Современным молодым людям не позавидуешь. Они слушают, смотрят и читают то, что вываливается на них из смартфона – этого телевизора, компьютера, магнитолы, телефона и внешнего мозга подрастающего поколения. А в смартфоне в основном присутствуют разнообразные новинки - то, что сегодня считается модным.
Естественно, что при таком потреблении информации все, что было создано человечеством в 20 веке, чаще всего проходит мимо молодого поколения. В том числе и книги писателя Виктора Пелевина.
Возможно, не все согласятся со мной, поскольку книги с надписью «Виктор Пелевин» на обложке выходят регулярно и сейчас (практически ежегодно). К сожалению, в последние лет десять невозможно сказать с уверенностью, какое отношение имеют к реально жившему в 20 веке писателю Пелевину новые романы под этим брендом. Это тайна, покрытая мраком. К счастью, нет никакой проблемы, чтобы познакомиться с настоящими пелевинскими книгами. Нужно лишь поискать его ранние произведения – родом из первой половины 90-х. Модными их не назовешь, но это тексты на все времена.
Явление Пелевина в последние годы существования СССР можно сравнить с настоящим природным чудом. В Советском Союзе среди стройного отряда советских писателей, идущих стадом под руководством пастухов из КПСС к светлому коммунистическому будущему, время от времени обнаруживались паршивые овцы - несоветские и даже антисоветские писатели. Но Пелевин – особый случай. Вряд ли его можно отнести к несоветским или антисоветским писателям. Он и не русский писатель по большому счету. Пелевин как пальма в тундре. Чудо чудное, проросшее на скудной, промерзшей и выжженной напалмом советской почве.
Возможно, нечто подобное в истории русской культуры наблюдалось ранее с Николаем Гоголем, который тоже напоминал ель в пустыне. Он появился ниоткуда и ушел в никуда. А через полтора столетия на этой проклятой земле взошел Пелевин.
Как и Гоголь, Пелевин начал с малых форм: рассказов и маленьких повестей. Позднее он переключился на романы, но на самом деле настоящим романистом так и не стал. Когда Пелевин был жив, даже самые объемные его произведения («Чапаев и Пустота») по своему объему и содержанию больше походили на повести.
Многие великие начинают неспеша. Некоторое время они тренируются, пытаясь приманить к себе Музу. Пелевин с Музой дружил, вероятно, с детства. В результате он пропустил фазу литературного творчества «первый блин комом» и сразу начал с шедевров, поставив их на поток. Вкратце пробегусь по его ранним произведениям (до «Чапаева и Пустоты» (1996), сделав небольшой обзор для молодых литературных «чайников».
Первая повесть Пелевина "Затворник и Шестипалый" (1990) – одно из лучших произведений русской словесности родом из позднего СССР. Смысл повести разъяснил лет через 20 после ее выхода видный питерский литературовед Дмитрий Медведев, сказав про нее кратко, но точно: «Свобода лучше, чем несвобода». Два главных героя этой истории – цыплята Затворник и Шестипалый совершают невозможное (как Нео в "Матрице"): отрастив крылья, они вырываются с птицефабрики на волю.
Возможно, это самое автобиографичное произведение Пелевина, который тоже смог отрастить литературные бицепсы и выплыть из советского писательского болота. Те, кто продолжил жить в этом болоте, этого Пелевину не простили (достаточно почитать рецензии на его произведения авторства П.Басинского или А.Немзера).
Когда Пелевин стал печататься в журналах, СССР был еще жив, хотя уже хрипел в предсмертной агонии, которую ему устроили генералы из КГБ (отнюдь не Горби, ребята! не надо верить телевизору!). Из пелевинских рассказов советского периода нельзя пройти мимо следующих шедевров: «Оружие возмездия» (1990), "Реконструктор" (1990), "Зомбификация. Опыт сравнительной антропологии" (1990), "Хрустальный мир" (1991), "Проблема верволка в Средней полосе" (1991), "Откровение Крегера" (1991), «Музыка со столба» (1991), "Девятый сон Веры Павловны" (1991), «Жизнь и приключения сарая Номер XII» (1991), "Вести из Непала" (1991).
Если бы Пелевин не написал ничего, кроме рассказа "Хрустальный мир", он все равно бы остался в истории русской литературы. Рассказ не длинный, но как говорил главный герой этого произведения: «лучше меньше, да лучше». В "Хрустальном мире" Пелевин познакомил читателей с драматической историей крушения Российской империи, когда два юнкера-наркомана не выполнили свою миссию и погубили Россию. Этим парням, патрулирующим улицу Шпалерную, была поставлена задача: не пропускать никого к Смольному, но именно в этот день и час, когда к Смольному рвался товарищ Ленин, юнкера всю дорогу кололись, нюхали и беседовали о философии. И Ленин просочился… Моя любимая фраза из «Хрустального мира»: "внутри картаво загрохотали бутылки".
Еще один антинаркотический, но более полезный для жизни рассказ Пелевина - «Музыка со столба» (1991): из него читатель узнает, что произойдет, если закусить водкой мухоморы (именно в таком порядке). Но главное, что рассказ дико смешной.
В «Оружии возмездия» автор рассуждает о мифическом оружии возмездия, которое создавали в нацистской Германии. Текст кажется забавным, хотя не очень актуальным, но когда дочитаешь рассказ до конца, внезапно понимаешь, что лучше о нашей жизни не скажешь! И гению достаточно для этого всего пары страниц.
Следует отметить, что Пелевину с ранних лет всегда было, что сказать своему читателю – даже в небольших рассказах или эссе. Он часто высказывался на злобу дня – объясняя нам, что на самом деле происходит в этой стране и мире, давал прогнозы на будущее и правильные жизненные советы. Иногда для этого хватало даже не страницы-другой, а пары предложений. В рассказе "Проблема верволка в Средней полосе" Пелевин объяснил, как устроен мир вокруг нас: "Только оборотни – реальные люди. А остальные люди на самом деле свиньи, петухи, жабы… И козлы".
"Девятый сон Веры Павловны" стоит прочесть только затем, чтобы узнать, что последует за первым предложением данного рассказа: "Перестройка ворвалась в сортир на Тверском бульваре одновременно с нескольких направлений". Главный герой произведения - уборщица туалета, читающая Витгенштейна. К счастью, перед чтением Пелевина нет необходимости осваивать Витгенштейна, поскольку сам автор вряд ли его прочел. Ни один человек в здравом уме не сможет этого сделать.
Из новеллы «Жизнь и приключения сарая Номер XII» (1991) читатель узнает, что на самом деле сараи - они как люди или ... люди как сараи? Уже и не разберешь, ведь мы так похожи…
"Омон Ра" (1992), который упорно называют романом, на самом деле никакой не роман – 120 страниц стандартной книги по российским меркам не тянут на это звание. В этой повести Пелевин окончательно расправился со своим советским прошлым, покусившись на самое святое, что было у советского человека – на наши космические достижения. Если бы такое произошло в наши безумные времена, когда все кругом рыдают и бьются в истерике из-за оскорбления их нежных чувств, то Пелевина бы распяли, но в 90-е история развития советской космонавтики в его интерпретации была замечена только передовыми читателями, а разнообразная шваль, которая ныне задает общественный дискурс, "Омон Ра" пропустила. Тогдашние мизулины, яровые и клишасы в то время были заняты другим: они шлялись по улицам и штурмовали Останкино, пытаясь вернуть нас в то прошлое, с которым расплавлялся Пелевин.
По-моему мнению, версия Пелевина из «Омон Ра» вполне могла бы осуществиться в советской реальности. Она не выглядит фантастической в стране, где ценность человеческой жизни равна нулю, где власти цинично врут всегда и обо всем, и где население всегда готово к подвигу даже не ради призрачных идеалов, а по приказу начальника – каким бы абсурдным он не был.
Если подходить к "Омон Ра" с позиции литературного реализма, то концы с концами в нем не сходятся: сначала с помощью космонавтов-"автоматов" власти обманывают весь мир, преувеличивая свои космические достижения, а в конце выясняется, что обман куда больше и масштабнее… Но если это так, то для чего было вводить в заблуждение Омона и его несчастных коллег?… Тем ни менее, рациональное объяснение этой сюжетной нестыковки все-таки есть. Советские начальники лгали постоянно. И сейчас продолжают делать то же самое. Если посмотреть на происходящее с этой точки зрения, все сходится.
Следующая повесть-роман Пелевина "Жизнь насекомых" (1993) на самом деле не настолько проста, как можно подумать, прочитав соответствующую статью в Википедии. Дело не просто в том, что автор провел параллели между жизнью насекомых и людей. Все живые организмы в определенной мере действительно похожи, и описывать жизнь людей, представляя их в образе различных животных, в литературе стали задолго до Пелевина (Джордж Оруэлл в "Скотном дворе" умудрился описать не просто людей, а целое общество - сталинский СССР). Пелевин усложнил себе задачу: у него герои повести одновременно и люди, и насекомые:
"- Но ведь есть же права насекомых, наконец... - Какие там права, - махнула лапкой Наташа. - А ты знаешь, что такое цианамид кальция? Двести грамм на коровник? Или когда в закрытом навозохранилище распыляют железный купорос, а улететь уже поздно? У меня две подруги так погибли. А третью, Машеньку, хлористой известью залили. С вертолета. Французский учила, дура... Права насекомых, говоришь? А про серно-карболовую смесь слышал? Одна часть неочищенной серной кислоты на три части сырой карболки - вот и все наши права. Никаких прав ни у кого тут не было никогда и не будет, просто этим, - Наташа кивнула вверх, - валюта нужна. На теннисные ракетки и колготки для жен. Сэм, здесь страшно жить, понимаешь?".
Это диалог валютной проститутки с зарубежным клиентом и одновременно беседа двух насекомых – нашей мухи и американского комара.
После «Жизни насекомых» до выхода монументального «Чапаева и Пустоты» прошло всего 3 года, но за это время Пелевиным было опубликовано немало выдающихся рассказов и эссе: "Бубен Нижнего мира" (1993), "Бубен Верхнего мира" (1993), "Джон Фаулз и трагедия русского либерализма" (1993), "ГКЧП как Тетраграмматон" (1993), "Икстлан – Петушки" (1993), "Папахи на башнях" (1995), а также повесть «Желтая стрела» (1993).
На мой вкус, последняя – самое полезное для читателей произведение Виктора Олеговича, наряду с «Затворником и Шестипалым». «Желтая стрела» - повесть о поезде под названием «Жизнь». По автору человек «едет» туда, куда его везут и даже не замечает этого. Пелевин призывает читателя перестать тащиться вместе со всеми на одном поезде, едущем в никуда, сойти с него и жить своей жизнью.
В рассказе "Происхождение видов" (1993) автор ни к чему не призывает своих читателей, но это произведение ценно другим: в нем Пелевин убедительно и с юмором расправился с эволюционной теорией Чарльза Дарвина. Надеюсь, когда-нибудь Пелевину поставят в России памятник за развенчание британского афериста. Я даже могу предложить концепцию этого памятника: Виктор Пелевин в образе бородатого Саваофа с фресок Микеланджело в Сикстинской капелле производит анатомическое вскрытие эволюциониста Александра Невзорова. Вы можете спросить: почему именно этого парня? – Во-первых, Невзорова не жалко. Во-вторых, эволюционист Невзоров у нас хорошо известен (можно изобразить его с сигаретой – для большего узнавания), а как выглядел Дарвин – никто сейчас и не помнит.