САМОЕ ПЕРВОЕ СВИДАНИЕ.
Его превосходительство Чрезвычайный и Полномочный Посол в Ватикане вызвал к себе коменданта посольства Романа Степановича Мастеркова.
Посол встал, вышел из-за стола навстречу Степанычу и крепко пожал ему руку.
– Здравствуй, Степаныч! Вот тут в твоём досье написано, что ты раньше в Третьяковской галерее служил. Это правда?
– Раз в досье написано, значит правда. Всё-таки, компетентные люди материал собирали. А что тут такого? – непонимающе пожал плечами Степаныч.
– А то, что тогда ты обязан в живописи разбираться. Разбираешься? – спросил посол.
– Есть такое дело. Живопись я люблю, – сказал Степаныч.
– А в церковной живописи разбираешься?
– Только в православной.
– Нас как раз православная интересует, – удовлетворённо сказал посол.
– Видишь ли, Степаныч, руководство страны, – посол кивнул на висящий за его спиной портрет президента, – и РПЦ приняли решение подарить Ватикану в порядке жеста доброй воли икону.
Посол открыл черный футляр, и Степаныч увидел икону в золотом окладе.
– Это же Фёдор Зубов, вторая половина XVII века! – воскликнул Степаныч с энтузиазмом.
– Вот именно, объект исторического наследия! – сказал посол.
– Николай Иванович, это всё замечательно, но я-то какое отношение к этому имею? – спросил Роман Степаныч в недоумении.
– На завтра назначена наша встреча с его святейшеством папой, на которой я буду передавать ему этот бесценный дар. По протоколу меня должен сопровождать атташе по культуре, но он, как назло, внезапно заболел. Так что вместо заболевшего Матрёшкина на приём пойдёшь ты, раз ты у нас такой подкованный по части иконописи и латыни. Вот приказ о назначении тебя, Роман Степанович Мастерков, временно исполняющим обязанности атташе по культуре. Так что всё официально.
– А в чём будут состоять мои временные обязанности? – уточнил Степаныч.
– В принципе, ни в чём. Ты будешь держать перед собой футляр с иконой. Зайдём, нас представят, мы поклонимся. Папа, если захочет даст нам поцеловать свой перстень, тогда мы ещё раз поклонимся. Потом я скажу речь об общечеловеческих ценностях и вручу папе икону, а футляр останется у тебя, он художественной ценности не представляет. Папа поблагодарит, мы поклонимся и уйдём. Но…– посол поднял указательный палец: – Если папа вдруг захочет что-нибудь уточнить про икону или художника, тебе придётся рассказать всё, что ты об этом знаешь. Рассказывай смело – это ведь не государственная тайна. А не спросит, тогда кланяйся и уходим. Делай всё, как я, и ничего не бойся.
– А дресс-код какой? – поинтересовался Степаныч.
– Ну, уж точно не этот халат! Фрака у тебя в гардеробе, разумеется, нет, – сказал посол,– так что надевай чёрный костюм-двойку и белую сорочку. Да, и галстук этот ужасный смени, пусть тебе мои референты что-нибудь приличное подберут.
***
На следующий день, ровно за полчаса до начала приёма у понтифика, Чрезвычайный и Полномочный Посол в сопровождении новоиспечённого вр.и.о. атташе по культуре поднимались по ступеням собора Св. Петра. В руках у Степаныча была черный футляр с бесценной реликвией.
Уже на самом верху, на предпоследней ступеньке, Роман Степаныч засмотрелся на швейцарца, похожего на попугайчика в своём сине-жёлто-красном мундире, и споткнулся.
Он умел группироваться при падении. Но на этот раз у него в руках был футляр с драгоценной иконой и нужно было, прежде всего, заботиться о её сохранности. Поэтому Степаныч упал на правый бок, ушиб локоть, но сохранил икону в целости.
Посол наклонился к нему и забрал футляр с иконой. Швейцарец, до этого выглядевший очень отстранённо, по-дружески протянул Степанычу руку и помог подняться.
– Хорошо, хоть легко отделался, – тихо произнёс Степаныч.
(окончание следует)
– Конфуз. Тебе нужно срочно привести себя в порядок, почистить рукав пиджака, а то как-то не комильфо, – зловещим шепотом произнёс посол.
Только тут Степаныч увидел на правом рукаве своего новенького чёрного пиджака несколько крошечных светлых пылинок, на которые в нормальных обстоятельствах он даже и не обратил бы внимания.
– Не комильфо! – повторил Степаныч: – а что же делать?
– Срочно идти туда, куда короли пешком ходят, – прошептал посол.
Сине-жёлто-красный швейцарец отставил в сторону свою алебарду. Всё понимающий, хоть и не умеющий говорить по-русски, он жестами объяснил Степанычу, что тот может воспользоваться туалетом, который находился сразу справа от конца коридора.
– Одна нога здесь, другая там. У тебя не больше пять минут, жду тебя здесь, – процедил сквозь зубы посол, прижимая к себе футляр с иконой.
Степаныч быстро, насколько позволяли приличия, прошёл до конца коридора и свернул направо. Там он сразу нашёл дверь мужского туалета.
Здесь были все мыслимые и немыслимые туалетные принадлежности, включая нужную Степанычу щетку для одежды.
– И, если не будет никакой пыли, отряхни никакую, – вспомнил Степаныч очень кстати старика Публия Овидия Назона.
В два счёта Степаныч привёл свой пиджак в порядок. Вновь его внешний вид был безупречен, как в день его второй свадьбы. Но Степаныч на всякий случай достал из кармана расчёску и подправил свои редкие волосы.
В это время дверь одной из кабинок, находившихся за спиной Степаныча, отворилась. В зеркале Степаныч увидел, как из кабины вышел человек в белой мантии и белом же пилеолусе с огромным серебряным крестом на груди.
– Это же он! – подумал Степаныч и на секунду застыл в нерешительности, не зная, что положено делать в такой ситуации.
Не глядя на Степаныча, человек в белом тщательно вымыл руки и вытер их полотенцем. После этого он повернулся в сторону Степаныча и удостоил его благосклонным взглядом.
– Бон джорно! – сказал Степаныч по-итальянски и добавил по латыни: – Салве! При этом Степаныч поклонился, на всякий случай по-военному щёлкнув каблуками, и зачем-то сделал книксен.
– Авэ откаэ волэ! – Папа мимолётным движением перекрестил Степаныча и протянул ему руку с перстнем.
– Здравствуй и сразу прощай! – перевел в уме Степаныч и сообразил, что нужно преклонить колено и коснуться губами перстня.
Понтифик вышел, шурша мантией. Роман Степаныч, для порядка выждал секунд десять, вышел из туалета и свернул налево в коридор, где его с нетерпением ожидал Николай Иванович.
– Ну, ты вроде в порядке. И как раз вовремя. Нас скоро пригласят, – сказал посол, передавая Степанычу футляр с иконой: – Папа как раз сейчас прошёл к себе, жаль, ты его не видел.
Степаныч ничего не ответил, потому что в этот момент к ним подошел человек в чёрной мантии и красном пилеолусе, и жестом пригласил дорогих гостей следовать за ним.
– Ну, Степаныч, как говорится, с Богом! Это как раз и будет твоё первое свидание с Наместником Бога на Земле, – шепотом сказал посол, двинувшись за человеком в чёрном.
– Ну, мы с ним в каком-то смысле уже встречались, – тихо сказал Степаныч и последовал за ними, торжественно неся перед собой футляр с сокровищем.
(Все события и почти все персонажи этого рассказа вымышленные. Любые возможные совпадения являются совершенно случайными).