Первое чувство любви, как первый вдох пьянящего аромата. Вдохни - и задержи дыхание
Первое утро после сделки началось с приятного подарка, который обнаружился на столике у кровати. На маленькой, бархатной подушечке разместились два крошечных цветочка искусной работы. Если эти серёжки делал повелитель, то мне было всё равно, подходят ли они к моему утреннему, дневному, а затем и вечернему нарядам или что будут думать о золотых ромашках на моих ушах местные модницы. Для меня магическое мастерство в достижении схожести с настоящим цветком было неоспоримым и главным, поэтому я признала повелителя первым и в ювелирном деле тоже. Отсутствие обычных застёжек только подтвердили моё предположение. Я с удовольствием надела украшения и каждый раз, ощущая непривычно-замечательное утяжеление на ушах, с упоением представляла, как он их создавал.
Однако так быстро, как хотелось бы, он полностью хорошим родственником не сделался. Выполняя условия нашего соглашения, имеющий привычку действовать тактически, супруг ускорил как приезд, так и отъезд моих родителей. С раннего утра слугам стало известно, что неофициальный, однодневный визит сильфийской, монаршей четы ожидался третьего дня.
Сам же он соизволил появиться у меня в то же утро, чтобы сопроводить на завтрак едва я успела закончить с причёской. Вполне вежливо попросил у фрейлин разрешение войти в будуар, осведомился у девушек о моей готовности, а когда я вышла, предложил мне ухватиться за его локоть. За эталон я взяла поведение мамы и, красивым жестом приняв предложенную конечность, как могла, подстроилась под его шаг. То, как он тащил меня по коридорам, даже с натяжкой не назвать словом «галантно», но я была довольна и этим.
- Ваше Светлейшество! - обратилась к нему леди Катриола, спешащая навстречу по срочному вопросу. - Я получила распоряжение о новом расписании и хотела бы уточнить, на какой срок все уроки заменяются для Её Величества занятиями магией? – спросила сходу, приветственный поклон последовал уже после возмущавшего её вопроса. Леди со всей ответственностью относилась к моему образованию, а может к своему назначению, хотя первое предположение никоим образом не исключало второго. Как оказалось, она уехала в графство Ливон сразу после коронации Даромира. Вдовья жизнь вдали от королевского дворца ей быстро разонравилась и леди вернулась, не мешкая, как только получила приглашение на должность моего секретаря. Умение разграничивать личное и официальное у леди было, как она утверждала на высоте. Меня же настораживала её чопорность в должностных обязанностях наравне с чрезмерной болтливостью в свободное от работы время.
- На два дня, - ответил повелитель, даже не замедлив шаг. Мне ничего не оставалось, как только спрятать довольную улыбку, приветственно кивнуть леди на ходу и ускорить шаг, чтобы не провалить роль великосветской дамы, которой я усердно старалась соответствовать, двигаясь почти бегом.
За завтраком повелитель был сама любезность, вслед за Арисом одарил каждую из присутствующих дам вполне уместными замечаниями о прекрасном, цветущем виде, отчего его родные переглянулись удивлённо, а меня понесло измерить границы Его Светлейшего терпения.
- Дорогой супруг, лорд ректор мечтает открыть в Эльфирине женскую, магическую академию. Вы же не откажете ему в содействии?
Он наблюдал за мной, взглядом хитрющего кота, играющего с мышкой, пока ещё уверенной, что ей, как минимум, позволят жить, как максимум позволят пожить не больно.
- Не откажу, радость моя. Он уже обращался ко мне. Я выберу время и подумаю, как помочь Тансали, - обнадёжил меня муж и, не привыкший к ярким всплескам положительных эмоций, отметил поднятой в удивлении бровью моё не скрываемое ликование.
«Ещё бы! Вот Тансали обрадуется!» - Дело в том, что повелитель отмахнулся от женского образования в его родном городе и на официальный запрос данзиранского ректората департамент образования отписался о переносе обсуждения данного вопроса на неопределённый срок. Возможно, через три дня я пожалею о своём посредничестве, но повелитель хозяин своего слова, и теперь академии в Эльфирине точно быть.
- Дорогой супруг, мне бы хотелось получить назад свой радоцвет. - Трёхдневный отпуск в «счастье» начался, глупо было не воспользоваться.
- Да, радость моя, - согласился повелитель, приводя собравшуюся за столом семью в полный шок, - верну тебе Ви к обеду.
Уступчивость повелителя окрылила не только меня. Ему вообще повезло, что братья не сразу сообразили обратиться с неразрешенными вопросами, а вот их половинки смекнули быстро, но промахнулись с тем, кому адресовать просьбы.
- Дорогой супруг, - подражая мне, заговорила Томилина, - Следующую неделю я бы хотела провести с детьми. На море прекрасный сезон для загара.
- Радость моя, на следующей неделе дети вернуться домой. Надеюсь достаточно загорелые, чтобы тебя порадовать.
Не знаю, каким чудом Томилина не выбежала из столовой. Вид у неё, мягко говоря, был раздосадованный, а взгляд предупреждал, что Фалентира ожидает… «грандиозное и громкое» наедине. Слово «скандал» в моём лексиконе до встречи с Даромиром не значилось, поэтому я не сразу его вспомнила. У Томилины прямо на наших глазах составлялся сценарий неподражаемых сцен со слезами обиженной жены, вкупе с извинениями и подарками от виноватого мужа. Леди-секретарь только вчера сетовала, что жена старшенького та ещё мастерица найти виноватых.
Тем временем, в полной уверенности несомненного успеха, эстафету приняла Ингрис:
- Дорогой, не мог бы ты надеть на нашу свадьбу военную форму. Она невероятно контрастирует с женственностью придуманного для меня наряда невесты, - лилейным голоском попросила красавица и, накрывая руку Ариса своей, послала тому наимилейшую улыбку.
- Радость моя, - подражая Даромиру, ответил Арис, - форма гвардейского полка с тех пор, как я служил, претерпела ряд изменений. Я не имею права на новую, и буду нелепо выглядеть в устаревшей. Твоей женственности придется терпеть меня в штатском или отправить служить в армию и подождать со свадьбой лет эдак …дцать.
Как ни дули губки красавицы, но сговорчивым оказался только средний брат и со счётом два – ноль в мою пользу, мы завершили завтрак. На выходе из столовой, сопровождаемое смешком Ариса, в адрес невозмутимого брата полетело непонятное мне одной прозвище «каблук», не без ехидства выданное Фалентиром.
- Трепать не вижу смысла языком, мужчины есть двух типов, кто не знает? Есть те, кто у жены под каблуком и те, кто это тщательно скрывают… - спасибо маме Дорис, которая не оставила без внимания едкое высказывание Фалентира и, поэтично указав тому на бревно в собственном глазу, подсказала мне ещё одно значение слова известного до этого исключительно как выступающая часть подошвы на обуви.
После этого повелитель был сильно занят, а скорее просто не рискнул появиться пред нашими очами до самого приезда моих родителей.
Встречу гостей мой ныне сговорчивый муж организовал в холле, самолично создав переход во дворец, чтобы моим родственникам не пришлось подниматься по многочисленным ступеням крыльца. Встреча была очень тёплой: я обняла родителей, мужчины обменялись приветствиями и рукопожатиями, женщины реверансами, а мамы сначала взялись за руки, а потом и вовсе последовали моему примеру и обнялись, от чего я стала счастливой окончательно.
Совместный завтрак сопровождался оживлённой беседой завязавшейся в основном на двоих у наших отцов. Лишь изредка рассказы старших о влиянии новых заклинаний на урожай Арис и Фалентир разбавляли своими волшебными историями. Никогда не видела папу таким весёлым и открытым, чувствовалось как ему приятно дружеское общение с бывшим правителем Эльфирина.
За то мой воин, далёкий от повседневных мелочей правителей аграрных стран, молчал и выглядел отрешенным, а мне вдруг так захотелось повторить чувство восторга возникшее, когда он по условиям нашей сделки, становился внимательным и обходительным. Раньше, он, конечно, одним только невниманием к моей скромной персоне меня счастливой делал, но сделка - есть сделка, и нечего ему просто так драгоценное время просиживать.
- Дорогой супруг, Вы очень заняты с утра? – я постаралась исполнить нечто похожее на взгляд Ингрис и обратилась робким голоском.
- Для тебя я всегда свободен, радость моя, - если от рафинированной сговорчивости брата, Фалентира даже и перекосило, мне было всё равно. Я продолжила в чрезвычайно радостном предвкушении:
- Составите нам компанию? Мы собрались на прогулку сразу после завтрака.
- С превеликим удовольствием! – прозвучало вполне мной ожидаемое. И пока я упивалась чувством триумфа от достигнутой уступчивости, у папы с мамой складывалось стойкое впечатление, что я из всемогущего повелителя «верёвки вью» (если я правильно запомнила, свёкор именно так о способностях Ви отозвался). Не скрою, временная власть над великим магом казалась очень приятной, учитывая, как долго он осыпал меня исключительно назиданиями и упрёками.
Я получила далеко не легкомысленное «да» ещё на пару просьб, до того как мама, улучив момент для воспитательной беседы, попыталась указать на явный перебор в демонстрации личных чувств на публику. Я вздыхала, думала о своём, не внимая её речам, и улыбалась с полным отсутствием вины на лице. В общем, мои родители переполнились уверенностью, что я сыром в масле катаюсь, пользуясь расположением ко мне супруга.
Знала бы я, как быстро родители объединяются в борьбе с моими несовершенствами, не выпячивалась бы так со своим кратковременным счастьем. Мамочку совсем не успокоила моя реакция на замечание, о чём она не преминула сообщить папе, а вот с методами его воспитания лучше было вовсе не знакомиться. Несомненно, папа собирался переговорить о моих приключениях с Даромиром наедине, но учитывая мамино недовольство дочерью, решил свой вопрос в долгий ящик не откладывать.
- Дорогой зять, соблаговолите-ка мне объяснить, каким ветром мою дочь занесло в Королевство Тхетельситапрохсы? – вопросил он, дождавшись окончания моего восторженного описания сада родителей Даромира, куда мы вшестером направлялись. Точнее даже всемером: два папы, две мамы, Даромир, я и моё хорошее настроение.
Все замерли в ожидании. И пока муж собирался с ответом, папа становился всё менее терпеливым. Представив, как со всей своей прямотой мой воин начинает историю с академий и сделок, я решила, что во избежание возможного скандала ситуацию нужно спасать.
- Пап, а можно я расскажу? Даромир, как всегда, принизит свои подвиги, а это самое интересное! – Я проигнорировала изумлённые переглядывания старших Легестель и с видом восторженной почитательницы, воззрилась сначала на Даромира, потом умоляюще на отца и, не дожидаясь запрошенного разрешения, начала быструю речь полную покаяния:
- Всё моя собственная глупость! Вы же знаете, Лиси пропала. Мы её искали, но не нашли, - пришлось всплеснуть руками, неумело выдумывая историю на ходу. - Я вспомнила, что у неё подружка завелась. Рамиссой зовут. Лиси иногда… в таверну отпрашивалась, с Рамиссой поболтать. Та на главной площади в богатом квартале служит… у гоблинов. Даромира не было, и я решила сходить сама, - ложь далась нелегко, нужна была передышка, чтобы додумать её до логического конца. - Мам, - я расстегнула три верхние пуговицы на глухом вороте платья, - тут такое дело, я не помню, когда он треснул. Ну и перестал служить, как должно. Гоблины меня не узнали, пустили в дом и сразу порталом в свою столицу перенесли в подарок наследнику! Пап, я едва успела тебе сказать, что они задумали меня магии лишить. А Даромир так вовремя появился! Он со своим войском гоблинский дворец штурмом взял!
- Красивая история. Детям рассказывать будете! А о том, как Даромир взял дворец, я знаю. Не заметила, когда магию защитного амулета разрушили?! – переспросил папа, впервые проявляя строгость по отношению ко мне. - Даромир, за враньё лучше ремнём ей всыпать. А если вернётся желание в детектива поиграть, высеки повторно! – папа не просил - он приказывал, и его приказ не предполагал отказа в повиновении, но потому как он развернулся и в нарушение всех норм повёл хозяев за собой, мы поняли, как сильно папа расстроен.
Я рот открыла от неожиданности. Так влипнуть в неприятности нужно было постараться. Оказывается, меня сильно жалели, пока я была маленькой. А теперь выросла, и скидки кончились.
«Я получу сполна», - представляя, как Даромир в расплату за «радостные» дни, не ласково гладит заготовленный для меня широкий, кожаный ремень, тихонько ойкнула, от неожиданного прикосновения. Приглашая продолжить путь, Даромир непривычно бережно обхватил мою руку своей ладонью, вкладывая в этот жест что-то похожее на поддержку или благодарность. Словно я «спасибо» от него услышала. Удивительно, что можно так общаться, не словами, а взглядом и прикосновением. Его высокая оценка моего глупого, но смелого решения не посвящать родителей в наши дела, наполнила меня целой гаммой дружеских чувств: гордостью, ответной благодарностью, светлой радостью, и чем-то мной не идентифицированным. Новое чувство удивило, оно щипало в носу и разливалось приятным теплом где-то в груди, словно мне показали редчайший вид растения, которое погибнет без моего участия и заботы.
- Арисгар назвал бы такое состояния нежностью, - прошептал повелитель, который тоже, кажется, прислушивался к моему новому чувству.
Попытка вернуться в реальность не увенчалась успехом, мы поспешили догнать родителей, а после старались не выказать возникшей необычности, однако Даромира заметно выдавала глубокая задумчивость, а я вообще двигалась, как сомнамбула далёкая от красот сада, поглощённая в собственный мир переживаний. Объединённая с Даромиром двумя древними, запрещёнными ритуалами и несколькими тайнами, я отчётливо захотела стать кем-то очень близким для него. Только очень боялась, что другие догадаются, о чём я мечтаю, особенно смущало, если догадается сам Даромир. И потому лишь прогоняла навязчивые мысли, а вот родители не стеснялись свои выводы озвучить.
- Молодежь, наш дом полном в вашем распоряжении, оставайтесь, если хотите побыть вдвоём. А мы пойдём. Эвиладель в зелёном цвете посмотрели, а бокал вина можно выпить и во дворце. Вы не против, мой дорогой друг …?
- Я только за…, - Родители собирались вернуться во дворец, куда отправились и мы, не собираясь оставаться, держась чуть поодаль и не размыкая рук. Наверное, приглашение остаться в их доме Даромиру тоже показалось странным, хотя он догадался посмеяться над сказанным вместе со всеми, а я нет.
Я старалась взять себя в руки и выглядеть как обычно, прятала навалившиеся переживания под воспоминаниями властных распоряжений и всего не так давно сказанного Даромиром о моей глупости, но ощущения перемен не лишилась. Похоже, наше поведение всё же понравилось старшим: дважды они обозвали нас влюблёнными, при этом мамы выглядели умилёнными, а мой папа почему-то перестал на меня сердиться.
Бабочки в животе порхали всё время, пока Даромир был рядом. Более того, тревожившие меня чувства не улетучились после обеда, мешая участвовать в неторопливой беседе женской половины наших семей, устроенной в роскошном будуаре второго этажа. Пожалуй, только к вечеру, когда по случаю прибытия гостей устраивали приём для небольшого числа приглашенных, мозги, более-менее, встали, на место. Родственники с обеих сторон, включая моих сестёр с мужьями и брата с невесткой, уже были размещены в гостевых комнатах и готовились к предстоящему балу.
Мама привезла мне новые платья, одно из которых я выбрала для предстоящих танцев. Ещё одно доставили за два часа до приёма, поставив мой размягчённый «нежностью» разум перед непростым выбором. Оба платья мне понравились. Замужним дамам разрешались наряды всех цветов. Однако, и мама и Даромир точно знали, что я предпочитала оттенки родной стихии. Первое, выбранное мной платье, было цвета неба, такое небо, что видела у водников. Второе не просто голубое, скорее нежно васильковое. И в каждом присутствовали детали, делавшие одеяния неповторимо прекрасными.
Окончательно определиться помогло наличие тонких, белых перчаток в комплекте второго наряда, а я без перчаток даже в сад погулять не выходила. В Данзиране в них все маги ходят. Говорят, что руки мага – его главный рабочий инструмент и хранить их нужно с особой тщательностью, особенно от прикосновений других магов.
Использовав наличие коротких, ажурных перчаток как главный аргумент, остановила свой выбор на подарке мужа ещё и потому, что с мамой было легче объясниться в надежде на понимание, отказывать же повелителю я не осмелилась. Во-первых, до окончания визита моей семьи, а значит, и его уступчивости, оставалось всего пять часов, а во-вторых, мне просто не хотелось его обидеть. Почему-то становилось грустно при мысли, что появись я в другом наряде, и он мне больше ничего не подарит, а подарки от него – не что иное, как редкое признание, что он мной доволен. От воспоминаний, как он берёт меня за руку и смотрит с благодарностью, глаза сами собой закрылись, я застыла посреди комнаты и очнулась только, когда притихшая до этого Этрисса поприветствовала появившегося в гостиной Даромира.
- Я задолжал тебе два кольца, - начал он, отпустив Этриссу к себе до конца вечера.
- И когда только успели? – отчебучила я от волнительного, внутреннего трепета, воспрянувшего с новой силой при его появлении.
Даромира повеселила моя глупость или милая непосредственность, так называл такое поведение Арис. Жаль, что даже он, после того, как я стала королевой, преисполнился парадно-уважительной мишуры. Наверное, это даже не плохо, что Даромиру всегда было плевать с высокой горы на весь этот официоз.
Кольца мне надевали с ухмылкой и повествованием о семейных традициях: первое должны были подарить, когда я стала невестой, а второе, когда женой. Сии пропущенные моменты были упомянуты, дабы я знала, как бы ни начались наши отношения, повелитель обрёл желание сделать их нормальными. Я попробовала усомниться, ведь если оба супруга далеки от нормальности, шансы на задуманное очень не велики. На что получила сразу две реакции: приятную: прикосновение его губ к моим пальцам, и совсем неожиданно разочаровывающую: шлепок по другой руке, которая сама, почему-то потянулась к повелителю и не иначе, как в желании обнять.
И мне предложили выбрать, что из его действий в дальнейшем будет нормой, поцелуи в случае полного доверия или двусторонние ограничения, в случае, если у нас двоих не будет возможности делать, то, что хочется.
Какое-то время, я пробовала поразмышлять над сказанным, что оказалось бесполезным, потому, что он не снизошел до объяснений, что там ему хочется. А то, что мне хотелось уже сейчас повторения прикосновений его губ к моей коже, я запихнула куда подальше. Ещё до того, как это желание оформилось в нечто мной не распознаваемое и явно для меня слишком смелое. Конечно, я остановила свой выбор на очевидном, и выбрала поцелуи рук с полным доверием.
Наверное, в доказательство правильности ответа в его руках появился ещё один подарок.
- Искал, что-нибудь поменьше, — слова для третьего шага к намеченной нормальности он подыскивал с особой тщательностью, словно позволяя рассмотреть украшенный синими камнями венец из тонкого плетения ослепительно белого метала, не торопился с вручением подарка. Я оценила, успела сказать, что красиво и мне нравиться, а он всё медлил и осознал необычность своего поведение только после того, как моё удивление передалось и ему.
- Что? – очнулся и не менее удивлённо воззрился на меня. – Ты мелкая, как игрушечная. Я в игрушки никогда не играл, у меня и меч сразу настоящий был. Страшно кольца надевать было, чтобы не сломать твои пальцы, такие маленькие в моих руках. Сделать магическое перемещение украшений было бы проще, но Векириил сказал, что так не правильно.
- Векириил? А кто это?
- Мой вариант Этриссы. Ни у тебя одной куча пробелов в жизни открывается. Ты же не обиделась, что я нанял тебе учительницу?
- Сначала не оценила, но она очень добрая и не навязывается с поучениями. А у Вас?
- Мой учитель более требовательный. Сегодня уже три раза придушить его хотелось…
- И он Вас не боится?
- О вариантах своего убиения просто не догадывается, вот и не боится. Я же слушаю молча и головой киваю… Прямо, как в детстве.
- Что в детстве?
- Закорючки писал и молчал, представляя смерть гувернёров. Мама вовремя догадалась на эту тему поговорить. Все остались живы и меня грамоте выучили.
- То есть сами Вы не понимаете, как это ужасно?
- Давно уже понимаю. Не так как другие, конечно.
- А как?
- Их или, к примеру, твоё ощущение неправильного заложено природой, — плечами передёрнул, слова ему не нравились, что ли? Говорил и хмурился всё больше. - Внутри тебя доброта, рамки поведения тебе слегка обозначили и этого достаточно, чтобы ты не обидела, не сделала больно, не прошла мимо страдающего. Мои рамки устанавливались ценой трудных, порой болезненных и скорбных для окружающих событий. Я не замечал многих вещей. Арису приходилось впускать меня в собственное сознание, чтобы я читал примеры его отношения к жизни. Но даже брат мог делиться далеко не всем… Во многом благодаря стараниям семьи, Векириилу или кому-либо другому ничего не угрожает, хотя мысли о смерти нового учителя возникают после каждого бесящего совета. Он сегодня не дал тебя разбудить, а мне хотелось. К тому же, я не принимал распоряжений в строгой манере с тех пор как возглавил свою первую армию.
- Вот почему Светоч Зари Вас выбрал! Вы с детства учились владеть собой, как никто! - Вслед за удивлением меня накрыла очередная волна нежности. Этот суровый воин тренировал не только тело, но и дух, научился контролировать пугающие желания так, чтобы никто о его пороках даже не догадывался. Представить страшно, как он стерпел запрет какого-то учителя. Он – правитель целого континента! И, кажется, он совсем не умел делать подарки.
Даромир вновь криво усмехнулся, показывая, что я поняла его по-своему, то есть не совсем верно и рассказывать, почему хотел меня разбудить, передумал.
- Камни и металлы обладают немалым весом, — продолжил он, более привычным тоном, опуская на мою голову драгоценный убор с ярко-сияющими камушками.
Мне впервые одевали тиару, и, ожидая, что показатель моего высокого статуса будет также непосильно тяжел, как моя королевская доля, я слегка втянула голову в плечи. Но водруженная на голову тиара ничего не весила.
- Плетение левитации, — объяснил повелитель, — чуть изменил, добавил статичности и заклятие-липучку, как на серёжках. Посреди вечера не свалиться и не придавит.
- Спасибо, — сказала я, теперь понимая, почему он медлил, он оплетал тиару заклинаниями, чтобы мне было проще её носить.
Повелитель вздохнул как-то чересчур горестно. Видимо того, чего он ожидал, я не почувствовала и была так далека от ожидаемого, что даже строить предположения, тем более угадывать его желания мне бы и в голову не пришло. Я была так невнимательна к нему, что не замечала его сдержанной грусти и обречённых взглядов. При этом думала о том, какой он замечательный и как приятна его забота. А что сон не потревожил, отдельное спасибо.
Простых «спасибо» вдруг показалось мало. Чтобы благодарно обнять могучего воина, не хватило бы длины рук и смелости, а всплеск счастья требовал привычного подтверждения. В неудержимом порыве, я только и успела отвернуться, чтобы скрыть от повелителя если не чувства, то хотя бы не по-королевски скорченную рожицу, зажмуренные глаза, улыбку чуть не до ушей. В общем, с этой довольной физиономией и шумным ликованием я запрыгала на месте. Не нужно было уметь читать его мысли, чтобы понять, что ему было очень трудно меня понять, я сама себя не понимала. Когда я развернулась к нему, его растерянность на лице едва успела смениться беззаботностью. Старания быть нормальными показались мне пустой затеей.
- Знаете, у нас совершенство и Светлейшество считаются синонимами. И вот я двадцать лет мечтала стать нормальной, сетовала, что не такая, как все. А выходит и Светлейшество далеко не совершенен! Так может, не стоит надеяться? Может, у всех нет её, нормы этой?
- Есть, радость моя, — Даромир со мной не согласился. - У каждого она своя. Я взял за норму то, что делает жизнь других рядом со мной лучше, чем без меня.
- Это очень трудная норма! А если я так не смогу? Вы говорили, что без меня вам жилось легче … – призналась тому, кто был всего в двух шагах от того, чтобы стать моим кумиром. И, кажется, шагов уже не осталось, после того, как он скрестил руки на груди и посмотрел на меня совсем по-особенному. Так Арис на Ингрис порой смотрел.
- Легче не значит лучше, радость моя, — признался он, продолжая меня очаровывать взглядом красавца Ариса. И чего это он таким не страшным становится? Вспомнилось, с каким выражением повелитель соглашался сделать меня счастливой, только бы я не жаловалась на него маме. Тогда он привычно злился, кривился и не скрывал, как сильно обстоятельства его бесят. А сейчас?! Ситуация казалась сказочной, чудовище решило научить сильфиду быть нормальной. Он же признал, что сильфиды считаются одними из самых добрых существ. Между прочим, и тяга к прекрасному у них в крови. Поэтому у обычных сильфид обязательно мужья красивые. Я же пребывала в восторге от чудища косматого. И вот странность! Я едва руки остановить успела, мои собственные руки, которые зачем-то к его руке тянулись.
А я даже не знаю подлинная ли у него внешность или амулетов скрывающих истинный облик у него два и второй он постоянно носит сам. Тогда, возможно, я ещё самого страшного не видела.
«А может, наоборот?» - Представила, как он снимает маску, а там лицо прекрасней, чем у его братьев: «А что? В юности, судя по воспоминанию мамы Дорис, он был вполне симпатичным. Может, он специально своим страшным видом врагов в ужасе держит!»
Развеселившись, я закружилась по комнате, раскинув руки. Мне было хорошо. Перспективы начинали радовать всё больше, особенно, когда я услышала, как он смеётся вместе со мной. И в отличие от прорепетированного звука, которым Светлейшество изредка поддерживал веселье собеседников, этот, похожий на раскаты грома, смех, действительно доставлял ему удовольствие.
- Какой же ты ребёнок! – он заключил мою руку в свои ладони, напоминая, что нам пора.
- Ага, — согласилась, направляясь к выходу, — а значит, быть глупее Вас мне разрешается, — не упустила возможность напомнить о необходимости снисходительного ко мне отношения. Он лишь вдохнул, вновь справляясь с огорчавшими его мыслями.
Раньше, чем подумала, озвучила своё страшное предположение:
- Вам и меня убить хочется?
- Убить, совсем не хочется, — признался он, и я снова закружилась от счастья. - Надеюсь, это была радость? – повелитель заинтересовался исполнением кружения дикого восторга по комнате, выждав, когда повторный знак признательности будет мной исполнен.
- Её наивысшая форма! – заявила я и, наконец, угомонившись, вновь протянула руку, чтобы положить на его предплечье. Он подтянул меня к себе и накрыл рукой со спины. Я оказалась совсем близко к нему, прямо под этой самой, накрывающей меня рукой.
- А так можно придерживать дам? – в свою очередь я заинтересовалась странной манерой сопровождения и почувствовала, как мозги опять плавятся от нежности.
- Наивысшая форма поддержки! - подражая мне, сказал повелитель, такой довольный и улыбчивый. Родилась догадка, что у него самого жизнь немного счастливее стала.
Прекрасное настроение помогло избежать ожидавшейся неловкости в общении с гостями. В результате работы моего двойника многочисленные родственники Даромира были уверены в нашем продолжительном знакомстве, в то время, как на самом деле, я и четверти из них не знала. Спасало то, что я много танцевала, а во время танцев можно было обойтись дежурными фразами. Кроме того помимо моих родителей со мной рядом находились фрейлины или кто-то из Легестель, и они непременно называли гостей по именам. Даромир, как только мы открыли бал, «приступил к обязанностям гостеприимного хозяина», то есть куда-то вышел, и его подле меня сменила мама Дорис. Пока я танцевала с кузенами и близкими знакомыми Даромира родители оживлённо беседовали, а когда дела отвлекли и маму Дорис, к нам подошел Арисгар со своей невестой.
Мы отправились к столикам с закусками. Вскоре вокруг второго принца собралась большая компания. К концу его повествования о том, как вилатин, самый задорный из вальсов, упрощённый челядью и в новом виде пришедшийся по нраву барону ден Вилатину, вернулся в бальные залы и оживил чопорные танцы прошлого столетия, нас окружали с десяток парней и девушек. Ингрис легко выдохнула и сделала это так неподражаемо, что я заслушалась, а её жених запнулся на полуслове. Подумалось, что она устала быть одной из многих слушательниц и приступила к манёврам по завоеванию внимания собственного жениха. Иначе к чему вдруг начинать обмахиваться веером, изображая страдания в прохладном зале, магически заполненном свежим воздухом.
Однако, мои предположения оказались абсолютно не верными. Когда галантный Арис предложил нам вина, она отказалась и попросила воды. Как только принц удалился, послала мне далёкий от дружеского взгляд и кивком головы указала на тет-а-тет. Её неожиданное предложение заставило меня хлопать глазами в растерянности, пока я решала, стоит ли идти в указанном принцессой направлении.
Причины её плохого ко мне отношения оставались загадкой. Даромир говорил, что Ингрис любит Ариса. Родители Даромира были уверены, что Арис любит Ингрис. В сказках, когда принцесса выходит замуж по любви, все живут долго и счастливо. Не встречала я упоминаний о ненависти и презрении к кому-нибудь из родственников жениха, если эта родственница, к тому же, из рода добрейших сильфид.
Чмокнув маму в щёку и отпустив её руку, всё ещё не уверенная, что именно сейчас должен наступить момент выяснения отношений, направилась вслед за Ингрис.
- Радость моя, - услышала голос Даромира у самого выхода из зала, и его рука перехватила меня под локоть, - ты обещала мне следующий танец. Не забыла?
Растерянность сменилась пониманием, он успел вмешаться не без причины. Сомнения подтвердились, идти не стоило, но желание узнать причину её плохого ко мне отношения возраставшее с каждым шагом, успело утвердиться. И Даромир это понял.
- В комнате рядом тебя ждёт Акху-Лонд. Ингрис не могла отказать брату в просьбе, уверенная, что ты жаждешь этой встречи.
- Зачем мне желать встречи с дроу? – шепотом спросила я.
- Ты молодая, наивная девушка, а он красавец-мужчина, признавшийся когда-то в чувствах к тебе. На знак его внимания ты не ответила отказом...
- Я просто не понимала, зачем он так делает…
- Уж я-то знаю, но он преподносит эту историю по-другому. А пресекать личные отношения силой не в моих правилах. Не переживай. Ингрис бесишь не ты, а ситуация в которой мы все оказались. Она не смогла выполнить данное родителями слово, но её не осудили, позволили выйти замуж за любимого мужчину. Она винит себя за не исполненный долг и винит тебя, полагая, что ты так же как она сама в тайне благоволишь не к тому мужчине. Она мой друг, Акху-Логду она сестра. Представь, что она чувствует к той, кто по её мнению повторяет не честный путь, при этом ей приходиться уступить просьбе брата и потворствовать обману друга?
- Всё очень сложно…
- Только для двух девчонок, радость моя. Для всех остальных – это обычные интриги королевского двора, - Он положил мою руку на сгиб своего локтя и, не давая времени на сомнения, повёл в центр зала.
- Не будете ли Вы так любезны, напомнить название танца, который я обещала, - мой шепот звучал менее уверенно, чем когда либо. Ошарашенную его откровением об интригах творящихся вокруг, меня, как бревном пришибли. И мысли совсем не спасительные в голове, пустые какие-то, как сны сожаления у неизбежного перехода в посмертие: «У меня ещё полчаса счастливой жизни оставалось, а он потащил оконфузиться на глазах у всех. Ладно Акху-Лонд! Вон он! Вернулся уже, ни одной наивной девушки не дождавшись. Пусть смотрит, его не жалко. Может, отстанет, наконец. Но бедная моя мамочка! Как она, наверное, будет переживать, что не настояла на моих занятиях, когда я заупрямилась выписывать крендельки ножкой. Так я охарактеризовала предложенный урок и убежала куда? Правильно! Магичить с Далиантаном!»
Но как оказалось, для благополучного завершения вечера не хватало именно этого танца. Гости с готовностью освободили большое пространство вокруг нас, голоса стихли, музыканты взяли паузу, готовясь к важному перфо;рмансу.
- Тритемпус, — подтвердил мои опасения Даромир.
Он выбрал самый непростой из бальных танцев. Тритемпус состоял из последовательно исполненных, женской и мужской партий, множества фигур и невообразимо сложного завершения третьей части, в которой творилось нечто, считавшееся неприличным даже у наших слуг.
- Могла б, и догадаться, — упрекнула не того, кого на самом деле хотелось бы. Вслух повелителя упрекать поостереглась, хотя он чувствовал, что я сердита как бес: «Какой же он! Ух-х-х! Для Ингрис выбрал короткий Тактус — танец лёгких прикосновений, мне же предстояло позориться не менее шести минут!»
Ведомый соло незнакомого инструмента по звучанию сходного с флейтой-сирингой, оркестр, щедро сдобренный волшебным исполнением, вступил ритмом рила. Тело, противясь липкому ожиданию позорного провала, словно одеревенело так, что ногу от пола не оторвать.
- Какое отчаяние! - иронично заметил Даромир. Мог бы сжалиться, но нет, осудил факт недоверия, готовый настаивать на обещании, повиноваться ему во всём. - А теперь что? Зарделась, словно в шутовском колпаке плясать вышла?
- Я и в колпаке не умею! - это я уже, вырываясь, чтобы удрать, выпалила.
- Доверие. Помнишь? – И смыться мне предсказуемо не позволили.
Кротко вздохнула, принимая его плотные объятия, идущие в разрез структуры всех известных мне танцев. Я слышала, что первой исполняли женскую партию. Тритемпус отыгрывали на балах так редко, что я узнала о нём совершенно случайно, подслушав обсуждение откровенности движений какой-то актрисы, посмевшей вызвать интерес ни у того партнёра. Красавица вовлекла в танец мужчину из титулованных зрителей, тот вельможа даже на сцену вышел, а танцовщица оставила трёх кандидатов, претендующих на её, вроде как сердце, и ушла за кулисы (До сих пор не очень понимаю, зачем им её сердце понадобилось, и как она потом без сердца обходилась). В общем, женщина должна полюбоваться, оценить танцевальные умения мужчин со стороны, чтобы остановить свой выбор на лучшем. А дальше не знаю, дослушать не успела. Меня, десятилетнюю девочку, стоящую за шторой, заметили сплетничавшие камергеры и поспешили продолжить разговор в другом месте.
Ничего крайне бесцеремонного в беспрерывно сменяющихся элементах нашего танца пока не происходило. Допустив, что мы сразу исполняли парные фигуры, я следовала движениям сильного тела, выполнила разворот, отступила и вернулась в раскрытые объятия рук. Даромир снова прижал меня совсем близко к себе, легко выдерживая моё сопротивление. Но даже раньше, чем я вспомнила о приличиях, он развернул меня лицом в зал, и я задохнулась от потрясения.
Сияние драгоценностей отражалось в густых, собранных в сложную причёску, светлых локонах девушки, которой были подарены восхищённые взгляды всех присутствующих. Я не стала исключением и залюбовалась ею. Девушка казалась невероятно красивой. Она закружилась по залу в голубом вихре лёгкого платья, чтобы затем остановиться напротив Акху-Лонда и … Даромира! Я не сразу поняла, что увидела. Даромир стоял неподалёку от дроу. Ещё один Даромир, потому что в этот самый момент он же бесцеремонно прижимал меня к себе со спины.
Чрезвычайно медленное признание себя в синеглазой красавице, потворствовало возникновению волны жгучей зависти, неуправляемой, мгновенно затопившей все мои мысли. Мы разделили её на двоих, и Даромир застыл, сраженный моим чувством. Зависть была оглушительной, я впилась пальцами в руку, обхватившую мою талию, как никогда нуждаясь в его присутствии. Более того, я начала жадничать, желая и второго Даромира себе забрать и третьего, если появиться, я бы всех возможных Даромиров вокруг себя собрать хотела. И его железные объятия меня теперь устраивали. Потому как, если на дроу мне было плевать, то все Даромиры мои! Совсем не хотелось, чтобы другие девушки играли рядом с моим героем плечиками, а эта ещё и рукой повела в приглашающем жесте, другой играя тканью длинной юбки, и начала, задорно вторя эльфийским литаврам, перестукивать каблучками.
- Эвиладель, что ты испытываешь? – в голосе повелителя боролась целая гамма чувств, далёких от иронии или насмешки. Скорее он был взбудоражен или восхищён, но я не смогла этого разобрать, в тот момент я была как не в себе. Внезапно обозлилась на всех Даромиров, на своего двойника и даже на себя, не умеющую танцевать также красиво.
- Вам не очень хорошо знакома зависть?! – подозреваю, что я прошипела так угрожающе, что змея бы позавидовала.
- Чувство родное с детства, — признался Даромир. - Но прислушайся, ты не просто завидуешь, ты же своему отражению глаза выцарапать готова.
Огорчённая последними словами и несвойственным мне гневом, выдала реакцию, которой он никак не ожидал:
- Совсем плохо, да? – он пока ещё не понял, что у меня следующая стадия умалишености началась, «слёзы» называется. - Мы заимели новую проблему? – спросила всхлипывая. На его вопросительный взгляд, едва справилась с волнением, выдала требуемое объяснение, - Ну, когда вместо улучшения правителя ухудшается его супруга…
Послышался уже знакомый, искренний и такой желанный смех.
- Не ухудшается, — он притянул моё лицо, наклонился и мы застыли, соприкасаясь лбами. Он несколько раз шумно вздохнул, перед тем, как признаться, – Ты не представляешь, что ты со мной делаешь!
У меня глаза всё округлялись и округлялись от удивления, так он красиво улыбался в этот момент, он смилостивился и с трудом, подобрав подходящие, понятные слова, объяснил:
- Твоя ревность никого не ухудшает, она скорее окрыляет улучшенного тобой правителя. Спасибо, — казалось бы, поблагодарил, а нет, продолжил веселиться, дважды обозвал меня ревнивицей. Вот только если он теперь научился смеяться исключительно надо мной, я на такое не подписывалась. А что такое ревность пообещала самой себе обязательно выяснить.
- Можно в следующий раз менее талантливых двойников подбирать? – проворчала и топнула ножкой, не так талантливо, как очередной двойник, просто меня ни за грош обидели. А так всё хорошо начиналось!
- Воспроизвожу иллюзию танца по памяти, видел тритемпус в театре и других примеров исполнения не знаю. Так что для наших гостей танец будет выглядеть вполне профессионально.
Наши фантомы были неоспоримой реальностью для всех присутствующих без исключения. Он здесь сильнейший. И если бы ни его разрешение проникнуть сквозь шоры магии, я бы потом с уверенностью вспоминала, что сама танцевала женскую партию тритемпуса.
- Зачем вам амулет Тефиотрана, если у Вас иллюзии такие прочные?
- В отличие от двойников, иллюзиями нужно управлять. Было бы странно, если Синта-Маат ди ла Исиль Дасар появлялась бы только там, где бывал я.
- А я такая на самом деле или вы меня для танца приукрасили?
- Не менял вовсе, — бросили мне насмешливо. Я вообще-то восторженных слов от него хотела. Моя копия такой красивой казалась. Ну что стоило сказать, что это я красивая, поэтому и она такая же? Или даже, что я красивее.
Ненавистная мне копия приблизилась в момент, когда я обнаружила, что стою одна. Даромир успел переместиться туда, где был его морок, наши иллюзии слились с оригиналами и растаяли окончательно, открывая нас реальных.
И Даромир начал танцевать. Он был не просто выше других мужчин, золотые эльфы все очень высокие. Даромир был другим, потому, что эльфы изящные, и только у него мышцы обозначались даже под одеждой, отчего он казался больше всех. Я предположила, что именно поэтому движения под чёткий ритм гитар второй части танца выглядели так мужественно, как в боевом поединке. Рядом танцевал кто-то ещё, наверное, Акху-Лонд, точно не знаю, я глаз от Даромира не отрывала.
Мой герой танцевал так, что дух захватывало. Мужчина, побеждавший всё худшее в себе, правитель, посвятивший себя народу, невозможный сын, ставший гордостью родителей, для меня он прямо сейчас становился центром всего мира. Сказать по правде, он мог бы в тот момент просто стоять, я смотрела бы на него с ни меньшим восхищением, в уме перечисляя его заслуги. Единственный властелин, подчинивший себе древнюю магию Зари, даже не стремясь обладать артефактом рода. Спаситель братьев, чуть не сгоревших в лучах древней магии. Строгий, но справедливый и такой талантливый во всём, что был способен повторить сложнейший из танцев, увиденный лишь раз. Великолепное исполнение поворотов, от которых у меня невольно дыхание перехватывало, наши пламенные взгляды направленные друг на друга показывающие всем без исключения окончательный выбор пары и в танце и в жизни.
Пожалуй, лучше тритемпуса о моём выборе друзьям и родным не заявило бы ничто. Акху-Лонд проиграл. Что бы теперь не говорил, никто не поверит, что я хочу с ним встречаться. Шагнула к Даромиру, не зная, как обычно танцовщицы сообщают зрителям о своём выборе в театре, просто подошла, зачарованно глядя в его сияющие глаза.
Поглаживающим движением его рука прошлась по моей спине вверх, затем выше и остановилась на затылке, приглашая положить голову ему на грудь. Я была так мала, что груди коснулась лишь макушка, но послушно прижалась к его прессу и, наконец, доверилась, возложив ответственность за странный танец, как он и просил, полностью на него.
Мы закружились по залу сначала не в музыку, в каком-то собственном, неторопливом темпе, а потом всё быстрее и быстрее.
- Во дворце Нари-Ран танцевали ваши фантомы? – не удержалась я от вопроса. Ревность оказалась навязчивой штукой, которая никак не заканчивалась.
- Ингрис хорошо танцует.
- У-у-у, — протянула я многозначительно, тщательно копируя его равнодушие.
- Хочется полёта?
- Хочется! – призналась, мечтательно прикрыв глаза.
- А не боишься?
- Боюсь! – не до конца понимая на что меня коварно подбивают, тем не менее, была готова пойти на любой риск, лишь бы он забыл про другие свои танцы и был только со мной.
- Тогда иллюзия? – Меня решили пощадить.
- Нет! – не согласилась на отрез. В ответной фразе «Как скажешь, радость моя!» немного ироничной прежде послышались довольные нотки.
Вмиг погасли центральные люстры и в наступившем полумраке, он повел меня по широкому кругу, окончательно подстраивая наши шаги под ритм яркой мелодии третьей части. От скорости вращений, закружилась голова, стало невозможно разглядеть что-либо вокруг, но мы продолжали убыстряться. Я зажмурилась, поддавшись страху на краткий миг, когда в его руках пёрышком подлетела вверх, и с замиранием сердца выдохнула, понимая, что забыла, как дышать.
Внутри меня смесь страха и восторга. Никогда такого не испытывала. Открыла глаза и улыбнулась внимательному взгляду напротив. Улыбка вышла робкой, у меня сердце пропустило пару ударов, от того, как мы устремились вниз. Я не помнила, когда только успели так высоко подняться, приготовилась почувствовать паркет под ногами, но нет. Движение потока силы, и мы опять летим.
И что-то поменялось... Наши движения замедлились, словно мы не летели, а неспешно парили под самым потолком.
Оркестр воплощал Дьюиту — музыку осени, и я медленно проникалась ею. Левитируя со скоростью молнии, слышишь шорох ткани и вихри силы. Теперь я с благодарностью приняла возможность расслабиться и отдать свои чувства музыке. Когда идеально выверенным движениям, казалось, вернули обычное течение, я осмотрелась вокруг и залюбовалась гаснувшими линиями светящегося шлейфа.
Всплеск золотого огня, возникающий вокруг нас, размывался тянущейся субстанцией, которая оставаясь наполненной золотым блеском мельчайших искр, окрашивала структуру нашего полёта, складываясь в легко узнаваемые образы: облако… лицо девушки… её плечи и платок… этот же платок, сорванный ветром с плеч. Вторя музыке, мы, невесомо парящие в стремительном движении танца, вдали от пола обрисовали контуры движения подхваченного ветром лоскута, кружащегося в причудливом дуновении, и завершившего свой полёт под звуки грустной флейты.
Гости рукоплескали, не сдерживая восторга от представления устроенного хозяевами дворца.
- Мне показалось, или скорость полёта не соответствовала восприятию?
- Заклинание Хроноса замедляет время для ограниченного пространства. Не хотел, чтобы тебя укачало с непривычки.
Даромир, несмотря на мои попытки выбраться из его загребущих рук, не спешил отпускать, и заверения, что меня не укачало, не помогли. Я же, всё еще находясь под впечатлением полёта, хотела лишь немного отстраниться, чтобы сказать какой он необыкновенный.
- Вы такой! ... Такой! - Повествование вышло коротким, от его рук, сжавших мою талию ещё крепче, все слова из головы вылетели.
- Постой немного, я шальной совсем… - заметно, что он оборвал готовое сорваться с губ более пространное признание, глядя на меня, как-то странно, пожалуй, так голодные эльфы на вкусное пирожное смотрят.
- Почему? – Попробовала настаивать на продолжении откровения, оно последовало, но лично мне ничего не объясняло.
- Бунт твоих переживаний для взрослого дяди то ещё испытание на прочность, знаешь ли? — он усмехнулся, по виду и не скажешь, что ему совсем уж неприятно.
- И что же делать? – поддерживала беседу общими фразами, не зная, что по данному поводу думать, не то чтобы говорить.
- Ходить в Пустошь, где магических полей нет.
- А если я постараюсь быть сдержанней?
- Не думаю, что преуспеешь, — он смотрел насмешливо, опять играя со мной в словесные Кошки-Мышки.
- А эту связь никак не разрушить? – я не собиралась сдаваться.
Он отрицательно мотнул головой и добавил:
- Даже ослабить нельзя. - Решив не доигрывать свою победную партию, прервал догонялки, не дав мышке поймать кота, прекрасно осознавая, что опыта принять полную информацию о нашей связи у меня нет. Я словно вслух произнесенное услышала: «Издеваться над тем, кто меньше не позволительно, если это не служит в воспитательных целях». Может так и не говорил, но он воспитывал меня довольно своеобразными методами.
- Нам пора прощаться с гостями, радость моя! – предложил совсем уже по-доброму, и мои недалёкие размышления о наших непростых отношениях были прерваны.
С братом и сёстрами я расставалась с лёгким сердцем, хотя и сгрустнулось немного. Однако, даже воспоминания беззаботного времени в Исильфгарде не вызывали сильного желания туда вернуться. Кажется, я нашла своё место в Эльфирине, точнее, ни место в городе или стране, я осознала ценность присутствия в моей жизни одного единственного, конкретного эльфа.
По представлениям близких маленькой девочки больше не было, принцесса Эвиладель изменилась, повзрослела и стала четвёртой и главной гордостью родителей. Как-то само собой им пришло, что и меняться мне больше не нужно. (Хорошо, что они танец восторга не видели, не спешили бы с выводами раньше времени.) К счастью Даромир сложившееся обо мне впечатление испортить не собирался. Он продолжал вести себя по-свойски, и лишь слегка поморщился, когда Далиантан со смехом сгрёб меня в охапку, ссылаясь на его неоспоримое право обнимать королеву Элинии. И даже когда обычно строгая Мар, шутки ради напустив на себя торжественности, провозгласила, что мы с Даромиром прекрасная пара, повелитель легко удержал на своём лице улыбку и согласно кивнул.
На мой взгляд, расхвалили меня даже слишком. Непривычное, повышенное внимание смущало, не по мне слышать столько хорошего сразу. Из всего сказанного, признавала правдой проявленное усердие, трудолюбие и что, если буду учиться с прежним стремлением, из меня выйдет толк. Даромир выразил отношение к моим стараниям на свой манер:
- Если я решу за каждую отличную оценку дарить вашей дочери по локтю новой земли, через год ей будет принадлежать половина Пустоши.
Его замечание запомнилось приятней всех похвал ещё и потому, что мама с папой при этих словах выглядели такими счастливыми. Мы стояли обнявшись, точнее я обнимала маму, а папа нас обеих. Потом он подставил щёку для поцелуя, сам же чмокнул меня в кончик носа. Он был совсем не царственного вида, наверное, мои сёстры его таким уже давно знали, их ничего не удивляло. Я же любовалась своим папочкой, знакомясь с взрослым его ко мне отношением.
После проводов моей семьи, с нами прощались родственники и друзья семьи Легестель. Их было довольно много, поэтому, когда одним из последних подошел ректор, я уже порядком подустала улыбаться и едва выдерживала положенный этикетом протокол.
- Лорд Тансали, не могли бы Вы уделить мне немного времени? – попросила, до того, как он начал желать нашему дому благополучия и процветания.
- Это срочно? – уточнил Даромир, но препятствовать положительному ответу на просьбу не стал.
- Очень! - Я рассказала о своей идее опробовать изолирующее заклинание на магических полях в нескольких комнатах, чтобы Даромир мог от меня отдыхать, - В повседневных мелочах не так часто мне нужна магия. Фрейлины могут с чайником в коридор выйти, если воду подогреть нужно, а в безвредности для Ви, не уверена, - мне казалось, уважительную причину я выдумывала вполне убедительно.
- Арчибальд, её лучше проконтролировать, чем пытаться отговорить, - беззлобно проворчал Даромир. - Поверь, она сейчас о чём-то сильно не договаривает.
Обожаемый всеми ректор был, как утверждали мои родственницы «весь вечер нарасхват», от чего ему пришлось перетанцевать с каждой дамой пожелавшей внимания одинокого мага. Но, несмотря на только что пережитый, суетный вечер, он был так добр, что вновь не смог отказать и согласился уделить время ещё и мне. А так как с утра и на весь завтрашний день у него было запланировано много неотложных дел, проводив оставшихся гостей, мы втроём переместились в библиотеку, где Даромир сразу предупредил, что вскоре нас покинет. Однако, перед тем как отправиться обеспечивать успешность очередного рейда в Пустоши, он сделал для меня «цепочку». Ни золотую, ни серебряную, но на его взгляд вполне стоющую. Он перенёс в библиотеку Этриссу, наказал Тансали обсудить при ней возможные идеи, чтобы избежать сюрпризов от моей самодеятельности. Потом, нисколько не стесняясь присутствия ректора, приказал Баккерею приглядеть за самодеятельностью Тансали, призвал из кулона на груди пятое звено цепи, и пленённый призрак остался приглядывать за всеми. После этого он взял с меня слово, что завтра мои планы не выйдут за пределы библиотеки и только тогда ушел.
- Ой, а что это с Его Светлейшеством?
- Могу сделать предположение, что он не хочет оставлять Вас одну.
- Лорд Тансали, скажите, Даромир собирается осваивать Пустошь?
- Это международный проект, который он лично курирует.
- Но зачем? Разве эльфам не достаточно земли?
- Не для эльфов. Это помощь людям. Сами знаете, Ваш супруг лёгких путей не ищет. Особенный сын правителя Эльфирина никогда не претендовал на трон отца. Его не загружали политикой, экономикой и всем, чем престолонаследники занимаются с утра до ночи. Он был силён и свободен, ещё в юности привык считать северный материк своим. На своём Первом Совете без позволения старшего брата взял слово, чтобы привлечь внимание общественности к проблеме вырождения волшебных существ. Рассказал, какое жалкое зрелище представляли собой выжившие изгои, терзаемые потерей магических способностей. Но несмотря на его заявления о потомках оступившихся, но всё же наших пусть и бывших сограждан, которые в Пустоши и вовсе становились стопроцентными человеческими особями, он не нашел поддержки. Магически пустой материк и его обитатели в то время рассматривались нами только как свободное поселение для преступников.
Годы спустя, став молодым офицером, у него появилось безобидное в его понимании занятие. Он не сближался со сверстниками, полагаю, боясь по незнанию тонкостей их мироощущения нанести малейший вред, поэтому по выходным уходил охранять Пустошь в одиночку.
- Почему он считает себя бесчувственным, если радеет за благополучие других и приносит столько добра?
- Ему, как никому другому, легко совершить непоправимое… - ректор запнулся, подозревая моё не понимание и был вынужден сказать о том, что моему замечательному Даромиру убивать легче, чем дышать, поэтому нужны видимые результаты обратного процесса, то есть созидания и непременно постоянная работа над собой. Он не позволял себе слабостей, опасаясь, что в малейшей расслабленности покалечит чью-то жизнь, поэтому взваливал на себя самые трудные задачи. Улучшение условий жизни слабых, незащищённых существ было его способом утвердиться в своих положительных поступках.
Даромир давно определился с целями, и своим решениям остаётся верен. Одним из его первых указов, как главнокомандующего была охрана поселений Пустоши от химер и визгунов, которые истребляли людей целыми поселениями. Эти существа произошли от оставшихся на материке фури и, не имея естественных врагов, свирепствовали вплоть до его вмешательства.
- Когда Ваш супруг возглавил Элинию, - продолжал повествование ректор, - он отменил высылку преступников, перенёс всех людей, которые пожелали вернуться на родину предков, и создал Службу Взаимодействия для их адаптации в новых условиях.
Но на материке остались те, кто посчитал суровые края своим домом. Крупных городов там нет, люди занимаются скотоводством и земледелием, за короткое лето успевают собрать небольшой урожай. Им сложно что-либо вырастить, порой заморозки бывают в середине лета, и тогда наступает голод.
Когда-то на северном материке был вполне комфортный климат, его обеспечивало тёплое течение, но магия иссякла, поток развернулся, образовав кольцо вокруг Вящего Архипелага. Северный материк обледенел, а предкам Нимхоса ди ра Ителина пришлось устанавливать защиту, спасая Семиморье от зноя.
С тех пор как аватары напустили на нас первый Хаш-Армат, мы далеко продвинулись в изучении элементалей, нашли применение даже тем из них, что тысячи лет содержались в плену в инертном состоянии. В распоряжении магов появились мощнейшие, магические накопители, а значит, способ изменить ход вещей.
Даромир предложил Нихмосу задействовать энергию лжеэлементалей, чтобы восстановить поток вдоль северного материка. За проект проголосовали единогласно. Восстановление течения поручили наследному принцу Семиморья Константину. А сам инициатор проекта продолжает исследовать Пустошь в составе смешанных патрулей, которые с твоей помощью удачно дополнились гоблинами.
- А там очень опасно? – вмешалась в повествование, опасаясь перехода истории к недостойной драгоценного времени ректора эпизода с моим участием.
- Не переживайте, Даромир опытный разведчик, к тому же у него единственного магический резерв практически ничем не ограничен. Но Вы хотели узнать про влияние щитов вокруг комнат?
- Это был предлог, Лорд Тансали, простите. Я боялась открыто просить Вас снять с меня заклинание Ордена Живой Книги.
- Напрасно боялись. Багбиры его уже сняли. Спасибо, что пытались уберечь мою голову от гнева повелителя, но выволочку за самодеятельность я уже получил.
- Значит, мне будет, чем заняться в выходной. Буду записывать в дневник подробности первой королевской истерики на глазах у фрейлин, - призналась я, искренне сожалея, что не смогла сдержать эмоций в тот вечер.
- Но сначала напишите, как Даромир превращается в золотого дракона, чтобы спасти Вас. Я до сих пор в это поверить не могу. Ну и подкинули Вы мужу задачку. Обернулся прямо в портале. Удивительное зрелище. Я, как ни старался, за ним перемещаться не успевал.
- А что я теперь тоже так смогу? – превращение в чудище заморское глянулось страшной перспективой, а не расписанной ректором прелестью.
- Вероятность - один шанс на сто, что вообще когда-нибудь сможете. Ваши с супругом доли драконьего огня не равны. Вы смогла принять не больше десятой части прирученного Вами пламени, остальное отдали Даромиру. Но магия драконов будет Вам подвластна, Вы и с этой частью силы могущественнее всех других драконов, лишенных второй ипостаси. Кто-то рождён ящером, кто-то эльфоподобным существом, но все они, по сути, один народ. И теперь Вы стали их частью. Так что насчёт щитов? Опробуем драконью магию? – предложил ректор.
- А можно я их сама сделаю? Даромир накрывал меня особыми щитами в день свадьбы. Теперь я понимаю, что это была драконья магия. И на радоцвет они не влияли, значит, латифиллам эти щиты безвредны.
- Это Вы верно подметили. Виды магии родственного происхождения, дарованные, а не приобретенные. Но Ваше Величество, я должен Вас предупредить об осторожности. Вы можете влиять на природу потоков вокруг заклинания, но, ни в коем случае, не трогайте само заклинание Иштар.
- Лорд Ректор, прошу Вас, не нужно со мной как с величеством. Давайте как раньше. Вы учитель, а я ученица. Хорошо? Я обещаю не трогать заклинание, Вы - не трогать мои регалии.
- Как скажете, Эвиладель. Что касается осторожности, объясню - заклинания, основанные на божественной силе опасны необратимыми трансформациями. Вы в курсе, что сильная привязанность Ингрис к Арисгару позволила Иштар изменить заклинание на свой лад и связать ваши судьбы. Предвечные отличаются от всех прочих бессмертных. Мы можем выбрать вечную жизнь или перерождение. Они существуют в этом мире постоянно. И мир для них был создан. Могущественные, но не всемогущие в одном - предел силы каждого божества ограничен лишь интересами другого.
- То есть, если событие случается по воле одного из них, другой не может влиять на это событие?
- Верно, - подтвердил моё правильное понимание ректор.
- Но Даромир по силе не уступает предвечному?
- Его магия огромна, он способен потягаться с сильнейшим из богов и не проиграет в прямом магическом поединке. Но что касается статичных заклинаний, все его заклинания теоретически можно обратить вспять тем же гоблинским ключом. Заклятие предвечного может снять только сам Автор Судеб. Магия переплетения божественных нитей особая.
- Переплетение? А как это?
- Узелки неизменных событий, соединённых условиями и последствиями во временную протяженность, под которой протекает жизнь простых существ.
Тансали, как истинный просветитель, рассказывал увлекательно. Я потеряла счёт примерам доказывающим, что все попытки поспорить с божественной волей плохо заканчиваются, и опомнилась, только когда ректор с извинениями сообщил, что ему пора.
Начиналось утро. Он всё же настоял на своём, привлёк Этриссу и мы втроём успели набросать несколько статичных схем сдерживающих магические потоки в радиусе двух больших комнат.
Спать отправилась под присмотром Этриссы и двух незримых стражей, когда во дворце уже просыпались, чтобы успеть на службу. Пара часов сна была необходима. Я сразу уснула, в полной уверенности, что теперь всё будет хорошо.