7 августа 2021 года мой отец Николай Петрович Закатов достиг бы своего 75-летия. А 14 сентября исполнится 40 лет со дня его смерти.
Коля Закатов родился в первом послевоенном 1946 году. Он был младшим и поздним ребёнком – его родителям (моим дедушке Петру Сергеевичу Закатову (1) и бабушке Надежде Сергеевне Страховой (2) ) было по 39 лет.
Почему они назвали новорожденного Николаем, точного рассказа я ни от кого не слышал. Возможно, в память о его дяде Николае Сергеевиче Закатове (1910-1941), младшем брате П.С. Закатова, пропавшем без вести на войне 28 августа 1941 года (3) .
Отец Николушки (как чаще всего называли его в семье) П.С. Закатов в то время (с 1945 г.) исполнял обязанности декана Геодезического факультета Московского института инженеров геодезии, аэрофотосъемки и картографии (МИИГАиК) (4) . В 1947 году он был утвержден в этой должности, а в 1950 году стал заместителем директора МИИГАиК по учебной и научной работе. Его научно-преподавательская карьера развивалась успешно. В 1951 году Петр Сергеевич защитил докторскую диссертацию (5) , и ему присвоили ученое звание профессора по кафедре высшей геодезии. В 1952 году он получил персональное звание директора топографической службы 1 ранга. В 1951-1954 гг. заведовал кафедрой астрономии, в 1954-1964 гг. – кафедрой высшей геодезии. 18 апреля 1957 года П.С. Закатов занял пост директора МИИГАиК. Кроме того, в 1958 году он возглавил экспертную комиссию по геодезии и картографии Высшей аттестационной комиссии при Министерстве высшего образования СССР.
Семья Закатовых имела сравнительно неплохой достаток. Когда родился Коля, они ещё проживали в доме № 38/2 кв. 6 по ул. Карла Маркса (бывш. Старая Басманная). В 1946 году им выдали ордер на две комнаты в квартире № 26 в здании МИИГАиК на углу Гороховского и Малого Демидовского переулков (Гороховский пер., д. 4). Другую часть этих апартаментов занимала семья учителя П.С. Закатова – выдающегося ученого дореволюционной школы, астронома-геодезиста, руководителя работами по вычислению форм и размеров референц-эллипсоида земной поверхности («эллипсоида Красовского») Феодосия Николаевича Красовского (1878-1948) (6) . С внучатой племянницей Ф.Н. Красовского Танечкой Кудрявцевой Коля Закатов дружил с детства.
В 1951 году П.С. Закатов приобрёл дачу близ железнодорожной станции «Отдых». До Революции 1917 года в этих местах собирался создать «город-сад» Николай Карлович фон Мекк (7) , в 1908 году выкупивший территорию поселка Прозоровский у генерал-лейтенанта князя Александра Александровича Голицына-Прозоровского. Дачный участок, избранный П.С. Закатовым, был основан и зарегистрирован уже в советское время, в 1929 году (8) , и ранее принадлежал П.Е. Фоминой, потом её невестке Лидии Герасимовне Кутовой и внуку Александру Леонидовичу Фомину. Этот уголок стал очень важным в жизни семьи Закатовых, убежищем от житейской суеты, местом творчества и «родовым гнездом» для следующих поколений.
В 1953 году Коля Закатов поступил в школу № 325 (9) . Родители следили не только за его успехами в обучении, но и за физическим развитием – он занимался борьбой самбо в добровольном спортивном обществе «Буревестник» (10) .
В 1959 году Закатовы получили двухкомнатную квартиру в только что построенном доме № 21/4 на Старой Басманной улице, тогда носившей имя К. Маркса.
В том же 1959 году в школу № 325 была зачислена будущая жена Николая Закатова Лариса (род. в 1947 году). Она приехала из Ленинграда вместе со своей мамой Верой Макариевной Мельниковой, вышедшей замуж за Василия Илларионовича Мельникова, проживавшего в Малом Демидовском переулке. В.И. Мельников удочерил Ларису и воспитывал её с отеческой любовью, терпением и тактом. Девочку определили в близлежащую школу, и там она оказалась в одном классе с Колей. Их детская дружба переросла в первую любовь, которая не окончилась, как это обычно бывает, после окончания школы, а сохранилась, окрепла и увенчалась заключением брака.
В 1963 году П.С. Закатова отстранили от руководства МИИГАиК. В 1964 году ему пришлось и вовсе покинуть институт, с которым была связана вся его предшествующая жизнь. В декабре 1964 года он подал заявление на имя ректора Московского инженерно-строительного института им. В.В. Куйбышева (МИСИ) (11) Н.А. Стрельчука о допуске по конкурсу на замещение вакантной должности заведующего кафедрой инженерной геодезии и был избран. На этом посту он оставался до своей смерти в 1977 году.
Николай Закатов поступил в МИСИ в 1967 году на факультет Автоматизированных систем управления и в 1972 году окончил это высшее учебное заведение по специальности «автоматизация и комплексная механизация строительства».
Там же он прошёл военную подготовку по профессии «инженер по эксплуатации и ремонту машин инженерного вооружения» и получил звание лейтенанта-инженера (12) .
В 1969 году Николай Закатов женился на Ларисе Мельниковой. Она в этом году окончила Московский институт народного хозяйства им. Г.В. Плеханова (13) . 19 июля 1972 года у молодых супругов родился сын Саша – автор этого очерка.
Свою службу после окончания учебы Н.П. Закатов начал в сентябре 1972 года как «молодой специалист» в Научно-исследовательском институте средств управления (14) Всесоюзного научно-производственного объединения «Каскад» (15) . Через год он был перераспределён во Всесоюзное объединение «Трактороэкспорт» (16) , где зачислен на должность инженера. В 1974 году вновь переведен в НИИ средств управления и повышен до старшего инженера, в 1976 году – ведущего инженера, а в 1978 году – старшего научного сотрудника (17) .
В 1975 г. Н.П. Закатов стал соискателем по специальности «техническая кибернетика». Первоначальной темой его кандидатской диссертации значилось «Оптическая система определения координат объекта». Научным руководителем являлся старший научный сотрудник, кандидат технических наук Виктор Евлампиевич Дементьев.
В 1976 году Н.П. Закатов сдал кандидатский минимум по диалектическому и историческому материализму, спецдисциплине и иностранному языку и стал аспирантом. Тему диссертации уточнили, и она стала называться «Лазерное устройство для определения угловых координат изделия».
В этом же году его наградили Дипломом Президиума Научно-технического общества РЭС им. А.С. Попова (18) .
Как утверждалось в «Характеристике», содержащей сведения о молодом аспиранте, «тов[арищ] Закатов Н.П. отличается трудолюбием, организованностью. К работе относится добросовестно. Он принимает активное участие в общественной жизни, являясь профоргом отдела (19) , членом ДНД (20) . Ударник коммунистического труда, морально устойчив, политически грамотен».
В 1978 году Николай Закатов досрочно защитил диссертацию. 13 июня 1978 года решением Совета НИИ систем связи и управления ему была присуждена ученая степень кандидата технических наук.
В 1979 году он перешёл в НИИ автоматической аппаратуры (21) и прослужил там до момента «потери трудоспособности», когда в мае 1981 года ему назначили пенсию по инвалидности 1 группы (22) .
В области общественной жизни, кроме участия в Добровольной народной дружине по охране общественного порядка, Н.П. Закатов являлся членом Всероссийского добровольного пожарного общества (23) , Всероссийского общества спасания на водах (24) , общества охотников.
В конце 1980 года у папы усилились головные боли, мучившие его и ранее. Обследование выявило неутешительный диагноз – злокачественная опухоль головного мозга. После первой операции, сделанной выдающимся нейрохирургом А.Н. Коноваловым (25) , он вернулся домой и даже некоторое время чувствовал себя неплохо. Но вскоре вновь начались мучительные боли, а кроме того, судороги и потери сознания. Вторая операция не привела к улучшению. В мае папу привезли из клиники им. Н.Н. Бурденко домой, но он был уже беспомощным умирающим больным, не способным встать с постели. Мама всё время была рядом с ним, но могла лишь немного облегчить его страдания. 14 сентября 1981 года (в Новолетие - 1 сентября по юлианскому календарю) Н.П. Закатов скончался от астроцитомы головного мозга. Заочное отпевание раба Божия Николая бабушка Надя заказала в Богоявленском кафедральном патриаршем соборе в Елохово. Похоронили его рядом с отцом П.С. Закатовым на Введенском (Немецком) кладбище.
***
Изложив как историк эти основные биографические факты, основанные на сведениях, содержащихся в документах семейного архива, перейду к более личным воспоминаниям, сохранившимся у меня об отце.
Когда он умер, мне было всего 9 лет. Но ему удалось заложить в моих душе и разуме то, что осталось навсегда и продолжает определять главные направления на моём жизненном пути.
Папины родители оба происходили из старинных священнических родов – Закатовых и Страховых. Это оказало влияние на отца, а потом и на меня.
И дедушка Петр Сергеевич Закатов, и бабушка Надежда Сергеевна Страхова в детстве, конечно же, воспитывались в православных традициях. После установления коммунистического режима и начала богоборческих гонений проявлять свои религиозные убеждения в каком бы то ни было виде было чрезвычайно опасно, а во многих случаях, без преувеличения, чревато гибелью. Но вера в нашей семье сохранилась.
О степени религиозности дедушки Пети я сам судить не могу, так как на момент его смерти мне было всего 5 лет. Открыто он её не проявлял; во всяком случае, я ничего не заметил. Во время Великой Отечественной войны, в 1944 году П.С. Закатов вступил в ВКП(б) (26) . Потом членство в партии было необходимо для продвижения по научно-преподавательской службе. Всё это - обычное явление для тех лет, и принадлежность к Компартии сама по себе далеко не всегда свидетельствует об атеизме.
Во всяком случае, в нашей квартире на стене висела Казанская икона Божией Матери и старинная репродукция образа Спасителя в терновом венце написанного Габриэлем фон Максом (вариант Убруса или «Плата святой Вероники»); на самом почетном месте на книжных полках стояла Библия, пожалованная Святейшим Правительствующим Синодом отцу дедушки священнику Сергию Петровичу Закатову в 1903 году (ещё в бытность его мирянином, учителем Зуевской церковно-приходской школы), и несколько сохранившихся Богослужебных книг.
Когда я в 2001 году поступил на службу в Московский государственный университет геодезии и картографии (бывший МИИГАиК), профессор Александр Павлович Юзефович (27) , окончивший МИИГАиК в бытность дедушки директором и хорошо помнивший его, рассказал мне такую историю. По свидетельствам очень многих людей, Петр Сергеевич отличался добродушием и мягкостью характера. Он никогда ни на кого не повышал голоса, был одинаково вежлив и приветлив и с академиками, и со студентами, и с власть имущими, и с уборщицами, всегда старался решать возникающие проблемы спокойно и с юмором. Но один-единственный раз, который запомнился другим людям, он накричал на сотрудника. Причиной этого стало следующее. Кто-то из служивших в МИИГАиК, может быть, даже сам неверующий человек, исполнил волю кого-то из своих родителей и после его (или её) кончины заказал отпевание в храме. Другой сотрудник об этом узнал и написал донос. У совершившего религиозный обряд были крупные неприятности. В те времена такое случалось сплошь и рядом: на казнь или в лагерь уже не отправляли, но карьеру да и всю судьбу ломали часто. Окружающие, как правило, если и сочувствовали пострадавшим, то глубоко в душе. Но дедушку глубоко возмутил такой поступок. Он вызвал к себе доносчика, и из-за закрытых дверей кабинета многие слышали, как Петр Сергеевич громко и эмоционально высказал мерзавцу всё, что он о нём думает.
К сожалению (к сожалению для историка, а в каком-то смысле, может быть, и к счастью), я не расспросил профессора А.П. Юзефовича о дополнительных подробностях, не уточнил имена лиц, вовлеченных в это происшествие. Но твёрдо знаю, что Александр Павлович никогда не стал бы ничего сочинять от себя, приуменьшать или преувеличивать, искажать правду. В основе своей это повествование подлинное. И оно очень дорого мне.
Что касается бабушки Надежды Сергеевны Страховой, то она не скрывала ни свою веру, ни отрицательное отношение к коммунистическим властям. С 1953 года она оставила службу и стала, как тогда это называлось, «домохозяйкой». Поэтому ей не нужно было следить за каждым словом. Да и тоталитарный режим после смерти И.В. Сталина все-таки несколько смягчился. Бабушка не была «политической диссиденткой», но своё критическое отношение к советской действительности высказывала довольно откровенно. Особенно её возмущал агрессивный атеизм режима, сохранявшийся в годы и хрущёвской «Оттепели», и брежневского «Застоя».
Младшему сыну она смогла передать веру в большей мере, чем старшим детям. Когда в детстве Николушка тяжело заболел, бабушка горячо молилась, обещая, что если он выздоровеет, она посвятит его Богу. Как она себе это представляла, сказать трудно. Исполнить такой обет непросто во все времена, а в ту эпоху это было особенно маловероятно. Однако впоследствии именно с неисполнением своего обещания она связывала то, что первым из её детей (а ей было суждено пережить их всех) из земной жизни ушёл именно младший Коля.
Папа не стал, как говорят во Франции, «практикующим верующим». Он нечасто посещал церковь, не знал глубоко основы вероучения. Но у него была искренняя вера в Бога и глубочайшее уважение к Православной Церкви. Каждый, пусть и редкий, приход в храм был для него событием огромной важности.
Мама была воспитана в атеистической атмосфере и пришла к вере в полной мере уже после смерти папы. Но семена веры в её душе посеял он.
А мне, в отличие от многих моих ровесников, не довелось пройти через «обретение веры». Благодаря папе и бабушке я никогда, ни единой секунды не был атеистом. Как только в моей маленькой голове сложились какие-то представления, я твёрдо знал и ни в малейшей степени не сомневался, что существует Бог, Который нас любит, Которого нехорошо огорчать плохим поведением, к Которому нужно обращаться с просьбами и у Которого следует просить прощения, если всё же напакостил.
При этом папа откладывал совершение надо мною таинства Крещения, пока я не подрасту. С одной стороны, это противоречит правилам Церкви. Но логика его заключалась в следующем: он не мог знать, что богоборческий режим падёт, и гонения на Церковь прекратятся; он имел полное представление, как пытаются убить веру в школе и во взрослой жизни; и ему хотелось, чтобы я запомнил собственное крещение, чтобы проникся благоговением к нему. Думаю, для той эпохи это было правильное решение.
К рассказу о моём крещении я ещё вернусь. Но и будучи некрещённым я, находясь в церкви (чаще всего в Богоявленском соборе – единственном открытом из близлежащих храмов), испытывал радость, интерес и то, что именуется «страхом Божиим» - не боязнь, а любовь и смиренную почтительность перед Господом и Его Домом. Мне нравились церковные песнопения, запах ладана, звон цепочки кадила, иконы, облачения священнослужителей. Я буквально замирал перед Распятием (тем, которое находится в Благовещенском приделе Елоховского собора). Как помнится, особенное впечатления производили на меня изображенные на иконах капли крови Спасителя и мучеников. Именно не натуралистическое изображение крови, как например, на картине Караваджо «Обезглавливание Иоанна Крестителя», а иконографическое, воплощающее дух принесения себя в жертву во имя Бога и ради людей. Поэтому я ещё очень любил рассматривать икону усекновенной главы Иоанна Предтечи у брата бабушки Ивана Сергеевича Страхова и репродукцию картины «Снятие Спасителя с Креста» начала XVI века в альбоме «Будапештские музеи» (28) .
Эта книга стояла вместе с альбомами из серии «Музеи Мира», которые по случаю «достал» папа. Он очень гордился этим собранием – в СССР все хорошие книги были в большом дефиците. Мы вместе рассматривали картины и он, в меру своих познаний и моих детских способностей к восприятию, объяснял мне религиозные сюжеты.
Когда я научился читать (29) , папа достал с заветной полки прадедовы «церковные книги» на церковно-славянском языке и показал их мне. Я начал разбирать диковинные буквы и, к удивлению взрослых, довольно сносно прочитал несколько фраз. Конечно, далеко не всё я был способен понять по смыслу, но верно угадывал, как следует расшифровывать слова под титлами – Бог, Господь, Царь. Сыграла ли здесь роль генетика, или было что-то ещё, сказать не берусь. Но папа и бабушка были приятно удивлены и с тех пор разрешали мне брать эти книги, когда я хотел.
Другой линией в мировоззрении отца, ещё более редкой в советское время, чем даже вера, было почитание убиенной Императорской семьи и, в целом, любовь к тому, что беспощадно уничтожалось после Революции.
Когда я родился, меня назвали Александром в честь св. Благоверного Великого Князя Александра Невского и в память о брате бабушки поручике Александре Сергеевиче Страхове, исчезнувшем во время Гражданской войны в 1920 году. Потом, уже спустя много лет после смерти папы и бабушки Нади, я узнал, что А.С. Страхов был расстрелян 24 ноября 1920 года в Симферополе во время Красного террора в Крыму (30) . Когда же я появился на свет, для семьи он считался пропавшим без вести. Но все помнили, что в Гражданскую войну он воевал против красных. Память о нем и его образ имели важное значение в моем воспитании. Папа рассказывал мне то, что ему было известно о дяде – царском офицере; показывал его фотографии и Похвальные листы, полученные во время учёбы в гимназии; торжественно подарил чудом сохранившийся знак Александровского Военного Училища, которое Александр Страхов окончил во время Первой Мировой войны.
Ещё одной семейной реликвией является потрёпанный календарик на 1916 год с изображением Пасхального яйца, украшенного вензелем св. Императрицы Александры Феодоровны. Это был дар Государыни воинам, сражавшимся на фронтах Первой Мировой войны 1914-1918 гг. После собственно церковного календаря в этой книжечке были помещены фотографии всей Императорской семьи и каждого из её членов. Папа доставал календарик, мы вместе его листали, и он рассказывал мне о Царе Николае II, Царице Александре, Царевиче Алексие и Великих Княжнах, о том, какие они были добрые, и как страшно их убили.
Я смотрел на светлые лица на этих расплывчатых фотографиях, напечатанных на пожелтевшей бумаге, и мне было ужасно жалко их всех, особенно Цесаревича. Я спросил папу: «А почему меня не назвали Алёшей?». Тогда мне захотелось носить такое же имя, как и Государь Наследник. Папа ответил, что моё имя имеет такую же основу, и что я могу считать себя и Алёшей. Это детское желание, разумеется, потом прошло, но остался молоточек, на деревянной ручке которого мы с папой, который не только играл со мной, но и приучал к разным видам полезной и творческой деятельности, выжгли пирографом имя «Алёшенька».
Становлению моего монархизма способствовали поездки с папой и другими родными в Воскресенск к брату бабушки Нади дедушке Ване. Я внимательно слушал его рассказы о торжествах в связи с 300-летием Дома Романовых, о восстании юнкеров в Москве, в котором он участвовал, о массовых репрессиях 1920-х – 1930-х гг. (31)
Меня предупреждали, что о разговорах в семье на церковные и царские темы лучше посторонним не рассказывать. От своих убеждений и веры нельзя отрекаться, но и нарочито их показывать не стоит. Я следовал этому совету. Но был один случай, как мне помнится, ещё при жизни папы, когда я подрался на перемене с одноклассником, который, отвечая урок, плохо отозвался о Николае II. После окончания занятия я подошёл к этому мальчику, сказал ему, что о Царях нельзя говорить гадости, и врезал ему. Он был так удивлён самой постановке вопроса, что даже не особенно сопротивлялся. К его чести, он не наябедничал, и никаких последствий этот эпизод не имел.
Ещё из проявлений своего детского монархизма вспоминаю, что однажды я нашёл на улице ассигнацию в 1 рубль. Это была неслыханная удача, особенно для ребёнка. Больше 15-копеечной монетки я до этого в руках не держал. Я отдал рубль папе, и мы решили, что купим на него что-то особенное, что мне понравится. Когда он провожал меня в школу в Лялином переулке, мы проходили по Покровке (тогда – ул. Чернышевского) мимо газетного киоска «Союзпечать», стоявшего напротив Лялина переулка, на углу с Машковым переулком (улицей Чаплыгина) (32) . Папа покупал там мне иногда журналы «Мурзилка», "Весёлые картинки", «Юный натуралист» и детские книжки. На витрине киоска я увидел набор открыток с фотографиями экспонатов Оружейной палаты Московского Кремля. Мне захотелось потратить мой рубль именно на эти изображения Шапки Мономаха, державы, скипетра и барм. Папа добавил недостающие 20 копеек (или что-то в этом роде), и я стал счастливым обладателем символов Царской власти.
О наследниках св. Царя-Мученика Николая II папа если и знал что-то, то мало, и мне рассказать не успел. Но и о них я узнал, можно сказать, благодаря ему. Уже после его смерти, наверное, в 1982 году, я, начав постепенно читать «взрослые книги», нашёл на даче сборник детективов «Поединок» № 4, изданный в 1978 году, уселся в папиной комнате и приступил к чтению. Этот выпуск открывался повестью советского писателя М.И. Барышева «Операция «Ривьера»», сюжет коей заключается в следующем: народный комиссар по иностранным делам СССР Г.В. Чичерин собирается прибыть на Лазурный Берег Франции, эмигранты-монархисты готовят на него покушение, а доблестные чекисты его предотвращают (33) . В повести выведены образы Императора в изгнании Кирилла Владимировича и его супруги Императрицы Виктории Феодоровны. Они изображены карикатурно и неправдоподобно – иначе тогда и быть не могло. Однако М.И. Барышев почти полностью привёл текст манифеста Государя Кирилла Владимировича от 31 августа/13 сентября 1924 года о принятии им титула Императора в изгнании, с упоминанием сына - Наследника Цесаревича и Великого Князя Владимира Кирилловича. Для советского человека, умевшего читать между строк, этого было достаточно: династия, вопреки стремлению большевиков, не закончилась в подвале Ипатьевского дома. Она выжила и продолжается. В сочетании с рассказами папы о казнённой Императорской семье осознание факта, что у неё остались преемники, было радостным открытием. Так и после смерти папы его наследие продолжало формировать мои монархические убеждения, приведшие меня потом на службу Российскому Императорскому Дому.
Чтобы завершить описание взглядов отца, упомяну ещё, что он был пионером и комсомольцем, но принципиально не желал вступать в КПСС, хотя ему многие это советовали и говорили, что без такого шага он не сможет достичь успеха в жизни. Более того, когда моей маме предложили вступить в КПСС, и она ему об этом рассказала, он заявил, что категорически против, вплоть до того, что если она станет «партийной», он с ней разведётся. Последняя угроза была уже, скорее, шуткой, но, как говорится, в каждой шутке есть доля истины. Для него членство в Коммунистической партии представлялось абсолютно нежелательным. Кстати, мама не вступила в КПСС и после смерти папы, несмотря на то, что в годы «Перестройки» окончила Университет марксизма-ленинизма с красным дипломом.
Из того, что я рассказывал до сих пор, может сложиться впечатление, что моё воспитание было всецело пронизано религией, монархией и антикоммунизмом. Конечно, это не так. Я изложил в первую очередь в концентрированной форме всё, что в нашем общении относилось к области религии и мировоззрения. Но в самой счастливой поре моего детства игры и занятия с папой отличались разнообразием.
Продолжение следует… http://proza.ru/2021/09/13/1732
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Закатов А.Н. Семья Закатовых в истории МИИГАиК. 1923-2004 // Вестник геодезии и картографии. – 2004, май http://proza.ru/2011/02/25/693 ; К 100-летию со дня рождения П.С. Закатова http://www.geoprofi.ru/news/News_2744_86.aspx ; История геодезии П.С. Закатов http://istgeodez.com/zakatov-petr-sergeevich/
2. Страхова Н.С. МИИГАиК предвоенный // Alma mater. Воспоминания. К 225-летию МИИГАиК. – М.: МГУГК, 2004. – 400 с. – С. 9-23
3. Книга памяти погибших и пропавших без вести в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. – Т. 5. Добров-Иванов. – М.: Центр по изданию Книги Памяти Москвы, 1994. – 720 с.. – С. 482-483
4. Бывший Императорский Константиновский Межевой Институт http://www.miigaik.ru/about/history/
5. Его главный научный труд «Курс высшей геодезии», выдержавший 4 издания на русском языке, переведен на немецкий, польский, румынский, китайский и испанский языки. В 1997 г., спустя 20 лет после кончины автора, «Курс высшей геодезии» был вновь издан на испанском языке в мадридском издательстве «Рубиньос»
6. Багратуни Г.В. Феодосий Николаевич Красовский: Очерк жизни и научно-производственной деятельности / Под ред. С. Г. Судакова. – М.: Геодезиздат, 1959. - 123 с.: ил., портр. ; https://istgeodez.com/krasovskiy-feodosii-nikolaevich/
7. Мекк Николай Карлович фон http://von-meck.info/6
8. Именно в этом году благоустроитель Прозоровского Н.К. фон Мекк был расстрелян в ходе массовых репрессий коммунистического режима по ложному обвинению во «вредительской деятельности на железнодорожном транспорте»
9. Школа № 325 – ныне № 1480. Бывшая гимназия фон Дервиз в Гороховском переулке. Основана Верой Николаевной фон Дервиз в 1881 г. как пансион женского учебного заведения 3 разряда. В 1900 г. преобразована в первоклассную женскую частную гимназию (1900 - 1918). После революции 1917 г. школа стала смешанной семилеткой № 12; в 1932 г. - общеобразовательной смешанной десятилеткой № 325. Во время Великой Отечественной войны школы перешли на раздельное обучение (постановление Совета народных комиссаров СССР № 789 от 16 июля 1943 г.), и школа № 325 стала мужской (1943 - 1954). В 1954 г. смешанная система обучения была восстановлена. Эту школу (тогда № 12) окончила мать Николая Закатова Надежда Сергеевна Страхова. Коля Закатов пошёл в первый класс ещё при системе раздельного обучения, в 1953 г.
10. Основано в 1936 г.; прекратило существование в 1990 г.
11. Ныне Московский государственный строительный университет https://mgsu.ru/Nam-100-let/Istorich-spravka/
12. В 1976 и 1979 гг. проходил «командирскую подготовку без отрыва от производства».
13. Ныне Российский экономический университет им. Г.В. Плеханова https://www.rea.ru/ru/pages/history.aspx
14. Ныне – «НИИ систем связи и управления» https://niissu.ru/about
15. ВНПО «Каскад» - трест, созданный на основе национализированных предприятий «Сименс и Гальске» в 1919 г. Название ВНПО «Каскад» получил в 1969 г. Подробнее: https://www.kaskad.ru/istorija.html
16. «Трактороэкспорт» - всесоюзное объединение, специализирующееся на экспорте и импорте тракторов, сельскохозяйственной и дорожно-строительной техники, основанное Министерством внешней торговли СССР в 1961
г.
17. В 1977 г. НИИ средств управления был приказом министра преобразован в НИИ систем связи и управления ЦНПО «Каскад»
18. Всесоюзное научно-техническое общество радиотехники, электроники и связи (ВНТОРЭС) им. А. С. Попова
19. Профорг - руководитель группы внутри первичной профсоюзной организации
20. Добровольной народной дружины по охране общественного порядка https://xn--b1aew1a.64.xn--b1aew.xn--p1ai/umvd/kiso//----
21. Ныне НИИ автоматической аппаратуры им. академика В.С. Семенихина http://niiaa.ru/about/history
22. Пенсия составляла 120 рублей; исчислена исходя из жалования в 336 рублей 70 копеек.
23. https://www.vdpo.ru/main/o-nas/istoriya-vdpo
24. http://vosvod.org.ru/about/o-nas/
25. Коновалов А.Н.
26. Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков)
27. Юзефович Александр Павлович
28. Венгерская национальная галерея. Снятие с Креста. Неизвестн. северовенгерский художник. 1510. Околично. // Корек Й. Будапештские музеи. - Будапешт: Изд. "Корвина", 1969. - 168 с. - С. 87
29. В 5 лет я уже мог самостоятельно читать детские книжки
30. О судьбе А.С. Страхова очерк: Закатов А.Н. "Пролияша кровь их, яко воду...". К 100-летию со времени массовых расстрелов большевиками оставшихся в Крыму воинов белой армии // Лампада, ежемесячный православный журнал (Самара), 2021, № 1 (265). - С. 30-42 http://proza.ru/2020/11/20/1435 ; Zakatov A. «Ils ont vers; leur sang comme de l’eau… » : Terreur rouge en Crim;e // M;thode, f;vrier / mars 2021, № 24. – P. 155-164; http://www.revuemethode.org/m0221.html
31. О дедушке Ване мной написан очерк: Закатов А.Н. Жизнь монархиста в СССР. Судьба русского инженера И.С. Страхова http://proza.ru/2020/11/26/104
32. Теперь на этом месте построен новый дом в стиле, гармонирующем со старомосковским архитектурным ландшафтом Покровки
33. Барышев М.И. Операция «Ривьера» // Поединок № 4. – М.: Московский рабочий, 1978. – 464 с. – С. 6-89