Ирина, Слава и немец (рассказ)
Дописав последнюю строку этого рассказа и подкрепив изложенное датой, я вдруг почувствовал, что по моей спине прошёлся предательский холодок: не принесёт ли написанное вред? Люди не любят тревожить лихое прошлое, а тут некий нахал и выскочка присвоил себе право "бередить старые раны".
Потом "отошёл". Рассудил: пусть вердикт выносит читатель. Как себя ни кори, а на "детку" рука "папаши" не поднимется. Ну не Гоголь я!
Замечено, человек сродни компьютеру: и тот, и в другой - вместилище гигабайтов. Разных. Хороших, плохих… Но если от файлов можно избавиться нажатием кнопки, то с человеком... С человеком сложнее.
Возможно, именно по этой причине мы - дружная компания, не упускающая случая почистить собственные головы от житейской чепухи - в один из летних месяцев всем прочим местам предпочла живописный берег белохолуницкого водохранилища.
…Отсутствие сна выгоняет меня из палатки. Небо сероватое.
На поляне вроде бы никого. Это хорошо, поскольку выработанная годами походной жизни привычка встать до восхода, взять гитару и тихонько бренькать, пока остальные отдыхают, получит успешное продолжение.
Ага, территория вокруг костра прибрана - очевидно, кто-то проснулся раньше меня.
Я не без любопытства вхожу в шатёр. Ирина!
- Доброе утро, Андрей.
- Доброе.
- Что играть будешь?
- Держи песенник - заказывай.
Ирина не спеша листает толстую уже видавшую виды самиздатовскую тетрадь:
- Наиграй "Мы за ценой не постоим" Булата Окуджавы. Если можно.
- Можно.
Поём вполголоса. Ирине слова не нужны: помнит и без моей «книжной подсказки». Отыграно обещанное, жду "нового заказа". Вместо этого:
- Андрей, а твои родственники воевали?
- Дед по линии отца, Алексей Дмитриевич. Сорок первый год. Под Москвой его часть попала в окружение. Получили приказ на отход. К линии фронта шли мелкими группами. С оружием, конечно. Был ранен. Лечился к Кирове. Причём попал в тот госпиталь, где работала медсестрой его жена, моя бабушка. Про их встречу у меня целая история… А почему ты спросила?
- Навеяло… Мои отец и бабушка были в плену.
С недоверием сморю на Ирину: если учитывать, что мы одногодки, в каком возрасте отец её попал в плен?
- Их угнали немцы в Германию.
- Понятно. Куда?
- В город Галле. Там находился завод по производству снарядов. Бабушку отправили работать туда… Поселили в бараке. Территория завода была огорожена, выходить не разрешали.
- А отца? Его, кстати, как зовут?
- Вячеславом. Я же Вячеславовна.
Ирина улыбается, словно своим видом полушутя показывая: неужели ты, Андрей, этого не знал? Признаюсь, не знал. Правда, в своё оправдание готов сознаться: в последнее время предпочёл бы при обращении собственное отчество не слышать.
- Отца отдали местному фермеру.
- Подростком отдали? - я уточняю на всякий случай.
- Да, подростком. Двенадцати лет.
Мне почему-то вспоминается собственное детство. На ум приходят школа, уроки, отдых в Вишкиле на берегу Вятки, бесконечные игры со сверстниками своего двора и "разборки с пришлыми".
- Что хозяин его делать-то заставлял?
- Ухаживать за кроликами. Чистить клетки.
- Как относился вообще?
Ирина задумывается:
- Я читала рассказы тех, кого подростками отправляли на работу в Германию. Так что, получается, отцу повезло - нормально к нему немец относился.
- В чём это "нормально" выражалось?
- Для начала хозяин выдал ему новую одежду - лохмотьев терпеть не мог. Сшил из поношенного пиджачка "новый". С лацканами.
Смотрю вопросительно на Ирину: "лацканы" в её рассказе звучат как-то по-особенному.
- Понимаешь, Андрей, всем согнанным в лагерь полагалось на одежде носить бирку "OST". И немец пришил бирку, но на обратной стороне лацкана. Вот и получилось: формально есть, а по факту нет. Среди немцев "несвой" мог получить тумака.
- Как обедали? Немец сидел отдельно от работников?
- Нет, все вместе обедали, за одним столом.
Нет, я, разумеется, слышал про обычаи немецких фермеров трапезничать вместе со своими вольнонаёмными, ведь получается, не до всего дошли руки у безумных почитателей Гитлера.
- Так Вячеслав жил вместе с матерью?
- Да. А утром шёл работать на ферму. К вечеру возвращался в лагерь. Иногда немец перед уходом давал мальчику конфету - при этом наказывал: «Поделись с мамой».
Нет, ну точно повезло малому! Идиллия?
- Ирина, а недоразумения, конфликты с твоим отцом случались?
- Да, был с ним конфликт. Как-то возвращался в лагерь, но опоздал - вовремя не уложился. Хотел тихонько мимо охраны проскользнуть. Тем не понравилось - они его плёткой по спине стеганули.
- Ну и?
- Испугался до смерти - прибежал обратно на ферму ни жив ни мёртв.
- А немец как на всё это безобразие отреагировал?
- Пошёл на следующий день в лагерь. Не знаю, кому какие он там слова говорил, но с тех пор охрана пропускала отца, даже если он опаздывал.
- Как дальше судьба повернула?
- В сорок пятом в Галле вошли американцы. Кухня у них работала круглосуточно - приходи, ешь сколько хочешь. Да ещё сказали: кто хочет в Америку, собирайтесь - прямо сейчас отправим самолётом.
- Твои, как я понимаю, отказались?
- Даже не обсуждали... Чуть позже пришли "наши". Из угнанных в Германию власти сформировали колонну и отправили на Восток. Добирались долго, тяжело. Иной раз казалось, что со скотом лучше обращаются…
От слова "скот" я вздрагиваю и мысленно протестую: вся страна раны залечивала, голодно было. Ни купешек, ни плацкартов по железным дорогам не ходило - одни теплушки, которые и для скота, и людей.
- А самое грустное, многие, узнав, что тот или иной человек работал в Германии, ругали его, называли приспешником фашистов… До дома так и не добрались - осели в Белоруссии. Не так много после немцев осталось целых домов, но "моим" повезло…
Я гляжу на часы. Зачем? Чтобы поторопить восход, запаздывающий сегодня по какой-то странной причине? Или в нашем разговоре с Ириной ещё не поставлена точка?
- Да, - спохватываюсь, - с фермой-то что стало и её хозяином?
- Работники разъехались. Отец не забыл немца…
Я слегка напрягаюсь от мысли, какой кары удостоился галлеевский фермер.
- …и приносил ему еду.
- А немец?
- А что немец… Плакал.
Сверкает долгожданный лучик солнца.
В палатках, как по команде, начинается «шевеление».
Пора разжигать костёр, «жарить» воду.
Прощай, прошлое, уходи уже. С Новым днём!
11.10.2020