Два года после окончания средней школы в городе Алма-Ате пролетели очень даже заметно.
В последнем десятом классе я неожиданно получил записку.
Нас в десятом классе было трое отличников – претендентов на медали. Это были Оля, Валя и я. Все учителя это знали, и вызывали нас к доске в исключительных случаях. А, вот, Семён Савельевич – учитель математики, задававший всегда сложнейшие задачи и уравнения из учебников для поступления в ВУЗы, заходил в класс, делал хитрые глаза и спрашивал класс: «Поднимите руки, кто не решил сегодняшнее домашнее задание!». Никто не поднимал руку. Тогда он, ещё более хитро улыбаясь, говорил: «А теперь поднимите руки, кто решил домашнее задание!». Поднимались руки мои, Вали и Оли. Он торжествовал. И вызывал одного из нас, говоря: «Покажите этим слабо развитым существам, что такое настоящая математика». И один из нас выходил к доске и играючи выписывал сложнейшие формулы из задачников Моденова и Шахно. Мои сверстники могут помнить эти задачники.
Но для меня это был величайший труд. Каждый день почти до 12 ночи я пытался решить эти задачи, решал, засыпал за столом. И это было не только на математике, но и на химии, и на физике. А уж по литературе всегда учительница читала наши сочинения. До этого я сидел в библиотеках, подбирая материал.
В конце десятого класса я попал в больницу от переутомления. Делали витамины, глюкозу.
Когда я вернулся в школу, вот тогда я и получил записку от Валентины. В записке было несколько слов: «Валера, я тебя люблю, приходи в семь часов вечера на аллею возле школы». И, хотя я жил в центре города, я, конечно, приехал. Мы взялись за руки и пошли вдоль аллеи. Высокие берёзы и тополя делали эту аллею украшением этой окраины города. Мы оживлённо разговаривали обо всём. Она знала, что я собираюсь в высшее военно-морское училище и пойти по стопам отца. Только она и я это знали. Так при встречах она звала меня «Мой капитан». Через несколько встреч мы уже вовсю целовались, когда на аллее было темно и никаких фонарей там не было. Как это было красиво и пристойно! Я всю жизнь уважал женщин, начиная с Валентины.
Она была уже в школе мастером спорта по волейболу и лыжам среди юниоров. И на физкультуре легко обгоняла весь класс, когда мы тащились друг за другом по лыжной колее. «Вперёд, задохлики» - кричала нам она и растворялась далеко впереди. Наши встречи продолжались до середины лета после окончания школы. Её, как золотую медалистку принял педагогический институт без экзаменов. И в сентябре всей группой они поехали в район Медео (там был высокогорный каток) и на обратном пути у автобуса отказали тормоза. Автобус на огромной скорости влетел в рощу и все двадцать восемь студентов и водитель погибли. Так не стало этой выдающейся девушки, и её чистая любовь остаётся в моей памяти до сих пор.
Через несколько лет я встретил Олю. Она окончила медицинский институт и стала директором госпиталя инвалидов Отечественной войны. Мы встретились в троллейбусе. Она сказала, что я плохо выгляжу, такой же худой и пригласила меня заехать к ней в госпиталь. Она делала мне кислородные палатки, внутривенные вливания и многой другое. Немножко подкрепила меня. Спасибо и ей. Она осталась тоже в моей памяти до сегодняшнего дня.
Летом 1960 года я уехал в Ленинград и без труда поступил в Электротехнический институт связи им. Профессора Бонч-Бруевича. Я сдал все экзамены на двадцать пять баллов. И преподаватель математики, принимавший у меня экзамены, стал нашим преподавателем по высшей математике. Я сидел в аудитории на первой парте. Когда он входил, то всегда здоровался со мной за руку и говорил студентам, что этот человек сдал письменную и устную математику на отлично. Он то знал откуда у меня такие знания – это были те самые учебники для подготовки в ВУЗ. Мы имели тогда мощный фундамент знаний и в институте я учился легко, хотя первый курс был очень тяжёлый. А я, не смотря на всё это поступил в школу бальных танцев параллельно с первым курсом. К весне, сдавая сессию, я окончил и школу бальных танцев. Потом это очень пригодилось на студенческих вечерах. В нашем институте был создан первый ленинградский диксиленд. И у дверей всегда по средам толпилось множество девушек, желающих попасть в наш актовый зал на танцы. Я крепкой рукой брал девушку за талию, она это понимала и сразу спрашивала: «Где вы научились так красиво танцевать?».
***
Горы сделали своё дело. Моё дыхание было при отъезде с базы было уже более четырёх тысяч кубиков. Крепкие руки и крепкие ноги. Но веса нормального всё также не было.
***
Танцы – танцами, но нужно было учиться. Я был старостой группы, получал и раздавал стипендии. Вся группа меня очень уважала. Дело в том, что первые три класса в Ленинграде я учился в мужской средней школе и тогда она была специализированной по английскому языку. К концу третьего класса я уже говорил по-английски на бытовом уровне. А дальше в других школах учителя это заметили, и приглашали меня к себе на дополнительные занятия по языку. Когда я сдавал экзамены в институт, то, беря билет, я сказал, что можно мне отвечать без подготовки. Экзаменаторы согласились. Прошло минут пять, они остановили меня и сказали, что мне зачитывают иностранный язык за все четыре семестра вперёд и на лекции холить не нужно.
Зато в общежитии ко мне тогда выстраивалась очередь в основном из девчонок, чтобы я переводил им тысячи (так тогда назывались переводы из учебника. Я читал им переводы сразу. Слава обо мне катилась на весь институт. Но тогда общество было очень благопристойное и девушек с пониженной социальной ответственностью в институте не было.
Зато я принял участие в общественной дружине. Наш участок был Невский проспект от Адмиралтейства до Московского вокзала. Вот тут я в различных кафе и даже в подворотнях насмотрелся на этих дам с пониженной ответственностью на всю жизнь. Нашему командиру дружины это стоило тяжёлого ранения из пистолета в грудь. А мы должны были препровождать этих дам в милицейские машины.
Невский проспект жил всегда двойной жизнью, как я назвал это «наверху» и «внизу». Всё, что «наверху» - это люди на проспекте, в магазинах в ресторанах и кафе, всё, что «внизу» это кафе на уровне тротуаров, подворотни, подъезды. Тогда в те времена начинала процветать фарцовка. Были определённые места, где можно было купить заграничные вещи. Но это было тоже в поле зрения милиции и нашей дружины.
***
В конце второго курса на третьем этаже я встретил небольшого роста девушку. Она была не из нашего факультета и её я не знал. Но весь первый курс я встречался с одной девушкой из Эстонии. Она была красавицей и имела богатого дядю за границей. Он присылал ей дорогие платья, чулки. Колготки. Это ещё только – только начинало входить в стиль одежды. Женя – так звали девушку, была плохой студенткой. Зато была любительницей развлечений, танцев и мороженного. Я занимался с ней, подтягивал её предметы оба семестра, но на летней сессии она не сдала два предмета и её отчислили. Она хотела выйти за меня замуж, но я её проводил до вокзала, и мы расстались.
Так вот эта небольшого роста девушка, встретившаяся мне на третьем этаже, спросила меня: «А где же ваша Женичка?». Я довольно в неприличной форме сказал, что это не её дело. Тем не менее через некоторое время я пригласил её в кино. Мы встречались каждое утро в трамвае, который шёл к началу Невского, выходили. Я рассказывал ей про горы. Она слушала, как зачарованная. Через два месяца после летней сессии моего второго курса, а её третьего курса мы поженились. Свадьба была в общежитии, были её однокурсники и мои. После свадьбы мы с ней улетели в Алма-Ату к моим родителям. А уже через несколько дней я повёз её в горы, о которых столько рассказывал. Мои мама и бабушка встретили её недружелюбно, а отец сразу полюбил её. Он понимал её скромность, а мама не хотела понимать её и называла молчунья.
Неприязнь мамы длилась двадцать пять лет, а я жил с ней в любви и согласии до самой золотой свадьбы.
Этот мой ранний брак был ещё одной жизненной вершиной, которую мне пришлось штурмовать ничуть не легче, чем там когда-то в горах. Отец меня предупреждал до свадьбы, что мне будет очень тяжело. Ответственность за жену и будущих детей при моей хилости могла навредить ещё неокрепшему здоровью. Но я сказал ему, что я справлюсь. Я получал стипендию сорок рублей и ещё работал на кафедре и тоже там получал ещё сорок рублей. Это были по тем временам не плохие деньги. Я одел свою жену во всё самое современное и мы уезжали к Финскому заливу, где она по дорожкам училась ходить на шпильках. Она была красивой, нежной и ласковой и любила меня беззаветно всю жизнь.
***
Она и была второй моей вершиной, на которую я поднимался долгие годы.
***
Про горы думать было некогда. Я женился и мне не было ещё двадцати двух лет.
В начале своего рассказа я написал о нашем среднем образовании, какое мы получали от своих учителей. Оно всю жизнь служило мощным фундаментом, на котором строились науки в институте и в дальнейшем уже на работе. Этот фундамент широких знаний давал возможность постичь позже уже на телецентре цветное телевидение, открывать и настраивать его в Волгограде. Этот фундамент помогал мне служить офицером на финской границе два года, ремонтируя радиостанции, которые несли службу в особой армии по защите Ленинграда с воздуха в войсках ПВО. И, наконец, помогать детям постигать школьные программы по всем предметам. Хорошие знания не пропадают никогда!
Сегодняшний ЕГЭ - это суррогат знаний. Я об этом напишу позднее. Опрос нашего телевидения сейчас среди нынешних школьников привёл к плачевным результатам. Дети не умеют нормально выражать свои мысли. Не имеют широкого представления о пройденных предметах. Но можно выучить ответы на ЕГЭ и даже по баллам поступить в институт. Но об этом позже.
4 августа 2021 год.
На фото Невский проспект, где пролетела студенческая жизнь. И была взята вторая вершина - моя жена.
Продолжение следует.