической картины. Выглянуло солнце, контрастно очертив рыжие терриконы, которые смотрятся места-ми странно: их крутые склоны похожи рисунком на перья совы.
Въезжаем в посёлок Шахтёрский. Володю одолевает ностальгия. Это понятно. Вон по тем терриконам он в детстве постоянно лазил, в войнушку с приятелями играл. А в этом шахтоуправлении работал кто-то из его родных… Но с тех пор всё сильно изменилось, конечно. Строения вдоль обочин вполне современные.
Кстати, проехали кузницу. Интересно, это настоящая кузница или просто название какого-нибудь ОАО? На вывеске-то, кажется, как раз и было написано про ОАО или что-то в этом роде. На обратном пути обязательно надо будет заехать и выяснить этот вопрос. Честно говоря, не доводилось ещё в кузнице бывать. Володя идею сразу одобряет: в ранешние времена ничего подобного тут не было, надо поглазеть.
Между тем как-то внезапно… мы приехали. Припарковав машину, ступили на древнюю соликамскую землю.
— Ну вот, — сказал Володя Чернов, обводя рукой открывшийся вид. — Это и есть моя родина. Соль Камская в старину называлась. У нас тут, кстати, своя Пизанская башня есть. Посмотри на колокольню, видишь?
Ну да, не заметить ощутимый крен соборной колокольни невозможно. А туристы на неё смотреть чего-то не едут. Не знают просто, наверное. Я бы, например, тоже не узнал, если бы сюда не приехал. А вообще с первого взгляда показался мне Соликамск совсем маленьким городком. На улицах немноголюдно, машин мало. Зато церквей очень много. Нет, они, конечно, поддаются подсчёту. А всё же, куда ни посмотри — непременно купола увидишь. Какие золочёные, какие попроще, а какие и вовсе, как нынче говорят, новодел. Очень притом незатейливый.
История сего новодела предельно проста и приземлённа до изумления. Местные-то давно не изумляются, а вот приезжим, думается, по меньшей мере, небезынтересно. Оказывается, во многих храмах в своё время располагались управление и подразделения «Усольлага». И это как раз не удивительно. Пермский край всё-таки, а тут знаменитых и не очень знаменитых мест для «противузаконных сидельцев» хватает.
Пермь-36, скажем, для «политических» была предназначена. А исправительная колония строгого режима с романтическим названием «Белый лебедь» и ныне является последним пристанищем для приговорённых к пожизненному заключению. К этому самому «Лебедю» мы с Черновым съездили. Ничего особенного. Разве что на крыше одного из административных корпусов красуется стилизованное изображение гордой птицы, давшей название объекту. Ладно, вернёмся теперь к теме новодела. А перед тем сообщим, что современное управление здешними далеко не оздоровительными лагерями расположено в непримечательном коробчатом сером здании.
Так вот в стародавние советские времена персоналу вышеозначенных управления и подразделений, ведавших лагерными делами, трудиться под крестами было и не-комфортно в виду рода деятельности, и по причине поголовного атеизма, и аполитично, в конце концов. Моральные аспекты тогда никого не волновали, а культовые сооружения, что ни говори, добротны, толстостенны и вообще очень подходящи для… всего. Да вот хоть для обороны, скажем. Поэтому не божьим соизволением, но усольлаговским хотением церкви лишились куполов с символами веры. Потом времена изменились, храмы и церкви, слава Богу, вернулись в лоно Русской православной церкви. А на возведение капитальных сооружений взамен уничтоженных — денег по-прежнему не хватает. Вот оттого-то и видишь местами совсем простые, не каменные купола.
- А почему, собственно, «Усольлаг», а не «Соликамсклаг», к примеру? - Это я у Володи поинтересовался.
— А потому, — сказал Володя, — что город на реке Усолке стоит. Эх, мы в ней в детстве и купались, и рыбачили. С моста ныряли… А вода тёплая-тёплая! Пошли, сходим, если хочешь. Вон он, мост-то.
И мы пошли к реке через дворы и дворики, в которых опять-таки удивительным образом обнаруживались иной раз небольшие живописные церквушки. На нагретой выглянувшим солнышком зелёной крыше одной из них млела стайка воробьёв. Со-всем не шумная, против обыкновения.
— А вот, между прочим, моя школа, где я первые четыре класса учился. А за вон теми тремя окнами на первом этаже — мой класс.
Это мы вышли на неширокую тихую улочку, уходящую потихоньку вверх. Здание школы оказалось старинным солидным домом из красного кирпича. Даже нарядным в известной мере. Возле входа красуется табличка, сообщающая, что в 1898 году здесь находился детский приют. Как хорошо, всё-таки, когда ты имеешь возможность увидеть свою школу и свои окна! Моих-то нескольких школ, в разных военных городках, уже и вовсе нет. А и были бы — так путь до них не ближний, специально не поедешь. Все, как одна, в дремучих лесах затеряны вместе с бывшими военными городками, обретшими ныне статус городков-призраков.
Вскоре добрались мы до перекрёстка, от которого до моста оставалось метров сто пройти.
— Так, что-то я не понял… — остановился вдруг Володя, оглядываясь по сторонам. — Тут же дом стоял бревенчатый! Снесли, что ли? А в нём, между прочим, в своё время пленные шведы работали. Знаешь, какие они изразцы для печей делали? Уникальные, можно сказать. Некоторые в краеведческом музее выставлены.
Я подумал, что пленные шведы могли оказаться в Соликамске «токмо волею» побившего их государя императора всероссийского Петра Первого. Хотел уточнить у Чернова, но тот уже быстрым шагом торопился к речке своего детства. Обмелела Усолка, но рыба в ней по-прежнему была. И много! Мы стояли на мосту и заворожённо наблюдали за игрой рыбьей мелочи в прозрачных быстрых водах.
— А знаешь, — сказал Чернов, — в детстве я из Усолки воду спокойно пил. Вкусная была! А сейчас уже не попьёшь, наверное… А вот вид отсюда, как всегда, шикарный. Фотографируй!
И я стал фотографировать. Мощную, отражающуюся в воде почти крепостную башню бывшего мужского монастыря. Нескольких беспородных собак, лениво валяющихся на тёплом песке крохотного пляжика. Старые мостовые сваи с длинными бродами колышущихся в струях тёмно-зелёных водорослей. Было во всём этом что-то немножко нереальное. Будто выпал ты из шумного урбанистического и суетного сегодня и угодил в спокойное неторопливое вчера. Которое будто застыло вне времени. И ощущения соответствующие. Ещё чуть-чуть, и увидишь нечаянно что-нибудь эта-кое, запретное, в пространстве-времени на секунду-другую приоткрывшееся. Забегая вперёд, скажу, что всего лишь час спустя ощущения эти значительно усилились. Но… дойдём постепенно и до этого.
От Усолки опять пошли вверх. Подъём не крутой, но постоянный. Ничего не попишешь, Соликамск — город отнюдь не равнинный. Мы намереваемся поснимать белокаменные церкви. И дом местного воеводы посетить, который возведён был аж в тысяча шестьсот каком-то году и которому, если можно так сказать, до сих пор сносу нет. Прямо по курсу на центральной площади красуется оранжево-жёлтый полосатый шатёр цирка шапито в сюрреалистичном обрамлении церковных колоколен. Но нам туда не надо. К тому же мы как раз почти добрались до череды широченных ступеней, ведущих к самому большому городскому храму. В этом ракурсе он особенно впечатляющ.
Едва мы подготовили к съёмке свои фотоаппараты, как были интеллигентно атакованы пожилой женщиной с таким замечательным окающим выговором, что отказать было никак невозможно:
— Извините, пожалуйста, судари, но вы меня не сфотографируете, пожалуйста, вот на этот телефон? Пожалуйста!
И протянула аппарат, какого ни Чернов, ни я никогда нигде в глаза не видывали. Да и название мудрёное какое-то, совершенно незнакомое, не знаменито-фирменное. Вот как тут о параллельности миров не задуматься?! По ходу дела технически продвинутый физико-математик Володя, с некоторым трудом разобравшийся в затейливо отображённом интерфейсе, сумел значительно улучшить и работу встроенной камеры, и ещё кое-какие параметры качественно изменить. Женщина на снимке получилась великолепно. Портрет Лопухиной и Моны Лизы «в одном флаконе». С такой открытой нездешней улыбкой! Запечатлелись, конечно, и сами. На фоне, так сказать. На свои фотоаппараты, если вы вдруг подумали, что нет.
А дама была в восторге:
— Извините, пожалуйста, а вы ещё чего-нибудь в моём телефоне можете сделать, пожалуйста?
Володя мог. Он показал впечатлённой гостье города ещё кое-какие опции, о которых та, как выяснилось, понятия не имела.
— И ещё: в вашем аппарате радио можно слушать без наушников.
— А в нём и радио есть?!
— Конечно. Так что вас обманули.
— То есть?! Как это обманули?! — всполошилась женщина, округляя в панике глаза.
— Вам продали гораздо более ценный телефон, чем вы думали.
— А-а… Вы в этом смысле! — разулыбалась приезжая. — Спасибо большое! Удачи вам на семь дорог!
Ну? Что скажете? Вы слышали когда-нибудь подобное пожелание? Лично я — впервые.
…Дом воеводы мне понравился. И само место замечательное, и вид на реку превосходный, и деревья рядом пышные, а сам прекрасно вписывается в современную соликамскую улицу. Были в доме разные экспонаты. От времён воеводских до совсем недавнего прошлого. И древнее оружие тут тебе, и макеты исторические, и фигура самого воинского начальника, диктующего приказ писцам… А на втором этаже лампы керосиновые, кресло-качалка роскошное, столик ломберный, патефон, транзисторный приёмник из 1960-х годов — всего и не упомнишь. Но очень как-то всё по-домашнему, очень уместно и уютно. Бронзовая лампа под зелёным с бахромой абажуром на подоконнике стоит. Подоконник каменный, полутораметровой ширины, как, собственно и стены здания.
В них прячется главная особенность воеводского дома. Внутри этих самых стен проделаны ходы с лестницами и подставками под факелы. Раньше, по словам историков и исследователей, из дома-крепости уходило в разные продуманные стороны три подземных хода. Один, говорят, аж за реку. До наших дней они вроде бы не сохранились. Во всяком случае, так нам смотрительницы музея сообщили.
Зато уж в стенах-то мы немного полазили. Правда, перед тем я не без проблем протиснулся в маленький квадратный люк с деревянной массивной крышкой. Через такие в деревенских домах обычно в подпол спускаются. Только там они куда как побольше.
То ли воевода со стрельцами триста лет назад мельче нас были, то ли я… э-э… сильно могуч, но лично мне в тайных ходах было низковато, тесновато и клаустрофобно слегка. Володе тесновато, может, и не было, однако кланяться и ему пришлось. Было в ходах абсолютно тихо и… настороженно как-то. Того и гляди, выйдешь сейчас на белый свет, а там XVII век во всей своей сомнительной красе! И сам станешь внезапным и несчастным в неведомое прошлое попаданцем, про коих так любишь читать в книгах разновеликих писателей-фантастов.
Но на улице нас встретили XXI век и загадочно улыбающиеся смотрительницы.
— Ну и как ощущения? — спросили они, явно что-то этакое зная про воеводские ходы и попаданцев.
— Замечательные! — сказал Володя, ничего не зная про пападанцев. Ну не лю-бит он читать «всякую чушь».
— Ага, — значительно, с преднамеренной заминкой сказал я, — замечательные… — И воеводские смотрительницы сразу, конечно же, поняли, что я знаю, что они знают, что я знаю.
А фотографироваться в костюме воеводы мы отказались. Жарко! Потому что солнышко уже давно разогнало остатки туч и шпарило так, как ему и положено шпарить летом. И потом — можете смеяться — в костюмчике-то соответствующем куда как легче в прошлое загреметь. Тем более, в таком качественно сделанном костюмчике, совсем не условном.
Шутка! Как я надеюсь…
Между тем выяснилось, что Соликамск существенно больше, чем кажется. Про-сто его районы вольготно разбросаны по большому лесному массиву. У одного из районов и название соответствующее — Боровск. Бор, значит, вековой тут раньше был. Да и ныне почти никуда не делся. Вот как раз туда мы сейчас и отправляемся. До этого снимали панорамы, пейзажи и городские чудеса в Соликамске-главном, теперь «спальные» районы посмотрим.
В Боровске практически на берегу реки (Камы на сей раз) расположились старинные бревенчатые солеварни. По терминологии сегодняшнего дня — градообразующее предприятие. Однако, как раз именно в наши дни это только большой музей под открытым небом. Прибыли. Небо-то открытое, а музей, к большой нашей досаде, закрытым оказался. Реконструкция, понимаешь. Но это не помешало нам заснять крайние солеварни, подняв фотоаппараты над створками запертых деревянных ворот. Жалко, конечно, что неудачно попали…
Но зато у берега я увидел замечательный привет из нашего с Володей детства. Родной до боли бело-голубой речной трамвайчик! Точно такой же, какой в легендарные советские времена всего за шесть копеек перевозил от пермского речного вокзала до городского пляжа на другом берегу широченной Камы. Как же я любил эти недолгие, увы, переправы! И совершенно искренне завидовал матросам. Понятно, мы с Черновым запечатлели и трамвайчик. И даже немножко посидели на его носу, с которого на берег был перекинут трап.
А возвращались через Кукуй, являющийся частью района Боровск. Что, слышится что-то знакомое в этом самом Кукуе? И правильно слышится. Во времена Петра Первого, как вы помните, так именовалась в Москве немецкая слобода. А в Боровске тоже имелось место компактного проживания русских немецкого происхождения. Улочка, проще говоря, которую горожане, недолго думая, и окрестили Кукуем. Сей-час здесь совсем немного немцев проживает. А домики-то не спутаешь с чьими-нибудь ещё. Такие, знаете, как бы из сказки немного. Про Ганса и Греттель, скажем.
— Идём, бывало, с пацанами на речку, — вспоминает Володя, — а впереди, например, две аккуратные бабульки к магазину не спеша направляются. И по-немецки разговаривают. Мягко так, знаешь, красиво… Не какие-нибудь тебе «хенде хох» и «гитлер капут». А сейчас-то, наверное, и не услышишь уже такого говора.
Едем. Теперь обратно. Уже через знакомый и полюбившийся мне Соликамск с его церквями, разновысокими улочками, тихой скромницей Усолкой и неотступным сильным ощущением параллельности здешнего бытия. Но мы пока не домой. Кузница ещё осталась неохваченной загребущими руками заезжих исполнителей программы культурного пребывания в солеваренном краю.
Два кузнеца, молодые ребята, не удивились нашему визиту. От заказчиков отбоя нет. Художественная ковка и ковка для ремонта каких-нибудь деталей не дают сидеть, сложа руки. А ещё члены клубов исторического фехтования в числе постоянных посетителей кузницы тоже захаживают. И просто любители чего-нибудь… остренького. Как ваш покорный слуга, например. А у ребят как раз нашлось, что мне предложить. И я от предложения не отказался. Нож был насколько качественно сделан, настолько же и необычен. Рукоять из сложенной вдвое и сваренной велосипедной цепи. Да собственно и клинок из этой же цепи выкован. В общем, нож пополнил мою коллекцию. Ну и, главным образом, он теперь моя вещественная память о Соликамске и кузнице.
Володя же на память запечатлелся в чьём-то готовом средневековом шлеме для современных рыцарских игрищ. А что? Ему идёт! Я тоже этот шлем потом напялил. Не, мне не идёт. Не аскетичная у меня физиономия, не суровая по-рыцарски. Просто широкая и всё. Смешно!
А вообще с памятными сувенирами в городе проблем нет. Какие хочешь! Но я традиционно купил себе кружку (давно уже привожу кружки из поездок) и магнит на холодильник. Магнит обыкновенный, а вот керамическая кружка… И даже не в росписи дело. К ручке на мягком кожаном шнурке прикреплён маленький глиняный шарик, размером с вишню примерно. Не знаю, для чего. Забыл спросить у продавщицы. Но если этот шарик на шнурке забросить в кружку и потрясти её на манер колокольчика, то получается достаточно звонко. А вдруг здесь и впрямь в стародавние времена в кабаках или пивных таким образом прислугу подзывали? Когда кружки пустели… А такое вы когда-нибудь видели? Вот и я — нет. Хотя кружки с приделанным клаксоном попадались. Но это уже нынешних времён придумка.
Да, чуть не забыл про одну существенную, на мой взгляд, деталь. Перед отъездом из Соликамска мы с Володей пообедали в кафе при центральной гостинице. Плотно, разнообразно и вкусно. И отдали за двоих всего 320 рублей. И после этого уже никто не сможет меня убедить в том, что мы были не в параллельной реальности. Однако могу предположить, что принципиальный читатель немедленно напомнил бы автору о таком «феномене», как другие зарплаты и иной масштаб цен. И был бы он, безусловно, прав, читатель этот уважаемый. Но… Но могу же я хоть когда-нибудь, хоть где-нибудь почувствовать себя почти миллионером!