С чего начинается родина. Ко Дню Победы
Светлой памяти Марфы и Василия Пинчук
(Из записей Марка Неснова)
С войны Марфуша привезла орден Красной звезды, шрам на шее и мужа
Васю, которого она подобрала на вокзале, где он беспробудно пил с такими
же несчастными, как он сам.
У Васи не было обеих ног, и передвигался он с помощью дощатой тележки на
подшипниках, отталкиваясь деревянными колотушками.
Таких бедолаг после войны по городам и весям было видимо-невидимо.
Марфуша пожалела бывшего танкиста и уговорила поехать с ней.
В село она не вернулась, а устроилась формовщицей в литейный цех, за что
сразу же получила большую комнату в длинном коридоре общежития
судостроительного завода, где после войны жила и наша семья.
Отмытый, ухоженный и совсем теперь непьющий Вася целыми днями
катался на своём самокате по коридору, помогая соседям нянчиться с
детьми, чистить картошку, а то и починить чего-нибудь.
Иногда Вася сползал на пол со своего самоката и давал покататься нам,
соседским детям.
Какое это было счастье!
Как мы тогда завидовали его безногости, которая сделала его обладателем
такого чуда техники.
По воскресеньям Марфуша возила мужа на соседний рынок, где он угощал,
обитавших там, инвалидов крепким самогоном из конфетных обломков с
кондитерской фабрики.
Кондитерская фабрика находилась неподалёку, и половина двора
пользовалась этим соседством.
Вечерами в коридоре мужчины играли в домино, а женщины пели
задушевные послевоенные песни.
Песен про войну, в то время, от соседей я не слышал.
Не слышал и разговоров о войне.
И только иногда произносились фразы «до войны или после войны».
В начале пятидесятых некоторым безногим инвалидам стали выдавать
коляски на трёх велосипедных колёсах.
С помощью рычагов для рук они стали довольно быстро передвигаться, да
ещё и могли возить небольшие грузы.
Но одинокие инвалиды, которые обитали на рынках и вокзалах, продолжали
ездить на своих самодельных самокатах из досок на подшипниках.
На своей новой коляске Вася теперь один ездил на рынок, где встречался с
инвалидами - фронтовиками и угощал их теперь уже магазинной водкой, потому
что сам стал работать в гараже аккумуляторщиком.
Однажды Вася домой не вернулся.
Обеспокоенная Марфуша побежала на рынок и услышала от продавцов, что
милиция забрала всех инвалидов и куда-то увезла.
В милиции никто и ничего вразумительно не отвечал, хотя Марфуша
принесла туда Васины документы, награды и свидетельство о браке.
Пошли слухи, что «бесхозных» инвалидов отлавливают по всей стране и
везут куда-то на север, чтобы они не портили внешний вид городов и не
позорили страну перед иностранцами, которые после смерти Сталина стали
посещать СССР.
Промучившись пару месяцев в походах по инстанциям, Марфуша поехала в
Москву.
В Министерстве обороны, куда она дождалась очереди, получив
невразумительные ответы, она швырнула свои и мужа награды в сидящего
за столом армейского чиновника, за что была сразу же арестована и
отправлена в тюрьму.
История эта вызвала много шума и дошла до тогдашнего министра обороны
Жукова, который распорядился Марфушу освободить, а её мужа отправить
по месту жительства.
Было ли это всё так или молва всё приукрасила мне неизвестно, потому что
ни сама Марфуша, ни поседевший и постаревший за эти два года Вася
никогда и ничего не рассказывали.
Люди говорили, что они дали подписку о неразглашении под угрозой
получить десять лет лагерей.
Через несколько лет у них родилась дочка Вера.
Марфуша закончила вечерний техникум и стала работать инженером в
домоуправлении.
На месте наших бараков в середине 60-х построили пятиэтажки, и почти все
прежние жильцы остались жить в новом дворе.
Пока были живы мои родители, я, приезжая к ним, всегда заходил к тёте
Марфуше и дяде Васе.
И теперь, приезжая на кладбище к родителям, я обязательно иду к могилам,
где рядом лежат два замечательных человека, с которых для меня
начинается родина.