Геройский парень
Я нажал вызов.
Гудки, трубку взяли, какой-то шум, кажется, двигатель.
- Ало!
- Алло, кто это? - голос дядь Васи.
- Это я, дядь Вась. Не узнали?
- Егор? А где мой охламон? Почему трубку не берет?
- Дядь Вась, вы только не волнуйтесь! Он на операции.
- А я и не волнуюсь. Чего мне волноваться? К нам как полиция сегодня пришла, про ваши подвиги рассказала, так мы с матерью и перестали волноваться. До этого немного волновались. Когда вы не звонили и на звонки не отвечали. А теперь вот перестали, как видишь.
- Женька не виноват. Хотите, я всё расскажу?
- Расскажешь. Мы скоро приедем, тогда всё расскажешь.
- А вы уже едете?
- Едем. Павловск уже проехали.
- Хорошо, - я снова нажал отбой.
Дядя Вася был подчёркнуто нейтрален в разговоре. Не кричал, не возмущался. Но и разговаривал он как бы на расстоянии, без обыкновенного юморка или даже теплоты. Затишье перед бурей? Да не пофиг ли мне! У меня свои родители. С ними бы разобраться. Ведь по-любому узнают.
Пошло оно всё подальше! Я вошёл в сеть отписал Малышу. Подождал немного. Ответа не было. Конечно, воюют. Не до меня теперь.
Дверь в палату открылась, медсёстры втолкнули каталку. На ней лежал бледный Женька. Глаза его были закрыты.
- Что с ним? Ему плохо?
- От наркоза отходит.
Они осторожно переложили Женьку на свободную койку. Рука его была загипсована до самого плеча.
- Кость раздроблена. Врачи осколки собирали.
- Он что, сейчас спать будет? - спросил я.
- Проснётся скоро. Друг твой?
- Ага.
- Ему обезболивающее вкололи. Ночью может отойти. Болеть будет. Ты ему сильно ходить не давай. Пусть лежит. И ворочается поменьше.
- Всё так серьезно?
- Конечно. Как он терпел, бедный?
- Не знаю. Он даже не стонал почти. В конце только, когда на УАЗике растрясло.
- Геройский парень. Другой бы на его месте орал как резанный. Такая боль.
Сёстры ушли и забрали каталку.
Я взял табуретку и подсел к Женьке.
"Геройский парень" сказала медсестра. Мне стало жалко, что я втянул его в эту чёртову экспедицию. Жалко до того, что даже в носу защипало.
Через какое-то время Женька приоткрыл глаза. Пытался сфокусировать взгляд. Но это у него долго не получалось. Наконец его глаза остановились на мне.
- Македонский? Ты здесь? А мне, видел, руку новую пришили, - он попытался поднять гипс.
- Ты чего! - я придавил его к койке. - Тебе шевелиться нельзя!
- А я и не шевелился. Они наркоз дали, сказали - уснёшь, ничего чувствовать не будешь. А я все чувствовал. Хотя и спал. И ни капельки не шевелился.
- Вот и теперь не шевелись! А то рука не прирастет, - может, напугается, подумал я.
- Жарко тут. Пить охота, - пробормотал Женька. - У тебя Пепси-колы нет?
- Будет тебе Пепси-кола!
На подоконнике стоял стакан. Я схватил его и в два прыжка добежал до раковины.
- Не двигайся только.
- Не буду, - пообещал Женька. – Мне, знаешь, эта дрянь йодированная приснилась. Брр! Аж, вспоминать тошно.
Я промыл стакан, спустил тёплую воду и набрал прохладной.
- Держи, Шерлок Холмс.
Он приподнял голову и стал неловко пить из стакана. Вода текла по щекам на подушку. Женька выпил до дна.
- Ещё? - спросил я.
- Хватит. Устал я, - Женька откинулся на подушку.
- Давай-ка поспи, - я подоткнул ему одеяло.
Он закрыл глаза и почти сразу засопел.