Рождение и взросление.
Всегда тяжело говорить о том, что в глубине души бурлит, болит и не дает покоя. Особенно, когда речь идет о самых важных вопросах жизни, полагаю, каждого человека – рождения и взросления, которые идут бок о бок, потому что они, я полагаю, едины. Рождение теряет свой смысл и значимость без взросления, а взросления не может быть без рождения. Это взаимоисходящие и взаимодополняющие действия.
К сожалению, сегодня люди слишком легкомысленно относятся ко многим вопросам и мало кто серьезно отнесется и к предмету моего разговора, но все же хотелось бы заострить внимание и постараться отметить ряд современных проблем и попытаться в них разобраться.
Итак. Что такое в принципе рождение?
Акт рождения, полагаю, должен рассматриваться в следующих аспектах: согласно тому, что человек состоит из тела (плоти) и души, тогда вначале происходит рождение плоти из чрева матери, потом происходит рождение духовное. Вначале появляется человек на свет, потом Свет рождается в человеке. С православной точки зрения рождение, при котором происходит появление ребенка на свет должен быть плодом любви мужчины и женщины. Рождение же Света в человеке должно происходит за счет взаимоотношения его с Богом, то есть любви человека к Богу, в чем немаловажную роль играет отражение взаимоотношений родителей друг к другу и отношение их и крестных родителей к Богу и к Церкви. Из традиционного учения Православной Церкви отношения родителей, то есть мужа и жены, они же отец и мать, должны быть святы, так как семья – это малая Церковь Христова и то, что Господь сочетал, человек да не разлучает. «Брак у всех да будет честен и ложе непорочно; блудников и прелюбодеев судит Бог», – пишет апостол Павел в своем послании к Евреям (13, 4), так как взаимоотношение отца и матери, по требованиям Православной Церкви, должны быть образом отношения Христа и Церкви, что, в свою очередь, значит, что отношения мужа и жены должны быть образцом высокой любви, которую те обязаны передать своим детям, что, в свою очередь, является тем огнем, который должен зажечь Свет духовного рождения и роста их ребенка.
К величайшему сожалению, образ христианских семейных традиций и, соответственно, высокой любви для многих оказался утерянным. Любовь во Христе перестала быть целью формирования семейных союзов. Браки в современном обществе зачастую формируются в следствии страстей, где рождение ребенка является истечением блудных обстоятельств, целевые линии которых разветвляются на множество пунктов: из-за глупости, выгоды, шантажа, эгоистической утехи и так далее и тому подобное. При этом я уже не упоминаю о неблагополучных семьях, когда родители пьяницы или наркоманы. Поэтому духовное рождение и, соответственно, взросление в подобных условиях является очень сложным и многогранным вопросом.
Без всякого сомнения, предположение о том, что Господь, не смотря ни на что, призывает к Себе всякого и приводит к Себе, имеет важное и значительное место в решении вопроса о допущении ребенка или даже взрослого человека к таинству Крещения, но все-таки сложным и немаловажным вопросом остается условия и факторы возможностей и необходимостей для духовного взросления. Никакая литература, никакие советы и увещания не смогут заменить живого образа опытной духовной жизни. Скажу более того. Даже если и когда Господь дарует человеку того, кто несет в себе живой опыт духовной жизни, ему потребуется огромные силы и усилия для того, чтобы себя перевоспитать, искоренив опыт далеко недуховной жизни, укоренившейся с детства. Вот именно на это «авось» многие уповают, надеются и рассчитывают. Мне же хотелось бы возложить упование на разрешение первоначальных причин столь сложной ситуации, а именно воцерковление семьи и крестных, которые сами еще нуждаются в духовном возрождении. Ведь в большей степени крестить ребенка приходят люди абсолютно невоцерковленные, маловерующие, то есть далекие от православной культуры и святоотеческих традиций.
В связи с этим перед нами возникает следующий вопрос. В большей степени родители и будущие крестные крещеные люди. Для них уже открыты двери в Царство Небесное. Они уже являются частью Тела Христова. И, по факту Крещения, их можно называть христианами. Но являются ли они таковые на деле? Являются ли они живыми носителями Духа Святого? К сожалению, зачастую нет. Но ответственность за то, что они должны быть такими, есть, так как несут ответ за данные ими или их крестными обеты перед Богом. Осознают ли её они? Пожалуй, зачастую тоже нет. С этой неосознанностью они берут на себя ответственность за православное воспитание ребенка.
К сожалению, и тот образ проведения таинства Крещения, который зачастую проводится в нынешнее время, а именно: без общениях[1], без катехизации и увещания, без попытки воцерковить, – приводит к усугублению христианского кризиса.
Приведу несколько примеров из личного опыта. Не раз мне приходилось сталкиваться с семьями, которые приводили своего ребенка для совершения таинства Крещения, в которых имело место кризисное состояние в отношениях мужа и жены, и даже с крестными, то есть, прелюбодеяния, блудные отношения одного члена семьи с одним или с одной из крестных, родители на грани развода и почее. Или же один из родителей, желающий крестить своего ребенка, но внутри противящийся или священству, или к Церкви. Особенно хочется выделить самую острую проблему современных семей и крестных – это отсутствие сознательного духовного рождения их самих.
Проблема кредитования.
То, что родители, не имеющие ни духовного, ни церковного опыта и не несущие семейные православные традиции, зачастую выбирают подобных себе крестных, а священник, не смотря на это, совершает Таинство Крещения, говорит о том, что действительными поручителями за православное воспитание они становятся заочно. То есть, обязательства перед Богом они на себя взяли, но понести их они еще не в состоянии, так как абсолютно не знают и не понимают ни покаяния, ни евхаристии, ни молитвенной необходимости и уставного его выполнения, ни постов и так далее.
Святитель Иоанн Златоуст в своих огласительных беседах особо подчеркивает ответственность как новообращенного, крестившегося человека, так и его восприемников, на которых ответственность за православное воспитание восприемника куда большая, нежели на самом восприемнике. Он приводит пример должников, где ребенок является должником, а восприемники – поручители должника, с которых ответственность за уплату долга заимодатель взыщет и строже, и жестче, нежели с должника[2]. В современной интерпретации речь идет о кредите.
Говоря о взаимоотношении Бога и человека, последний находится в постоянном долгу перед Богом, так как дары, посылаемые Им человеку, бесценны и до такой степени высоки, что ни один из людей не может сказать, что он в полной расчете с Богом. Поэтому с одной стороны есть те люди, которые сознают свою задолженность и прилагают все возможные усилия, чтобы погасит долг, с другой стороны есть и те, которые абсолютно не сознают и не желают выполнять договоренности и выплаты. При этом очень важно отметить, будучи крещенными, родители и восприемники, не исполняя своих обетов перед Богом, не выполняя своих договоренностей и не возмещая свой долг, берут на себя еще больше непосильную ношу, так как принимают на себя уже обязанности учить тому, что еще сами не знают, и давать плоды того, что у самих еще в зародыше.
Картина пугающе трагическая. По факту, это духовно дети, мнимо считающие себя взрослыми, берут на себя обязанность учить такой же мнимой духовности своих детей.
Рождение в Святом Духе.
Проблему духовного рождения, полагаю, можно определить следующим вопросом: «Достаточно ли одного таинства Крещения для духовного рождения?» И православный ответ, полагаясь на вышесказанное, будет «Нет». Во всех духовных вопросах, касающиеся человека, участвуют две стороны: Бог и человек. Господь для того и наделил человека свободой, чтобы тот своим сознательным, волевым и решительным действием определил свою участь – быть с Богом или быть против Него. Поэтому при совершении таинства Крещения над ребенком, у которого нет ни сознательной, ни волевой, ни решительной базы, действие совершается односторонне, с расчетом того, что родители и крестные компенсирует это двухстороннее рождение своим участием. Но, как я писал выше, именно в этом состоит корень проблемы духовного рождения, являясь камнем преткновения.
Также хотелось бы повторить уже вышесказанную мысль, что даже в подобных, то есть, духовно незрелых семьях, благодаря молитвам кого-то из родственников, случаются духовные рождения, за что великая хвала этой Божией милости, но рассчитывать только на эту исключительность не стоит.
Духовное взросление.
Не смотря на неблагополучные условия разрухи общества и семей, духовные рождения куда более осуществимы, нежели духовное взросление. Современные мировые тенденции очень явственно располагают именно к духовному пробуждению и, соответственно, к рождению. Условия духовного голода на почве капитализма, атеизма и материализма в большей степени вызывают нас к поиску чего-то высокого. Но с другой стороны, в лабиринте плюрализма, всеобщей толерантности, разрухи высоких ценностей и традиций нынешние мировые интересы располагают к умиранию, к очень сложному и почти невероятному духовному взрослению, так как родившийся духовно не находит естественного и верного пути для формирования своей личности.
К сожалению, у подавляющего большинства современных «христиан» духовный путь заканчивается на том, что они рождаются для Света. Они входят в Царство Света в несознательном возрасте и также остаются несознательными для Него в последствии.
Какие причины всего этого? Многие современные православные романтики, наблюдая тенденцию духовного голода и пробуждения, почему-то не замечают или не придают значения мировым изменениям и самого человека, делающий путь духовного взросления почти невозможным. Из этого, причины, убивающие рожденного для Света, две: мировые изменения, создавшие особо сложные и тяжелые условия духовного пути, и изменения в самом человеке, атрофирующие всякую дееспособность.
Если в период с XI по XX века человек боролся с Богом, то период с XXI столетия человек начал бороться с творением Божиим. Замена всего природного на искусственное исказило и изуродовало пути достижений любого роста. Я уже указывал о так называемой проблеме «кредитования», когда поколение нецерковных и абсолютно несведущих в духовном родителей и крестных, с так называемой «мнимой» духовностью, порождает поколение за поколением себе подобных. Обязанность отцовства или материнства кровных или духовных уз накладывает «де юро» отцу или матери их наличие, не смотря на отсутствии их «де факто», этим нивелируя смысл, значение и современное представление об этом. Можно было бы придать оттенок театрализации, пафоса или даже пародийности, если бы поколение за поколением эта тенденция не сформировала особый быт, культуру и мировоззрение. Да, это глупость мирового безумия, но с этим необходимо считаться и в этих условиях искать пути разрешения множества проблем.
Проблема скорости.
Полагаю, что не открою для всех ничего нового, когда затрону проблему ошеломляющей скорости современной жизни. Но обойти эту проблему, не сказав ни слова, нельзя.
С ошеломляющей скоростью технологического, информационного и кибернетического прогресса увеличилась скорость повседневной жизни. Жизнь стала поверхностной, развратной и обезумевшей. Все больше человек обращает внимание и живет внешним, забывая и отчуждаясь от внутреннего и духовного. В спешке и погоне за сиюминутными удовольствиями и благами жизни человек меняет теплоту семейного очага и уюта с общими трапезами, выходными и празднованиями на фастфуды, вечеринки и няни, любовь на секс, сакраментальность Церкви на обрядность. Все глубокие и важные события запечатлеваются не в душе, а на кадрах в соцсетях.
Церковная жизнь в водовороте сумасшедшей скорости становится такой же поверхностной и, к сожалению, непонятной и чуждой.
Христианство – уподобление Христу,
Церковь – Тело Христово.
Я не буду отступать от тех путей, к которым призывали и призывают многие богословы. Я всего лишь повторюсь, но иными словами, что нам необходимо вернуться к пониманию Тела Христова (Церкви) и дела нашего спасения.
Христианство – это уподобление Христу, исполняя Его заповеди, и соединение с Ним литургически и исповеднически. Если человек переступил порог храма, став частью Церкви, то в его обязанность входит быть и частью Тела Христова – живой и плодовитой.
Протопресвитер Александр Шмеман в своих сочинениях доносит до нас мысль о том, что все Таинства Православной Церкви соединены единым целым, во главе которых, конечно же, Божественная Литургия. С ним нельзя не согласиться, так как Церковь – это Тело Христово, в Котором действует Дух Святой. Одно Тело, один Дух. Во всех семи Таинствах действует один Дух. Все таинства служат для соединения с Телом Христовым. Для того, чтобы мы стали Христовы. Для того, чтобы мы обожились. Для того, чтобы мы стали жителями Царства Небесного, которое у каждого у нас внутри.
Сейчас я хочу сделать краткий обзор учения о таинствах Православной Церкви, к которым каждый христианин должен приступать с той необходимостью, с которой каждый человек дышит, кушает, пьёт, спит и так далее. Эта необходимость не внешняя, а внутренняя каждого желающего быть причастником Небесного Царствия.
Для начала считаю нужным остановиться на определении Таинства как такового. В своем «Очерке мистического богословия Восточной Церкви» Вл. Лосский выделяет два Домостроительства – Сына и Святого Духа[3]. «Рождаясь от Девы,– пишет он, – Христос упраздняет Своим рождеством разделение человеческой природы на мужскую и женскую. Своим Крестом Он соединяет рай – место жительства первых людей до их грехопадения – с земной реальностью, в которой пребывает падшее потомство первого Адама; Он ведь говорит благоразумному разбойнику: «Сегодня ты будешь со Мною в раю», и тем не менее продолжает беседовать со Своими учениками во время пребывания на земле после Своего воскресения. Своим вознесением Он, прежде всего, соединяет землю с небесными сферами – с небом чувственным; затем Он проникает в эмпирей, проходит сквозь ангельские иерархии и соединяет небо духовное, мир умозрительный с миром чувственным. Наконец, Он приносит в дар Отцу всю полноту соединенной в Нем вселенной, как новый космический Адам, соединяющий тварное с нетварным… Христос принял на Себя нашу природу, вольно подчинился всем последствиям греха, оставаясь чуждым греху, взял на Себя ответственность за нашу вину, для того, чтобы разрешить трагедию человеческой свободы, преодолеть разрыв между Богом и людьми, внося разрыв во внутрь Своей Личности, в Которой нет места ни для какого разрыва, ни для какого внутреннего конфликта». «Если Христос – Глава Церкви, которая есть Его Тело, то Святой Дух есть Тот, Который “наполняет все во всем”. Таким образом, как Сын нисходит на землю и совершает Свое дело Духом Святым, так и Дух Святой приходит в мир, будучи послан Сыном: «Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух истины, Который от Отца исходит, Он будет свидетельствовать о Мне» (Ин.;15,;26). Неразрывно связанные в Своем общем деле на земле, Сын и Дух Святой по Своему ипостасному бытию остаются тем не менее в самом этом деле двумя независящими друг от друга Лицами»[4].
Митрополит Каллист, выступая на V Международной богословской конференции Русской Православной Церкви «Православное учение о церковных таинствах» в Москве, в своем докладе приводит святоотеческие высказывания сщмч. Игнатия Антиохийского, Климента Александрийского и Тертуллиана о том, что воплощение Христа, Его рождение от Девы и Его смерть являются тайнами домостроительства Христа[5]. «Существует особая причина, – отмечает он, – чтобы никогда не забывать этот более широкий смысл слова «тайна»: таким образом подчеркивается сущностная связь между Таинствами и Воплощением. Все Таинства имеют своим источником и основанием Воплощение Христа. «Таинственные» действия Церкви суть не что иное, как живое продолжение и непрестанное распространение Воплощения во времени и пространстве. Именно таинства обеспечивают постоянное и динамичное присутствие Воплощенного Христа среди народа Божия. Говоря словами св. Льва Великого, «Тот, Кто был видим как наш искупитель, ныне сокрылся в таинствах». Без Воплощения не может быть и таинств»[6]. Используя святоотеческую формулу смысла христианской жизни, можно сказать, что тайна того, что Бог стал человеком, соразмерна тайне того, чтобы и человек стал богом. И, отвергая что-либо одно из этих двух составляющих, отвергается всё вцелом.
Поэтому Запад, исказив своё понимание о домостроительстве Сына, исказил и понимание о домостроительстве Духа, что и привело к искажению понимания Таинства как такового. На той же конференции Дагмар Хеллер в своём докладе «Сакраментология в герменевтической перспективе» отмечает, что мистическая реальность понимания таинств на Западе исчезла, «уступив место более чувственному, сенсуалистическому пониманию мира»[7], при этом «таинство действительно в любом случае, вне зависимости от того, имеют ли веру как принимающий таинство, так и совершающий таинство»[8]. Лютер, в свою очередь, споря с Римом, «обнаружил, что только Христос может с полным правом быть назван “Таинством”»[9]. «Для Лютера определение того, что есть таинство, опирается на волю Иисуса Христа», «требует наличие веры и совершается правильно тогда, когда принимается с верой»[10]. В секулярном современном мире для многих таинства имеют более обрядовый характер – «так надо», не имея при этом ни веры, ни понятия что это и для чего.
Вообще могу сказать, что современный мир, утратив культуру Духа и следуя за идеологией Запада, принимает все больше культуру тела, которая, следуя современным веяниям, превращает таинство в некую моду, фэшн или бизнес. Поэтому, чтобы вернуться к смысловой нагрузке таинств, разберу каждое отдельно.
Крещение.
«Покайтесь ибо приблизилось Царство Небесное!» – возглашает первый совершитель таинства Крещения Иоанн Предтеча. «Покайтесь ибо приблизилось Царство Небесное!» – возглашает Сам Христос, над Которым совершилось таинство Крещения, чтобы Собою освятить воды для последующих крещаемых и утвердить само таинство, как обязательное требование вступление и причастность к Небесному Царству.
В этих обоих возглашениях и последующих действиях необходимо выделить три пункта:
1. покаяние как обязательное условие входа в Царство Небесное;
2. вход в Царство Небесное водой и Духом через крещение;
3. соединение и пребывание в Царстве Небесном.
То есть, в одном призвании мы видим неотъемлемое единство покаяния, крещения и пребывания, где крещение является разрешением покаяния, желанным исходом и истечением внутренней, духовной необходимости, вступить в Царство Небесное, чтобы там соединиться со Христом. Подобная необходимость покаянного разрешения в последствии происходит для тех, кто вступил в Царство Небесное, то есть, уже христиан, в таинстве исповеди. А соединение что после крещения, что после исповеди происходит в Таинстве Евхаристии.
В раннехристианские времена это подтверждается единым богослужением. Так мученик Иустин «трактует о крещении и евхаристии, как о двух частях акта принятия в Церковь Христову уверовавших во Христа», – отмечает А. Л. Катанский в своем «Догматическом учении о семи церковных таинствах»[11]. Уже в трудах Климента Александрийского мы можем видеть, что и миропомазание входит в неотъемлемое комплексное единство входящего в Царство Небесное, которое в последствии св. Киприан разделяет, как крещение Св. Духом, в отличии от крещения как крещением водой[12].
Что же все-таки представляет таинство Крещения? Апостол Петр призывает своих соотечественников: «Покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощение грехов» (Деян. 2:38). Из этого мы видим, что предшествующим условием для крещения является покаяние, что, в свою очередь, подразумевает отречение от дьявола, «князя мира сего», который порабощает нас через грехи, осознание того, что человеку не под силу борьба с ним, с дьяволом, и что только Господь Иисус Христос и Святой Дух, Который от Отца и Сына исходит, могут освободить от этого рабства и присоединить к Себе, к Самой Любви. Это составляет чин оглашения. Само крещение освобождает от плена дьявола, очищает от грехов и вводит в Царство Небесное через троекратное погружение крещаемого в воду, произнося формулу: «крещается раб(а) Божий(я) (имя) во имя Отца. Аминь. И Сына. Аминь. И Святого Духа. Аминь», после чего крещаемый одевается в белые одежды как символ чистоты.
Миропомазание.
Сразу после крещения водой происходит крещение Святым Духом через миропомазание. Если Крещение – это духовное рождение, то помазание миром - новая жизнь в благодати Святого Духа. Многие святые отцы и богословы сравнивают миропомазание с Пятидесятницей, когда на Пресвятую Богородицу и апостолов сошел Святой Дух. Прот. Александр Шмеман в труде «Водой и Духом» глубоко раскрывает значение миропомазания, как это делалось над царями, священниками и пророками, указывая на то, что каждый христианин своей духовной жизнью обязан воплотить эти высочайшие призвания и обязанности[13].
Евхаристия.
Возможно, то, что современная практика Крещения и Миропомазания в отличии от раннехристианской практики стала чуть ли не каждодневной и отделилась от единства с Евхаристией, привело к тому, что остальные таинства стали отдаленными и для многих неизвестными и непонятными.
Вспоминая раннюю практику, необходимо отметить, что таинство Крещения проводилось в Великую Субботу перед Пасхой или в саму пасхальную ночь, соединяя радость духовного рождения с радостью воскресения Христова, что, в свою очередь, углубляло осознание Христовой смерти и воскресения как образ будущей жизни крещаемого. Огласительные и подготовительные беседы проводились в течении всего Великого Поста. Поэтому событие таинства Крещения имел особо знаменательный характер.
Приведу некоторые святоотеческие последования:
1. Мч. Иустин Философ: наставление в «истине»л – подготовительный пост и молитва – водное крещение – введение в собрание для общей молитвы и целования – евхаристия;
2. Тертуллиан: катехуменат как подготовка к Крещению – молитва освящения над водой Крещения – отречение от дьявола – исповедание веры с обрядом погружения (тройной) – послекрещальное помазание – знаменование крестом – молитва с возложением рук – евхаристия;
3. Сщмц. Киприан Карфагенский: молитва освящения над водой Крещения – исповедание веры с погружением (троекратным) – молитва благодарения над елеем – послекрещальное помазание – молитва с возложением рук – знаменование крестом – евхаристия;
4. Апостольское предание: молитва над водой Крещения – молитва над «елеем благодарения» – молитва над «елеем экзорцизма» – отречение от сатаны и помазанием «елеем экзорцизма» – исповедание веры и погружение (троекратное) – помазание «елеем благодарения» (все тело) – молитва с возложением рук – помазание головы «елеем благодарения» – знаменование крестом и поцелуй мира – первая молитва и поцелуй мира (неофиты с верными) – молитва над хлебом и чашей и причащение;
5. Свт. Амврсий Медиланский: начальные обряды («еффафа»; Мк 7:32-35) – молитва над водой Крещения (с экзорцизмом ) – помазание (всего тела) и отречение – исповедание веры с погружением (троекратным) – послекрещальное помазание головы – омовение ног (после чтения Ин.13) – белые одежды – молитва с «духовной печатью» - евхаристия[14].
Данные чинопоследования показывают цельность покаяния, крещения, миропомазания и евхаристии, которая отвечает на вопрос о том, для чего вообще необходимо крещение и как смысловую и духовную нагрузку оно несет. «В. В. Вейдле (профессор Свято-Сергиевского Православного Богословского института в Париже) утверждает, что в сознании ранних христиан “жили не два таинства – Евхаристия и Крещение, – как в нашем (с присовокуплением еще других), а одно: основополагающая Крещальная Евхаристия и, кроме того, ее частичное повторение по воскресеньям, нераздельное с памятью о ней”… Крещение принципиально, независимо от установок и интенций нашего пастырского сознания, вытеснено на периферию духовной и церковной жизни, и по своему реальному значению в них существенно уступает не только Евхаристии, но и всем прочим таинствам»[15]. Хотя «Крещение – это таинство столь же важное, как и Евхаристия, так как оно является ее частью и неотделимо от нее»[16].
Итак, о Евхаристии. «Таинство Евхаристии (греч. ;;;;;;;;;;) является центральным таинством Церкви, в котором хлеб и вино по молитве Церкви действием Святого Духа прелагаются в истинные Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа. Причащаясь Телу и Крови Христовым, верующие теснейшим образом соединяются с Господом Иисусом Христом и, во Христе, друг с другом. Евхаристия превосходит все другие таинства. “В других таинствах Господь Иисус сообщает верующим в Него те или другие ... дары благодати, которые Он приобрел для людей Своею Крестною смертью”, всем Своим Искупительным подвигом. В Евхаристии же “Он предлагает в снедь Самого Себя – собственное Тело и собственную Кровь”. Именно поэтому это Таинство называется Благодарением. В нем мы принимаем Самого Христа, и единственный ответ, который возможен с нашей стороны – это благодарение “о всех, ихже вемы и ихже не вемы, явленных и неявленных благодеяниих бывших на нас”»[17].
Из доклада прот. Павел Кумарьянос из афинского университета «Историко-литургические аспекты Евхаристии в Византийской традиции» можно увидеть как происходило измение чина и понимания Евхаристии. В Новом Завете «порядок Евхаристии был естественным образом построен на основе иудейской торжественной трапезы, особенно пасхальной, отождествление Иисуса с Мессией, а Мессии с истинным Сыном Бога преобразовала содержание еврейского празднования. Пасхальным агнцем был теперь Христос. Евхаристия больше не была семейной традицией; она скоро пересекла не только семейные границы, но и самую еврейскую религию; с тех пор, как ученики осознали, что воскресение Христа и победа Его над смертью имеют поистине космологические измерения… Это сделало Божественную Трапезу предвкушением Царствия Божия «как-бы сквозь тусклое стекло», где церковная община не только радовалась о Воскресении, но также и молилась о Втором Пришествии Христа и встрече с Ним как бы «лицом к лицу» в Его Царстве. Благословление хлеба и вина больше не было благодарностью, обращённой к земле и её благам, но благодарностью за создание из ничего целого мира так же как прошением той пищи, которая ведёт к вечной жизни — о Небесном Хлебе: “ядущий хлеб сей будет жить вовек”»[18].
«В послеапостольские времена совершение Евхаристии было постепенно высвобождено из еврейского канона, получая в то же самое время все больше греческих элементов в своей христианской структуре. Именно в этот период была выстроена базовая обрядовая традиция. Появилась состоящая из двух частей ритуальная церемония: первая часть была посвящена Писаниям и наставительным проповедям, в то время как вторая — благословению Хлеба и Чаши и приятию Тела и Крови Христовых… Евхаристическая Анафора была организована как:
– восхваление Бога Отца как истинного Бога с Сыном и Святым Духом;
– благодарность за создание ex nihillo (то есть ‘из ничего’);
– благодарность за то, что Бог отправил Сына для спасения Своих созданий от тления и смерти;
– прошение об осуществлении эсхатологической функции Церкви и совершении Божественного промысла о спасении мира;
– просьба заступничества о всём и всех.
Евхаристия и участие в Божественной Трапезе отражали предвкушение явления Царства Божия»[19].
«В течение IV столетия богословское развитие Евхаристии вступит в новый период. Двухчастная структура службы, которая была уже очевидна к середине II столетия, закрепится в виде слушании и молитвы. Литургия начнется с Чтений и наставлений, сопровождаемых просьбами, предложением Хлеба и Вина и получением Причастия. Святые Отцы того периода интересовались освещением народу действительности присутствия Христа в Евхаристии. Нет никакого преувеличения в том, чтобы назвать евхаристическое богословие того периода как 'Евхаристический реализм'. Таким образом, Евхаристия это — Тайная Вечеря. Ни другая Тайная Вечеря, ни повторение её, но та самая Тайная Вечеря, которая происходила в верхней комнате в Великий Четверг. Они подчёркивали, что не священник совершает Евхаристию, а скорее Сам Христос присутствует и совершает Причастие, через руки и уста священнослужителя. Поэтому Христос присутствует в Евхаристии через священника, а хлеб и вино — действительно плоть Христа и кровь от Его тела. Вто же самое время, Евхаристия —действительно —Трапеза Царства Божия. Христологическая, пневматологическая и екклесиастическая важность Евхаристии были лучше всего выражены в Анафоре свт. Василия Великого, которая является вероятно самым большим созданием Евхаристического богословия того времени!»[20]
«В течение VII столетия, во времена жизни Св.Максима, порядок Литургии оставался в значительной степени таким же, как порядок IV столетия. Однако, некоторые дополнения делают акцент на определенных пунктах в Литургии: сборе верующих в атриуме или притворе, ждущих духовенства, так же как входе в церковь с Епископом и священниками, которые получили особую важность. Также положение Священных Даров на престол уже стало выдвигаться на первый план в ритуальной традиции, с прошениями, песнопениями и литанией — таким образом появился обычай Великого Входа!»[21]
«После X столетия будет изменена интерпретация Божественной Литургии, и её богословское видение развернётся на 180 градусов. В предыдущий период важным для Литургии было то, что все верующие принимают в ней участие вместе (и духовенство, и люди). Интерпретация Литургии и участия в ней была основана на самих объектах совершения. Святая Литургия перед тем, как «начать символизировать» что-либо, прежде всего была чем-то сама по себе, а уж потом стала представлять что-то. Кроме того, литургические действия были выполняемы всеми, а не только духовенством. В поздний Византийский период, однако, появилось своего рода аллегоричное и, возможно, 'фантастическое' понимание Святой Литургии. Литургия постепенно начинала пониматься, как своего рода драма, в которой верующие наблюдают ритуальное представление жизни Христа. Интересы распределились так: раньше было важным то, что верующие и духовенство делают вместе, как одно тело, а теперь стало важным то, что священник делает перед верующими, каждое его действие и движение должны были символизировать что-то аллегорически. В последнем исследовании важно даже не то, какие действия совершает священник, а скорее что одно или другое действие совершающего Литургию может символизировать аллегорически»[22].
К сожалению, для сегодняшнего «христианина» Евхаристия стала не то, что абстракцией, но даже чем-то пугающим, так как даже попытка понимания отрывает его от упояющей мирской суеты с комфортом и услаждениями, к тому же к пониманию необходимо приложить ведь какие-то усилия, а современный «христианин» абсолютно оказывается обессилен. Индивидуализация привела к тому, что священство стало профессией и всё, что касается богословия и богослужения для современного мирского «христианина», попало в область профессиональных качеств и необходимости священника, а не самого «христианина», где «христианин» выполняет сугубо потребительские функции.
«Богослужение для таких людей, – пишет прот. А. Шмеман, – привычное и любимое питание их религиозного чувства, но само то это религиозное чувство они и не пытаются проверить верой Церкви и согласовать его с ней. В нашем сознании и восприятии богослужение оторвалось от того „правила веры”, которое оно как раз и воплощает, о котором как раз и свидетельствует буквально каждым своим словом, каждым своим обрядом. Все наше богослужение есть сплошное богословие, живой и жизненный источник и критерий всякого богословия, но этого как раз и не хотят знать те, кто считает „понимание” богослужения необязательным и несущественным. Отсюда и равнодушие подавляющего большинства церковных людей к богословию: они не видят в нем нужды, потому что не понимают, что оно все укоренено в богослужении и есть раскрытие „правила веры”, воплощенного в литургическом опыте Церкви»[23].
Возвращаясь к самой евхаристии и её значении первоначальной святоотеческой интерпретации, необходимо отметить, что евхаристия являет собой не только кульминацию всех таинств, но всего, что совершается в Церкви, давая всему смысловую нагрузку – всей Её жизни.
Покаяние (исповедь).
Продолжая говорить о духовной жизни в Церкви, будучи Её членом, нам, в то же время, придется вернуться к началу, где я уже писал о неразрывности и целостности покаяния, крещения, миропомазания и евхаристии. Покаяние предваряет вход в Царствие Небесное через крещение и в то же время оно является постоянной необходимостью и обязанностью всей духовной жизни до самой кончины.
Вообще необходимо четко определить и уяснить два синергетических аспекта:
– то, что Господь делает для нашего обожения, чтобы мы были полноправными наследниками Царства Небесного, что мы и получаем в Таинствах;
– то, что мы, люди, христиане, делаем, чтобы наследовать Царство Небесное.
Поэтому, чтобы выделить покаяние как таинство, принято ещё называть его исповедью. Но почему я хочу придать акцент именно слову и значению «покаяние», оттого, как раньше я уже писал, что, к сожалению, многие относятся что к церкви, что к Таинствам потребительски, формалистически и, соответственно, фамильярно из-за отсутствия покаяния. Выходит так, что человек получает то, что он не хочет принимать, узнавать, удерживать и сохранять. И как я писал вначале: «Тот, кто не со Мной, тот против Меня», из чего следует, что из христианина без покаяния человек делает себя антихристианином, который не созидает, а разрушает, не сохраняет, а расточает, не оберегает, а нападает, и делается не Христовой овцой, а волком.
В евангелие от Матфея (22:11-14) в притче о званном пире, которое есть Царство Небесное, двери которого открываются нам через Крещение, есть место, в котором говорится о том, что на званый пир пришел некто не в брачных одеждах, которые необходимо понимать за покаяние. Что же с ним произошло? Он был взят и брошен во тьму внешнюю, где плач и скрежет зубов.
Именно покаяние делает веру живой. Из святоотеческой письменности мы можем выделить целую гамму толкований и определений «покаяния». Климент Александрийский покаяние определяет как исцеление. Прп. Иоанн Лествичник – «примирение с Богом», «сознательное очищение», «добровольное претепение всех скорбей».. Прп. Симеон Новый Богослов – «сознательная борьба с самим собой»[24].
«Покаяние, – пишет П. К. Доброцветов, – есть состояние души, переживаемое кающимся грешником, в котором он сожалеет о совершенных грехах и обращается к Богу с верой в Него, в Его Божественное милосердие и всесильную помощь исцелить совершенный грех и исправить его последствия… Таинство Покаяния есть церковный чин, формально состоящий из последовательности конкретных действий (исповедание грехов кающимся и разрешение от грехов священником)»[25].
«Покаяние есть возобновление Крещения.»[26] – приводит П. К. Доброцветов слова прп. Иоанна Лествичника. И действительно, если покаянное состояние души приводит человека к входу в Царство Небесное через Крещение и соединяет его с Богом в таинстве Евхаристии, то в дальнейшем из-за склонности к греху, впадая в греховную яму, необходимостью для соединения с Богом служит таинство покаяния, в котором очищаются и прощаются совершенные грехопадения.
Елеосвящение.
«Елей – знак, символ. Совершает же исцеление благодать Божия, подаваемая через молитву веры. Елей – причина света и веселия в видимом мире. Освященный елей в Таинстве подает не только исцеление телу, но это и знак милости Божий, но это и просвещение сердца. А просвещение сердца, то есть исцеление от страстей – главное условие Богообщения. Поэтому таинство Святого Елея в истинном смысле готовит человека к Боговидению – а значит, в конечном итоге, и обожению»[27].
«Прощение грехов в таинстве Елеосвящения ставит его в связь с таинством Покаяния. Однако Елеосвящение не упраздняет Покаяния, а лишь восполняет его для тяжелобольных и, согласно церковной традиции, совершается после исповеди. Необходимость совершения елеопомазания над больными с целью отпущения грехов объясняется тем, что тяжесть болезни может оказаться препятствием для принесения достойного покаяния»[28].
«Позволительно ли приступать к таинству тем, кто не является тяжелобольным? Церковное предание свидетельствует в пользу подобной практики. По причине благодатного действия таинства не только на тело, но и душу человека, то есть отпущения грехов, отцы Церкви находили возможным совершать его не только над страждущими телесными недугами. Так, по свидетельству отцов и учителей Церкви, уже с первых веков христианства это таинство совершалось над кающимися, как средство присоединения к Церкви отпавших от нее по причине тяжести грехов. Блж. Симеон Солунский пишет, что это таинство необходимо «для всякого верного, хотящего приступить к страшным тайнам, особенно для всякого, впавшего в грехи и исполнившего правило покаяния, готовящегося к приобщению и получившего прощение от отца; через этот священный обряд и помазание святым елеем оставляются грехи, как пишет брат Господень». Таким образом, к Елеосвящению прибегали и как к средству подготовить себя к более достойному Причащению Святых Христовых Таин. Вполне понятно, что, руководствуясь таким мотивом, к соборованию могли прибегать и все христиане. В XI веке находим свидетельства о том, что призванные в дом пресвитеры наряду с больным помазывали и всех присутствующих. Древние славянские рукописи также указывают помазывать «всех требующих благословения сего». Но особый покаянный настрой и стремление приобщиться Святых Таин испытывается всеми верующими, прежде всего, в дни святой четыредесятницы. Это время и стало наиболее благоприятным для совершения общего елеосвящения. В России практика общего маслособорования в соборах и монастырях появляется с XVI века. Это был день Великого четверга. Подобная практика сохранилась и до наших дней»[29].
Подводя черту под вышесказанным, хотелось бы подчеркнуть для тех, кто стал христианином, вы – Тело Христово. Вы часть Живого Организма. Может быть, многим очень сложно это уяснить и понять из-за того, что современное общество сегодня структуризируется с тенденцией замкнутой индивидуализации, где «каждый сам за себя» и «человек человеку волк». Но и в этом наша, христиан, задача – в объединении частей во едино целое, в Тело Христово за счет Его любви к нам.
Мне часто вспоминаются слова из стиха Георгия Иванова:
«Да, я живу, но, что мне в том,
Когда не имею больше власти
Соединить в творении одном
Прекрасного разрозненные части».
Конечно, здесь речь идет о человеческих усилиях и бессилии. Но, что невозможно человеку, возможно Богу.
Примечание:
1. Под общением я имею ввиду беседу, в результате которой могли быть выявлены проблемы семьи, а именно мужа и жены, их отношения, воцерковленность и так далее. То самое касается крестных. И попытки решения этих проблем.
2. Святитель Иоанн Златоуст. Слова огласительные. https://azbyka.ru/otechnik/Ioann_Zlatoust/oglasit/
3. Лосский Владимир Николаевич, проф. Очерк мистического богословия Восточной Церкви.
4. Там же.
5. КАЛЛИСТ, Митрополит Диоклийский (Константинопольский Патриархат). «Святоотеческие основания православного учения о Таинствах». http://www.patriarchia.ru/db/text/321210.html
6. Там же.
7. Хеллер Дагман. Сакраментология в герменевтической перспективе. V Международная богословская конференция Русской Православной Церкви. Православное учение о церковных Таинствах. Москва, 13-16 ноября 2007 г. Т. 1. Синодальная Библейско-богословская комиссия. М. 2009. – Стр. 74.
8. Там же. Стр. 76.
9. Там же. Стр. 75.
10. Там же. Стр. 75-76.
11. Катанский А. Л. Догматическое учение о семи церковных таинствах.
12. Там же.
13. Шмеман А., протопресвитер. Водой и Духом.
14. Фёльнер Ханс-Юрген. Таинство Крещения и Миропомазания в Западной традиции до VIII века. V Международная богословская конференция Русской Православной Церкви. Православное учение о церковных Таинствах. Москва, 13-16 ноября 2007 г. Т. 1. Синодальная Библейско-богословская комиссия. М. 2009. – Стр. 258-272.
15. Антоненко Максим, свящ. (НДС). Проблема предкрещальной катехизации.
16. Там же.
17. КОНСТАНТИН, архиепископ Тихвинский. Богословские аспекты Таинства Евхаристии.
18. Кумарьянос Павел, свящ. Историко-литургические аспекты Евхаристии в Византийской традиции. https://www.pravoslavie.ee/docs/2_13_Koumarianos.pdf
19. Там же.
20. Там же.
21. Там же.
22. Там же.
23. Шмеман А., прот. О литургии. http://www.odinblago.ru/shmeman_o_liturgii/
24. Евгений Верейский, архиеп. Таинство Покаяния: богословские аспекты. V Международная богословская конференция Русской Православной Церкви. Православное учение о церковных Таинствах. Москва, 13-16 ноября 2007 г. Т. 3. Синодальная Библейско-богословская комиссия. М. 2009. – Стр. 167.
25. П. К. Доброцветов (МДА). Святые отцы о таинстве Покаяния
26. Там же.
27. МАКСИМ, епископ Барнаульский и Алтайский. Святые отцы о соборовании. Таинство Елеосвящения – таинство врачевания
28. ДИМИТРИЙ, архиепископ Тобольский и Тюменский.Таинство Елеосвящения: Богословские аспекты
29. Там же.