Вот и наступила грибная пора. Прошли дожди и они стали появляться, да и то сказать, пришло их время.
Сказала мужу, что грибы прямо из под ног лезут, он аж застонал от тоски, что уже никогда не сможет за ними сходить в лес.
Он всегда был заядлым грибником, радовал и себя, походами по лесу, и нас его дарами, разными грибами.
Для него не столько грибы были в удовольствие, как прогулка по лесу, ну и грибы конечно то же.
И вот теперь всё, для него в этом плане все закончилось, ушла его пора.
Хотя, если бы не сердце, да глаза, сходил бы, сходил бы в свой любимый Варваринский лес.
У него там свои привычные места, свои полянки грибные, куда он начинал ходить еще пацаном, с дедом Павлом, и уже потом никогда не изменял своему любимому лесу.
Да, сердце еще и ничего, сходил бы и с этим сердцем, глаза его подвели, ослепли они у него рано, даже сам не думал и не гадал, что такое с ним будет.
Хотя у него бывало бабуля ослепла, и, как он всегда её называл - матушка, а вот на себя и подумать не мог, но вот случилось-случилось.
Зря сказала про грибы, только расстроила. Сам, может когда вспомнил бы, а так, не надо было говорить. Ну, теперь ничего не поделаешь.
Сейчас скажет "расстроился, надо бы четверочку с горя, грустно мне".
Сама в грибах никогда ничего не понимала, а сейчас бы с удовольствием, да со свежей картошечкой как бывало.
Всегда их видела только в корзинке деда, когда тот из леса возвращался.
Бывало по дороге домой к сестре зайдет, да и там оставит на жареху.
Любил и рыбалкой заниматься, тоже деревенская привычка с детства. Итак же как с грибами было, наловит, да половину у сестры оставит.
Всем хватало, всех накормит.
Столярничал хорошо, опять же все от деда передалось. Сестра его всегда привлекала по такому делу, в своем хозяйстве, на подмогу мужу своему.
Сенокосил у них постоянно, те корову держали, он косить помогал, но ни разу домой с молоком не приходил.
Странно, он им грибы, рыбу, сено, а они молочка, собственного, не покупного жалели.
Тут не очень давно, не смотря на пандемию, еще один родственник нарисовался, проведать его пришел.
Нашел когда идти, тут такой разгул этой заразы, когда говорят сидите дома, а его это видно не касается, а может уже из ума выживает, восемьдесят глводо почти без пяти минут, так и сказал "у нас её нет", когда его спросили "чего пришел, ничего что панемия?".
Пришел не с пустом, к чаю принес зефир из магазина, да маленький куличик, а у самого пасека.
И принес бы маленькую баночку медка-то. Ан, нет, пожадничал.
Он по жизни такой жадный всегда, хотя сам бывало за банками приезжал.
Все перевернули в подполье, все чего-то выбирали.
Обычно баночки стоят в рядок, а тут и вкривь и вкось оказались.
Потом пришлось сказать "у нас баночки есть, но никого не приглашали - приходите забирайте".
Не растерялся "родственничек", ответил "половина брата". Спросить пришлось в тон ему "а, с чего ты решил, что его половина, это твоя половина?
Ты уж не волнуйся, со своими половина мы сами разберемся, без твоей помощи, нас теперь много, целая семья.
Иди к свои деткам, и там дели половинки. А, то ходишь тут, а потом ложки пропадают".
- Какие ложки?
- Да, такие. Сели есть, а наших ложек-то и нет. Тут бабуля и сказала - Михаилка с Галинкой были, и забрали. С какой это стати? Это вообще-то набор ложек, подарок матери, не твоей, а вы с ней распорядились. И вот опять идешь, все-то тебе должны что-то давать, все никак не можешь привыкнуть, что ты уже большой дядя, сам справляться должен. Тем более сейчас, когда никакого дефицита нет - мед продал, банки купил, все просто.
Говорить с ним было бесполезно. Проходит время, памяти у него что ли нет, опять звонит "позови".
- Не позову.
- Почему?
- Так, опять, чего нибудь пропадет. Приду домой, а дома тоже нет.
- Не позовешь?
- Нет.
И хотела бы позвать, да дед в ванной был в это время. Но, он ему потом все равно всё высказал. Постоянно его строит, нервы ему треплет.
Никак от него не отвяжешься. Другой раз чужому человеку больше рад, чем ему. От этого одна большая неприятность.
Погода сменилась, и опять несносная жара, правда говорят ненадолго. Но все равно пришлось открывать вторую раму в окне, только закупорились, и на тебе, дышать невозможно.
День прошел в делах - магазин, стирка, готовка, набрали маленькое ведерко яблок, сделали две банки компота.
Думали три выйдет, но не получилось. Хотелось еще траву потаскать, грядку под клубнику вскопать, обработать старую, но не управились, не успели, завтра если что.
Дела, это такая вещь, чем больше их делаешь, тем больше их становится, как в той загадке про яму.
Вечером становится шумно. Подросла очередная молодежь и в пожарке через дорогу, по вечерам опять стали устраивать посиделки, да так долго сидят, говорят громко.
Дед сглазил, только сказал что тихо стало, а они тут и нарисовались. Но, это совсем другие, не то что раньше были, эти вроде лучше, культурнее.
А, еще малышни много развелось, да такие хорошенькие, прямо вот дети-дети, просто картинки.
И, как бывало, один на велосипеде едет, другой рядом бежит, видно нет своего. А еще один малышок все огромную машину возит, упрется в неё руками и катит.
Бывает что оставит, то у дороги, то у наших кустов. Долго она там стоит, никто не трогает.
Потом видно вспомнит, или родители спросят, бежит, и так же упрется руками, и домой её катит, грохот от пластмассы на всю улицу слыхать.
Такой хорошенький мальчуган, прямо как из нашего детства, как мы в свое время были.
Самокаты опять появились. Конечно не как в наше время были, из досок и роликов, но похожие-похожие по конструкции.
Время повторяется, или возвращается, как говорится - все новое, это хорошо забытое старое.
Только оно не забыто, все помнится, вспоминается и улыбается. Одним словом ностальгия.