Он не воевал, потому что родился после войны, в 1946-м. Впрочем, став инженером-механиком подводной лодки, понял, что это не увлечение – это страсть. После демобилизации с присущим ему азартом он принялся изучать архивные документы военного времени. А как воевали здесь, на Балтике? И что искали в Финском заливе водолазы? Знакомьтесь: петербургский житель Николай Валентинович Нестеренко, рассказавший нам три военные истории.
«Ревущие коровы»
С детства Николай интересовался электроникой, с детства в нем бурлила инженерная мысль: «А как сделать, чтобы «оно» заработало?». Чем старше становился герой нашего рассказа, тем больше он задавался этим «крутящим» вопросом, поэтому по окончании школы уже твердо знал, куда идти. Разумеется, в знаменитую «дзержинку», Высшее военно-морское училище им. Дзержинского (теперь Военно-морская академия им. Кузнецова). Там Николай получил интересную специальность «инженер-механик по ядерным установкам» и ни разу не пожалел о своем выборе.
Значительную часть своей жизни он прослужил на Северном флоте. Свой атомоход, подводную лодку первого поколения, Николай Валентинович вспоминает с особой теплотой:
– Лодка – это наш дом. В 1970–80-е годы я был в четырех автономных походах. Как правило, такие походы длятся два месяца. Конечно, это наш дом, только по энерговооруженности атомоход – целый город. Мы ласково называли свою лодку «кормилица»...
Из-за уровня шума американцы дали лодке К-170, на которой служил наш рассказчик, прозвище «ревущая корова». Обидно? Да. Тем более, что они активно тиражировали это название в своих военных журналах. Тогда ядерная техника только-только набирала обороты, вдыхая с каждым новым проектом свежую струю прогрессивной инженерной мысли.
На самом деле с проблемами шумности столкнулись не только советские кораблестроители. И если нам удалось сразу создать боевую АПЛ, способную нести службу, то у американцев проблемы с первенцем оказались серьезнее. Их «Наутилус» выдавал такой уровень шума, что сонары – главное средство ориентирования под водой – практически глохли. В результате во время похода в Северных морях в районе острова Шпицберген, эхолокаторы не обнаружили дрейфующую льдину, которая повредила единственный перископ. А у нас дальнейшие проекты оказались сюрпризами для американцев. В 1984 году одно происшествие наделало немало шума: в американской прессе активно обсуждалось, как наша подводная лодка смогла подойти незамеченной на столь близкое расстояние к авианосной группе (АУГ) американских ВМС, проводящей учения, в том числе с противолодочной направленностью, и выполнить условия уничтожения АУГ.
Мужское начало
Сущность мужчины – быть защитником: семьи, родных, друзей, своей Родины. Мы говорили о рисках: как там у них, у подводников? Часто ли возникают экстремальные ситуации? Николай Валентинович молчал полминуты – видимо, считал или вспоминал что-то. А потом ответил:
– Во время Великой Отечественной войны 75 процентов личного состава подводников погибло – ни в одном другом виде вооруженных сил такой цифры вам не назовут. Я давно уже не хожу в море, но ко всем своим бывшим собратьям отношусь с глубочайшим почтением. Они заслужили это. Вы, ходящие по земле, ведете борьбу – так или иначе – с себе подобными, а те, чьи будни проходят в море, борются еще и с силами природы (в Бискайском заливе, например, находится «мешок штормов» – лодка то на гребне гигантской волны, то у ее подножья). А однажды мы пересекали экватор под водой. И в результате на флоте выстраивается совершенно другой психотип людей – решительных, смелых, ответственных, способных быстро принимать верное решение.
– В походе ты находишься в постоянном напряжении. Случись какое-то ЧП, ты не будешь кричать: «Караул, валим отсюда!», потому что кругом только морская стихия. Поэтому экипаж всегда предельно собран, спокоен, и каждый выполняет свою задачу. Служба на подводной лодке, бесспорно, формирует характер. Я, например, за всю свою жизнь не встретил ни одного бомжа из бывших подводников. Они ответственны и за коллектив, и за себя. Безответственные отсеялись раньше – в училище.
Балтика: диверсанты или разведчики?
В обязанности Николая Валентиновича помимо инженерных входило обеспечение водолазных работ на корабле. Отсюда интерес к водолазному делу, который не угас и после его демобилизации. Интересно, а были ли в Великую Отечественную войну водолазы на Балтике? Как они работали? И как защищали осажденный Ленинград? Вот что он узнал.
Начало войны. Гитлеровцы уже захватили Латвию, Литву, окружили столицу Эстонии, подошли к Ленинграду. Балтийскому флоту больше отступать некуда. Ленинград – морской город. Он имеет выход на Балтику. С другой стороны, финны тоже присутствовали, в Ладожском озере. Защита нужна была городу срочно – sos! В конце июля 1941 года положение на Балтике усложнилось: немцы приблизились к Ленинграду. Штаб Балтийского флота создал семь разведотрядов на нескольких направлениях, но после смыкания блокадного кольца единственным способом тыловой разведки стал морской путь, нужны были разведчики-водолазы. 11 августа 1941 года по приказу наркома ВМФ № 72 была образована Рота особого назначения (РОН) Балтийского флота, положившая начало специальной разведке ВМФ. Командир – лейтенант Иван Васильевич Прохватилов. Рота насчитывала в штате 146 бойцов – краснофлотцев и водолазов, прошедших спецподготовку в Военно-морской медицинской академии (ВММА) и Экспедиции подводных работ особого назначения (ЭПРОН). Рота базировалась в школе на острове Голодай неподалеку от памятника декабристам. Для конспирации её называли ротой подводников ЭПРОНа. Вскоре в связи с недостаточным уровнем подготовки из роты отсеяли более 80 человек – отбор был наисерьезнейший!
Осень 1942 года. Петергоф. Сюда рота Прохватилова была отправлена для подготовки к отражению очередной атаки: по данным Балтфлота, в Финский залив перебрасывались новые итальянские быстроходные катера со взрывчаткой. У них конкретная цель – уничтожить наши крупные корабли и портовые сооружения. Водолазы Прохватилова искали мины и обезоруживали их. Вскоре разведка обнаружила, что немцы восстанавливают разрушенный причал в гавани Нижнего парка Петергофа, и туда направили три группы РОН. Водолазы заметили исчезновение знаменитых скульптур, в том числе и «Самсона» – именно по их докладам затем на весь мир по радио прозвучали гневные обвинения фашистам в мародерстве – вывозе памятников культуры из Петергофа. На берегу гавани были установлены средства ПВО, разведчики заметили множество стройматериалов и военных грузов. Здесь явно готовилась какая-то база – может быть, тех самых быстроходных катеров, которые, выскакивая, как черт из табакерки, обстреливали наши корабли?
Командование приказало Прохватилову подорвать причал. Водолазы РОН взяли морские якорные мины, в боевой части которых находилось 300 кг взрывчатки. Для подготовки к операции по подрыву петергофского причала был сделан макет причала на берегу Малой Невки.
А ведь у них были самые простые дыхательные аппараты! Так кто же они были: разведчики или диверсанты? И то и другое. В условиях боевых действий разведка и диверсия всегда в связке. В ноябре 1942 года разведывательно-диверсионная группа отправилась на подрыв причала. Группа на катере пробралась в темноте на расстояние около 2 км от Петергофа, шлюпка остановилась на расстоянии 300 м от причала. Одни водолазы ушли под воду, другие прокладывали путеводную нить, третьи устанавливали мины. Подходы к причалу были завалены металлоломом. На причале водолазы закрепили две мины с часовыми взрывателями. Через два часа моряки были уже далеко – у поселка Ольгино, а вскоре поступило сообщение о взрыве пристани. Восстанавливать её немцы не стали.
События на ЛЭМЗе
Известно, что законодатель водолазного дела – Италия. Оно и понятно: в Средиземном море вода теплая, ласковая, прозрачная – пятак бросишь с корабля, и любуешься, как он сверкает, падая, пока не устанешь. У нас картина прямо противоположная: вода в нашем заливе малосоленая, мутная – ничего не видно, да еще и холодная! В Средиземном море водолазы плавают, а на Балтике нередко мелковато – ходят по дну, по грунту. Недаром командир Прохватилов утверждал: «Мы – подводная пехота». Это всё усугубляло и без того суровую боевую деятельность роты на балтийских глубинах.
В 1944-м водолазы обнаружили секретную радиоаппаратуру на заводе «Пишмаш» (в наши дни это завод ЛЭМЗ): установлено, что немцы собирались обстрелять в первую очередь снарядами «Фау-1» не Лондон, а Ленинград, для чего устанавливали радионавигационное устройство для корректировки траектории полетов «Фау-1». Разведчик Владимир Борисов и юнга Евстигнеев обнаружили устройство. Перейдя под водой линию фронта, они спрятали водолазное снаряжение и переоделись в немецкую форму. Борисов пробрался к заводу «Пишмаш» и стал изучать обстановку у проходной. А вот и подозрительная повозка со множеством зеленых ящиков. Притворившись грузчиком, который подпирает-поддерживает ящики, он пробрался на территорию завода и обнаружил, как немцы монтируют блоки радиоаппаратуры и подводят к ним кабели. Покинув «Пишмаш», Борисов сообщил артиллерии и авиации координаты завода, и тот был быстро разрушен мощным артиллерийским огнем. Так Ленинград был спасен нашими водолазами-разведчиками.
Тайна немецкой подлодки
А вот третья история. Подводная лодка U-250 под командованием Вернера-Карла Шмидта участвовала в боевых действиях против Балтийского флота. 30 июля 1944 года в районе Бьёрке-Зунда (недалеко от современного Приморска) эта лодка потопила советский катер – морской охотник «МО-105». 20 человек из экипажа катера погибли, спасти удалось только семерых.
Спустя семь часов немецкую подлодку U-250 нашли. Пришло возмездие. Она сама была потоплена глубинными бомбами другого нашего охотника – «МО-103». 46 членов экипажа U-250 погибли. Шестерых, в том числе и капитана, удалось спасти. Их взяли в плен. Место гибели лодки отметили буями, но сильный шторм сорвал их. Немцы постоянно бомбили и обстреливали квадрат затопления субмарины. Для этого они использовали авиацию, корабли, торпедные катера и финскую артиллерию.
Балтийский штаб заинтересовался: зачем они бомбят этот квадрат? Не хотят рассекречивать начинку? Или там осталось то, что представляет интерес для русских? Группе Ивана Прохватилова было приказано найти и обследовать подлодку. На четвертый день водолазы-разведчики нашли затонувшую субмарину на глубине 36 метров. Проникнув внутрь подлодки, они обнаружили в каюте капитана тубус. Это была ценнейшая добыча: в тубусе были меркаторные карты Балтийского моря – секретный фарватер от Свинемюнде до Ленинграда в «супе с минными клецками» Финского залива.
Мне обидно:
«Почему замалчивали так долго этот великий подвиг наших моряков, водолазов? Ведь под водой, на глубине более 30 метров, они подвергались смертельному риску! Вот лодка, а вот торпеда, несущая смерть! Были во время войны такие кровавые сгустки: Ленинград, Сталинград, Москва, Севастополь, Ржев… Видимо на этом фоне героизм водолазов роты Прохватилова стал менее заметен. А мне обидно... Ведь в том числе благодаря этим героям, наносившим малым числом колоссальный урон врагу, Ленинград был спасен! Они – наша гордость и пример того, как нужно любить и защищать свою Родину».
(Николай Нестеренко)
Адмирал В.Ф. Трибуц принял беспрецедентное решение: поднять лодку практически на глазах у противника. А противник всячески мешал нам и бомбами, и минными заграждениями. Нашим водолазам пришлось работать по ночам, хотя и тогда фашисты не переставали забрасывать свою лодку глубинными бомбами – нельзя было отдавать секреты русским! И так ежедневно и еженощно – почти три недели напряженной борьбы и подготовки. Наконец лодку подняли и двое суток под сильным авиационным и корабельным прикрытием буксировали ее в Кронштадт и поставили в док.
На допросах капитана Шмидта «разговорили»:
– После войны у меня была встреча с П.Д. Грищенко, в то время начальником разведки штаба Балтфлота. Он рассказал мне, что сумел так разагитировать пленного капитана Шмидта, что тот понял бессмысленность войны и стал с нами сотрудничать. Он участвовал в разминировании своей подводной лодки и опознании погибших подводников. На лодке оказалось более 20 «сюрпризов»: карты, новейшие электрические, акустические торпеды Т-5, шифровальная машинка «Энигма» последней модификации с документацией, приемник облучения радиолокационной станции. Да и сама лодка была новейшей модификации. Это был ее первый и последний поход.
А в кронштадтском доке из лодки U-250 извлекли 46 тел немецких подводников. Шестеро пленных вместе с капитаном участвовали в захоронении: по свидетельству одного из матросов, ночью они вывезли тела на кладбище, уложили в вырытую накануне яму, засыпали землей и с разрешения конвоиров установили крест из веток.
Верная союзническому долгу, советская сторона проинформировала англичан о начинке U-250. Это стало настоящим откровением для флота Великобритании: именно торпеда Т-5 и была причиной гибели многих кораблей, в том числе 24 эскортных конвоев, среди которых было пять судов, шедших в Архангельск. Премьер-министр Черчилль написал Сталину письмо с просьбой прислать в Великобританию одну Т-5 для ее изучения: «Это единственный тип торпед, применяемых на основе принципов акустики, и он является весьма эффективным не только против торговых судов, но и против эскортных кораблей…». Черчилль обещал Сталину поделиться результатами испытаний и предоставить средство защиты против таких торпед. Сталин распорядился иначе: британским специалистам предложили изучать торпеды вместе с нашими специалистами. Англичане прибыли в Советский Союз. Торпеды тоже имели мины-ловушки, и их тоже пришлось разминировать.
12 апреля 1945 года немецкая субмарина была зачислена в состав ВМФ СССР с присвоением обозначения «ТС-14». После многочисленных попыток восстановить и в дальнейшем эксплуатировать лодку все же было решено утилизировать ее. Это произошло спустя четыре месяца, 20 августа 1945 года.
***
Прошло 50 лет. 22 октября 1996 года на лютеранском кладбище Кронштадта по инициативе Российской организации «Военные мемориалы» и Немецкого союза по уходу за воинскими захоронениями был установлен памятный знак, на котором высечены имена 20 советских моряков с морского охотника «МО-105» и 46 немецких моряков с подводной лодки U-250, погибших в один день – 30 июля 1944 года. По поводу этого знака было немало споров: многие ветераны были против немецкого списка. Спор разрешила надпись на камне, высеченная на русском и немецком языках: «Примиренные смертью взывают к миру». Относительно этого мемориала каждый волен иметь свое мнение, однако за 20 лет его существования не было совершено ни одного акта вандализма.
Вот такие военные истории. А рассказали мы их потому, что бои шли рядом с нашими домами: Сосновая Поляна, Жемчужная Плаза, Стрельна, Петергоф – вот где развернулся тогда театр военных действий. Я прониклась историями нашего рассказчика. Как, впрочем, когда-то пытливый инженер-механик атомной подводной лодки искал эти истории в библиотеках и архивах. Именно от него я услышала одну простую истину: война – это прежде всего вероломство и обман. А ведь это так. Великая стратегия тысячелетиями строилась на военной хитрости и обмане. Вспомните вековые переодевания во вражеский мундир и фразеологизм «влезть в чужую шкуру», вспомните огромного троянского коня и бессмертное предсказание Кассандры, которому никто не поверил: «Бойтесь данайцев, даже дары приносящих!». Война=Обман. Так зачем она?!
Иллюстрация: Немецкая подлодка U-250 в доке Кронштадта