В конце семидесятых, в эпоху застоя и правления Леонида Брежнева началась еврейская эмиграция писателей, музыкантов, спортсменов и ученых. В списке диссидентов первыми значились имена Андрея Сахарова и Александра Солженицина. Как многие мои сверстники я читала запрещенную литературу, много раз перечитывала, напечатанную на принтере повесть «Собачье сердце» Михаила Булгакова, которая была написана им в 1926 году и только через шестьдесят лет ее опубликовали на родине автора в журнале «Звезда». Повесть Юрия Трифонова «Дом на набережной» подарил много персонажей, которые были так похожи на некоторых моих коллег. Обостренное чувство справедливости, неразвитое чувство самосохранения стало моим стержнем в жизни. С одной стороны эти качества помогали выстоять в сложных ситуациях, с другой — подвергали большой опасности. Бережно храню в памяти две командировки, о которых можно сказать - «Хорошо то, что хорошо кончается».
В 1975 году закончила ВОЕНМЕХ, получила специальность радиоинженер и устроилась на работу на завод старшим инженером в отдел технического контроля. Наш завод выпускал низковольтную аппаратуру, которая применялась в станкостроении как в Союзе, так и за рубежом. Не прошло и полгода, по некоторому стечению обстоятельств, я была назначена начальником отдела технического контроля ( начальником ОТК). Шестнадцать лет трудилась на благо своего предприятия, было не легко. Особенно сложно было выстраивать взаимоотношения с людьми, так не похожими друг на друга, честными и лживыми, добрыми и мстительными, образованными и интеллектуально ограниченными. Завод — это сложный, живой организм, главная составляющая часть которого есть люди. Многие характеры сотрудников перекликались с персонажами повести «Дом на набережной». Основную свою деятельность совмещала с комсомольской нагрузкой, была не освобожденным секретарем комсомольской организации. Все шло своим чередом, пока меня не вызвал к себе директор завода. Он информировал меня о том, что Московское Правление, наша вышестоящая организация, приняло решение переименовать должности начальника ОТК, начальника снабжения, начальника производства и инспектора по воспитательной работе в заместителей директора.
-Что это меняет? Спросила я.
-Ничего, кроме того, что эти должности стали номенклатурными и занимать их могут только люди с высшим образованием и члены партии.
-С образованием все в порядке, а что же делать с партийностью?
-Пока тебе не исполнилось 27 лет и ты являешься комсомольским секретарем, тебя трогать не будут. Будешь пока исполняющей обязанности заместителя директора по качеству. Но как только тебе исполнится 27 лет, ты должна будешь подать заявление в партийную организацию завода о приеме тебя в кандидаты членов КПСС, только тогда тебя смогут утвердить в должности. Осталось тебе на раздумье полгода.
-Есть негласный закон, в партию инженерно технических работников (ИТР) принимают только паровозом. Один ИТР и пять рабочих. Где мне найти добровольцев, да и как это будет выглядеть? Усомнилась я.
-Если в партию вступает комсомольский вожак, который по возрасту переходит в другой диапазон, на него не распространяются эти правила. Тебе не нужен паровоз.
Через полгода я стала кандидатом в члены КПСС. Трудовые будни то лихорадили, то давали передышку. В то время мы получили партию некачественных комплектующих, которые выпускал Семипалатинский завод, дружеской Союзной республики Казахстана. Я терпеливо вела переговоры с руководством поставщика, отстаивала интересы своего предприятия, все было тщетно. Пришлось выставить рекламацию. Арбитражный суд должен был состояться по месту нахождения ответчика, в далеком Казахстане. «Путь не близкий, зато я смогу искупаться в Иртыше» - успокаивала я себя. Семичасовой перелет с дозаправкой, трехчасовая разница во времени измотали меня вконец. Одно успокаивало, гостиница была забронирована, меня ждал комфортабельный отдых. У стойки оформления приезжих никого не было, я надеялась быстро уладить формальности, принять душ и отдохнуть. Мое внимание привлек казах. Он был небольшого роста, очень худой, смуглый, похожий на высушенный урюк в тюбетейке. Он все время крутился возле меня, я даже подумала: «Может спереть что-нибудь хочет?» Наконец меня оформили, я получила ключ и поспешила в свой номер. Урюк не отставал, более того он попытался просочиться ко мне в номер, но я не спасовала, отстояла свое временное, оплаченное жилище и проворно захлопнула перед его носом дверь. Но мой преследователь оказался на редкость назойливым, он все время дергал ручку дверей, вызывая раздражение. Я приняла душ, включила телевизор, чтобы не слышать как он ерзает за дверью и провалилась в тяжелый сон. Отдохнуть мне не пришлось, сквозь сон я слышала стук в дверь и громкие голоса. С трудом оторвала голову от подушки, поднялась и открыла дверь. Меня тут же смели дежурная по этажу, горничная и охранник. Я с недоумением наблюдала как они обыскивали мой номер. Заглянули в ванную комнату, на балкон, даже под кровать и в шкаф. Старшая по этажу допытывалась, где я прячу мужчину. Дверь в мой номер осталась распахнутой и я увидела коварную физиономию урюка, который ехидно улыбался. Так вот кто явился виновником несанкционированного обыска. Я достала свою дорожную сумку и показала содержимое проверяющим, затем вывернула карманы халата, насмешливо подтверждая свою непорочность, так как мужчину больше прятать было негде. Мою шутку не оценили, все вышли громко хлопнув дверью. «Да, командировка не задалась с самого начала.» - подумала я. На следующий день приехала на предприятие, меня принял главный инженер завода, так как директор не пожелал со мной общаться, видно имел личную обиду за выставленную рекламацию. В отличие от урюка главный инженер был местным красавчиком, услужливым и многословным. Он предложил стать моим гидом по своему городу и пригласил поужинать в лучшем ресторане. Почувствовала легкое беспокойство, в памяти всплыло лицо урюка в тюбетейке и меня передернуло как от не дозрелого лимона. Я вежливо отклонила предложение, сославшись на плохое самочувствие. Затем добавила: «Завтра должен состояться арбитражный суд и я вечерней лошадью уеду домой. А сегодня, пожалуй, отправлюсь на берег Иртыша и искупаюсь в большой воде.» Главный инженер предложил мне показать, где есть хорошие спуски к воде. Через час он заехал за мной в гостиницу. Ехали мы вдоль берега, затем стали удаляться от реки, я с тревогой заметила, что больше не вижу берега. Главный инженер поспешил меня успокоить - «На открытой местности берега реки бывают пылевые бури, а в бору спокойнее.» Мой гид припарковал машину прямо в лесу на полянке, достал покрывало, на котором разложил фрукты, конфеты и коньяк. «Да, перед этим товарищем, просто так дверь не захлопнешь» - подумала я. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы мобилизовать все свои эмоциональные и умственные резервы, слегка опустив голову, глядя исподлобья, как в детстве перед потасовкой с мальчишками, заявила тоном, не терпящим возражения: «У вас есть два варианта развития событий, выбор за вами. Первый — вы везете меня обратно в гостиницу. Второй — на берег реки, желательно на городской пляж. Главный инженер демонстративно вынул ключи из замка зажигания машины, я поняла, у него есть третий вариант сценария развития событий. Для меня было главным не показать свое беспокойство, я уверенно и холодно продолжила: «Ваша задача состоит в том, чтобы обольстить и скомпрометировать меня и вынудить отозвать претензию из арбитражного суда. Хочу предупредить, прежде чем поехать на прогулку, я позвонила в Ленинград и сообщила куда, когда и с кем я уехала. Будет лучше, если мы мирно разойдемся, не допустив межрегиональных конфликтов. Если не понятно, я могу повторить еще раз и медленно.» Мой тон был похож на предупредительный выстрел. Несколько секунд мы смотрели в глаза друг другу, мой визави сдался. Обратную дорогу мы не проронили ни слова. Только в гостинице я перевела дух. Если бы я знала, что это были цветочки, ягодки ждали меня впереди. На другой день я получила положительное решение арбитражного суда в пользу своего предприятия, после чего меня по инициативе директора Семипалатинского завода выселили из гостиницы, в оказании содействия в приобретение обратного билета было отказано. Рабочий день подходил к концу, ночлега я была лишена, билет на ближайший рейс самостоятельно оказалось купить проблематично. Я стояла посреди улицы с дорожной сумкой в руках. Теперь в памяти проплывали кадрами лица урюка в тюбетейке и главного инженера, я ощутила легкий холодок в позвоночнике, это был страх. Но, сдаваться я не привыкла, мозг лихорадочно работал и меня осенило. Я же прохожу кандидатский стаж молодого коммуниста, который истекает со дня на день. Учитывая эти обстоятельства у меня есть право обратиться за помощью в обком партии Казахстана. На входе в обком нес службу дежурный милиционер. Это был молодой казах, совсем не похожий на урюка и главного инженера. Он с участием меня выслушал, с сожалением заметил, что может о моем визите доложить первому секретарю обкома партии, потому что второй в отъезде. Я только потом поняла, о чем сожалел милиционер. Первый секретарь обкома партии не прославился добрыми делами. Вскоре партийный лидер спустился на лифте и подошел ко мне. Сажень в плечах, бритый наголо, очень смуглый, взгляд колючий. Он резко спросил, с чем я пожаловала. Я внутренне сжалась, мне хотелось исчезнуть, но поборов страх сбивчиво изложила цель своего визита. Дальнейшие события не поддаются логике. Первый секретарь очень гневно возмущался, как я посмела такой ерундой его беспокоить. Меня в одночасье смешали с грязью. Последняя фраза секретаря прозвучала как спусковой крючок для меня - «Домой она видите ли хочет, а что в этом твоем доме-то есть?» Как говорит молодежь, у меня сорвало башню. Страх развеялся и я ответила - «Там русский дух, там Русью пахнет и я смогу найти того, кто сможет протянуть мне руку помощи.» Секретарь потемнел ликом от ярости, а милиционер побледнел. Обкомовский работник отдал приказ милиционеру: «Устрани проблему, пристрели ее». Я не верила своим ушам, милиционер стал расстегивать кобуру, повернувшись ко мне лицом прошептал - «Беги!» Он топал мне вслед сапогами, создавая видимость погони для секретаря. Я оторвалась от преследования, лихорадочно просчитывала другие варианты спасения. «Надо попробовать пойти в исполком, найти русских, может они меня не пристрелят?» - размышляла я, переводя дух после быстрого бега. Пока искала здание исполкома, размышляла: «Что я сделала не так. Почему это все произошло со мной?» Объяснение сформировалось само собой: «Ну, конечно, надо было учесть местный менталитет. Кто сказал, что казахи любят Русь. А слова "русский дух" вообще прозвучали как угроза. Ладно, как говорила Скарлетт в романе «Унесенные ветром»: «Не буду думать об этом сейчас. Подумаю об этом завтра.» В исполкоме нашлись люди, которые меня внимательно выслушали. Думала мне не поверят, а то и вовсе поднимут на смех. Но все дальнейшие действия сотрудников исполкома лишь подтверждали реальность опасности дальнейшего моего пребывания в Семипалатинске. Меня на каком-то кукурузнике, как удобрение, отправили вглубь Казахстана в город Кокчетав. От туда я должна была улететь первым рейсом в Москву, затем поездом добраться до Ленинграда. Я была похожа на шпиона, который заметает следы. Спросила своих спасителей, почему такая сложная схема моего отъезда, неужели, на столько все серьезно?» Ответ был более чем исчерпывающим: «Живи девочка, тебе этого лучше не знать.»
Я благополучно вернулась домой, в партию меня приняли, в должности утвердили. Дату приема в партию я стала считать своим вторым днем рождения. Работа накрыла с головой. Одним словом, жизнь продолжилась. Появились новые задачи, замаячила другая командировка. Новым направлением стал завод в городе Вильнюс, куда мы поставляли клеммные блоки для станков. Теперь ответчиком было мое предприятие, но в отличие от руководства Семипалатинского завода, я не довела конфликт до арбитражного суда, умела договариваться. Предложила руководству заказчика нашей продукции исправить неполадки на месте, в Вильнюсе, готова была приехать с двумя рабочими, которые в кратчайшие сроки устранят неполадки. Мое предложение было принято. По приезду в Вильнюс нас встретили хорошо, мне был забронирован одноместный номер в центре города, а рабочих доставили на склады, где хранилась наша продукция, примерно в сорока пяти километрах от города. Я гуляла по красивому городу, заходила в уютные кафе, наслаждалась неожиданно выпавшим счастьем отдыха. К вечеру вернулась в гостиницу, утром собиралась поехать к рабочим проконтролировать ход работы по исправлению брака. Зашла в номер и обомлела. Увидела сумку рабочих, которую они забыли у меня в номере перед своим отъездом. Знала о содержимом сумки — водке и домашней закуске. Поняла, если я им не доставлю их реквизит, порвут меня на лоскутки. Схватила сумку, помчалась на автобусный вокзал. Адрес, где расположены склады знала приблизительно. Попросила остановить автобус на 45 километре, далее надо было пройти через лесок. Выходя спросила водителя автобуса: «Когда вы поедете назад в Вильнюс, вдруг не найду склады?» Ответ меня ошеломил: «Только утром». Двери закрылись и автобус уехал. За спиной услышала мужской голос: «Я могу вам помочь?» Вздрогнув от неожиданности, повернулась на голос, который принадлежал молодому человеку с портфелем. «Откуда он взялся, с автобуса что ли вышел?» - удивилась я. Деваться было не куда, рассказала попутчику, что ищу склады завода. «Да, я знаю как их найти и вам помогу» - заверил меня молодой человек. Затем добавил: "Мой дом стоит у леса, я оставлю портфель, будет легче идти.» Я немного успокоилась, молодой человек не с неба свалился, живет здесь, не должен причинить мне вред. Мы шли по узкой тропинке, лес в свете луны пугал своей таинственностью, под ногами скрипел мартовский снег. Чем дальше мы углублялись в лес, тем страшнее мне становилось. В голове путались мысли: « Как я могла поступить так опрометчиво? Пошла поздним вечером в лес с незнакомцем» Молодой человек будто прочитал мои мысли и нагнал еще больше страха на меня. Небрежно заметил, что в этом лесу и волки встречаются. Я сникла, теперь не могла сказать с уверенностью, кого больше боюсь, проводника или волков. Насладившись моими страхами, молодой человек снова заговорил: «Я вас провожу, не беспокойтесь, но я хотел бы получить некую плату за помощь.»
Какую? Уточнила я, семеня за своим проводником.
Когда я вас доставлю по адресу, вы меня поцелуете.
И все?
И все.
Больше мой проводник не проронил ни слова. Мы вышли из леса, прямо на склады. Я узнала голоса своих рабочих, они курили на улице и крыли меня на чем свет стоит: «Сама в уютном отеле блаженствует, а мы без водки и закуски пропадаем.»
Вот ваша водка и закуска, я уже здесь. Своих не бросаю. Прервала я нападки рабочих.
В ответ послышались вопли радости. Я подбежала к рабочим, вручила им их саквояж. Обернулась. На небольшом пригорке застыла в ожидании платы фигура молодого человека. Рванулась обратно. «Куда?» - удивились рабочие. Я ответила: «Сейчас, я на минуточку, надо рассчитаться.» Подбежала к молодому человеку. Оказалось он был намного выше меня и стоял как вкопанный, ждал. «Пожалуйста, наклонитесь, не подпрыгивать же мне» - взмолилась я. Молодой человек наклонился, я немного неловко, как то по-детски, обняла его и поцеловала. Он улыбнулся и сразу ушел. Я вернулась к рабочим. Они наперебой меня спрашивали: «Это кто?»
Моя соломинка. Каждый раз мне ее господь посылает, в том или ином виде, дабы я не утонула в пучине жизни, наверно любит меня.