Н. Коперник.
Вид Везувия из окрестностей
Казальпустерленго
Народная полуфантастическая фантасмагория с элементами реальности.
С увертюрой и тремя эпилогами!
С предисловием Зиновия Клебебандера!
С комментариями автора!
СПб 2019
…Ты воешь, словно волк,
Ты стонешь как сова,
Ты рыщешь словно рысь –
Ты хочешь знать свои права;
Слова, слова и вновь слова;
Одним важны слова, другим важнее голова.
Б.Б. Гребенщиков, Блюз простого человека.
* * * * *
Увертюра.
Сёма Гольдзиннер, довольно известный в Москве торговец антиквариатом и предметами искусства, стоял у окна своего весьма скромного коттеджа и смотрел на улицу. За окном выл ветер и хлестал дождь, погода настолько отвратительная, что промозгло было даже в доме. Настроение у Сёмы было подстать погоде. Особых причин плохому настроению у него не было, и от этого было ещё хуже. С другой стороны вовсе не хотелось, чтобы эти причины появились. Какие-то мутные предчувствия мучали господина Гольдзиннера. Антиквар тяжело вздохнул, налил себе в бокал на два пальца «Jack Daniel’s», потом подумал и плеснул ещё чуть-чуть. Он не был большим любителем теннесийского виски из кислой браги, и по большому счёту не понимал, как кукурузный самогон может стоить таких денег, но имел в баре недурной выбор этого напитка. К тому же за чем-то другим нужно было спускаться вниз, на первый этаж, или ещё ниже, в винный погреб, а ему было лень. Господин Гольдзиннер не первый год пытался понять, в чём именно прелесть виски, и почему ковбои пьют его постоянно и с удовольствием, но пока, на его вкус, напитки отличались только ценой. Сёма, как положено, поболтал напиток, попробовал ощутить неповторимый аромат, закашлялся, и в очередной раз испытал острое разочарование. Ей богу, пейсаховка тёти Цили и то лучше пахла. Он ещё раз втянул носом воздух из бокала, теша себя мыслью, что повторение мать учения, но закашлялся и бросил эту безнадёжную затею. Виски был самый настоящий, из Штатов, его подарил на День Рождения в прошлом году Семин друг и партнёр по бизнесу Лёва Ресивер, а уж он толк в этих делах знает, и значит дело не в качестве продукта. Видимо, ему в принципе отказано природой понять прелесть этого напитка и с этим придётся просто смириться и прекратить понапрасну тратить деньги. Господин Гольдзиннер вздохнул, и выпил виски за 373 доллара за литр как аптечную настойку, одним глотком, и скривил лицо. Горячий жгучий ком прокатился по пищеводу, опять сбилось дыхание. Сёма поспешил закусить специально заготовленным кусочком яблока, и тут зазвонил телефон. Антиквар поперхнулся и уставился на трезвонящий аппарат как на приведение. Звонок в пятницу вечером, по городскому телефону ничего хорошего не предвещал. В самом лучшем случае это могла быть тёща с получасовым рассказом последних сплетен и новостей, в худшем мама с тем же репертуаром, только если тёщу можно было не слушать и лишь иногда обозначать своё присутствие какой-нибудь фразой или междометием, то мама требовала деятельного участия в разговоре по существу. Некоторое время Сёма тянул время, жуя яблоко, в надежде, что телефон замолчит и проблема рассосётся сама собой, но аппарат не унимался и господин Гольдзиннер нехотя снял трубку.
- Здравствуйте Соломон Моисеевич, - сказал твёрдый и уверенный механический голос, - вам звонят из секретариата второго управления третьего отдела комитета обязательного сотрудничества. Подготовьте, пожалуйста, положительные ответы на интересующие нас вопросы и напоминаем, что в целях повышения качества взаимодействия разговор записывается, а запись может быть использована против Вас.
Далее последовала музыкальная пауза, в течение которой Сёма прослушал песню в исполнении Марка Бернеса «Я люблю тебя, жизнь», после чего в трубке раздался до боли знакомый вежливый голос куратора.
- Привет, Зиппо, - сказал он.
Это был агентурный псевдоним Сёмы, который он получил ещё в институте, когда его прихватили на торговле контрабандными зажигалками.
- Здравствуйте, Монсеньор, - невольно напрягаясь, ответил антиквар, - чем обязан?
- Да всем обязан, - поддел его собеседник, - короче, помощь твоя нужна…
- Всегда готов всем, - искательно пролепетал господин Гольдзиннер.
- Это правильно, - одобрили на том конце провода, - к тебе сейчас приедут от нас…расслабься, к тебе, а не за тобой…у них там какие-то вопросы возникли, так что ты посотрудничай им в меру своих талантов, а уж Родина тебя как-нибудь не забудет. Понял?
- Да, ваше…превосходительство, - выдавил из себя Сёма.
- То-то же, - не понятно к чему сказал Монсеньор, и, не прощаясь, повесил трубку.
Тут же радостный женский голос потребовал оценить отличными оценками по пятибалльной шкале культуру общения и ответить на несколько вопросов для социологического исследования. Сёма, однако, ничего этого делать не стал, поскольку внизу уже настоятельно трезвонили в дверь. Он вынырнул из оцепенения и на ватных ногах пошёл открывать. На пороге стояли двое, и если один из них выглядел стопроцентным сотрудником спецслужб – чёрный короткий плащ, широкополая шляпа, рост под два метра, то второй больше походил на хорошо отмытого и приодетого ханурика среднего возраста. В прочем сотрудник спецслужб прикрывал ханурика от дождя большим чёрным зонтом, и это почему-то очень напрягло Сёму.
- Здравствуйте…эээ…- начал и тут же потерялся ханурик.
- Семён Михайлович, - подсказал господин Гольдзиннер.
- Да, Семён Михайлович…всё верно, - кивнул тот, - Меня зовут Толик…Анатолик…то есть Анатолий…Петрович.
- Да вы заходите, Анатолий, - сказал Сёма, отступая от двери.
- Да, спасибо, - искательно кивнул собеседник и осторожно переступил порог. Вслед за ним зашёл и второй.
«Похоже, ханурик здесь главный, а мордоворот так, охрана и средство поддержки с зонтиком» - подумал антиквар, глядя на посетителей.
- Мы ненадолго, Семён Михайлович, - извиняющимся тоном продолжил Анатолик, - вам звонили уже?
- Да, я говорил с Монсеньором
- Нет, нет, это был не Монсеньор, - замахал руками собеседник, - он слишком занят. Это была его лицензионная цифровая копия. Как она вам?
- Весьма похожа, но могла бы быть немного полюбезнее…
- Ну, тут мы ничего, к сожалению, поделать не можем, - покачал головой собеседник, - искусственный интеллект в зависимости от индивидуальных особенностей человека выбирает стиль общения оптимальный для достижения результата.
- Давайте опустим подробности и перейдём к делу, - раздражённо сказал уязвлённый антиквар.
- Да-да, конечно, извините…- тут же смутился Анатолик, - Семён Михайлович, нам надо посмотреть картины Винсента ван Гоги…ну, какие у вас есть…
- У меня их не очень много, - сказал господин Гольдзиннер, у которого почему-то свалилась гора с плеч, - в прочем – прошу за мной…Зонт можете оставить у дверей…
Он повёл визитёров вглубь дома, долго возился с кодовым замком галереи, никак не мог включить свет. Наконец, преодолев все препятствия, Сёма направился в самую дальнюю часть коллекции картин.
- Вот они, все семь штук, - сказал антиквар, показывая рукой на стены небольшой комнаты, где были развешены картины.
Анатолик мельком взглянув на остальные, остановился напротив одной. На ней был изображён вполне себе сельский пейзаж. Несколько домов, луг с коровами, вдали темнел лес, над всем этим довлелели ослепительные снега какой-то горы и ярко-синее небо. Справа на холсте ненароком присутствовала пьяная вдребезги компания, двое мужчин и женщина. Судя по всему, жесткое похмелье на утро им было гарантировано.
- Вот эта, - уверенно сказал он, - «Март. Русские прилетели», если не ошибаюсь.
- Совершенно верно, - кивнул Сёма, - конец 90-х годов ХХ века.
- Нам нужно забрать её, - твёрдо произнёс Анатолик, - если вы, Семён Михайлович, конечно не возражаете.
- Конечно, не возражаю, - угрюмо ответил тот.
Анатолик коротко кивнул своему спутнику и вполголоса добавил:
- Борис, подождите меня в машине.
Борис ловко, словно всю жизнь только этим и занимался, снял картину со стены и молча ушёл. Картина была, в общем-то, копеечная, и в коллекцию попала случайно, но вот такое беспардонство как-то исподволь подбешивало, обещание же что Родина не забудет, нисколько не утешало. Господин Гольдзиннер предпочёл, чтобы Родина о нём не вспоминала вовсе.
«Ладно, по мелочи отделался» - утешал себя Сёма, - «налоги на неприятности уплачены – буду спать спокойно».
- В качестве компенсации, Семён Михайлович, возьмите, пожалуйста, вот это, - словно прочитав его мысли, сказал посетитель и протянул Сёме заламинированный лист с болтавшейся на шнурке флешкой.
«Лицензия на совершение одного экономического преступления на сумму 1 (один) миллион паполеондров по курсу на момент совершения деяния» - прочитал он заглавие бумаги.
- А один этот…как его…попалеондр…- начал было Гольдзиннер.
- Паполеондр, - тут же поправил его Анатолик.
- Ну да, паполеондр…Это много?
- Это единственная галактическая валюта, обеспеченная временем, - пояснил ханурик, - а время, как известно – деньги…
- Угу, - неопределённо сказал Сёма, будто что понял
- Документ именной и не является публичной офертой, - добавил Анатолик.
- И что мне с ним делать?
- Предъявите тому, кто придёт за вами.
- Понятно, - кивнул антиквар и сунул лист в карман халата.
- А скажите, Анатолий, почему вы выбрали именно эту картину? – спросил Сёма, когда стихли шаги Бориса, - Почему не эту, например?
Он показал на висевшее рядом полотно, на котором были изображены разбитые наручные часы с оборванным ремешком. Анатолик подошёл к картине и внимательно посмотрел на неё.
«Кто ж меня за язык тянул, сейчас и эту заберёт!» - досадливо подумал антиквар.
- А как называется? – вдруг спросил ханурик.
- Час пик, - ответил господин Гольдзиннер, прощаясь с картиной.
- Я бы назвал её «Время потеряло часовые пояса», - сказал посетитель, после некоторого молчания, - чисто ситуационная вещь с нулевым экзистенциальным потенциалом. В прочем и за неё вскоре будут давать миллионы.
Эта фраза заставила Сёму встрепенуться как фокстерьера при запахе лисы и навострить уши. Надо было попытаться вытянуть из него побольше информации. Этот ханурик явно не так прост, как кажется.
- Не хотите ли выпить? – тут же предложил ему антиквар, - У меня есть бутылка замечательного Jack Daniel’s…
- Шикарный американский бурбон, - не поворачиваясь, сказал Анатолик, - насыщенный аромат и мягкий вкус с нотками дыма…двойная фильтрация через древесный уголь, полученный от сжигания канадского сахарного клёна и четырёхгодичная выдержка в обожжённых дубовых бочках…Температура виски должна быть 18-20 градусов по Цельсию, иначе напиток теряет аромат или вкус его становится более жёстким. Пить следует не торопясь, маленькими глотками, несколько секунд напиток стоит подержать во рту – это усилит послевкусие.
- А закусывать? – в каком-то полузабытьи спросил господин Гольдзиннер.
Анатолик медленно повернулся. Лицо его, мертвенно-бледное, шло какими-то синеватыми пятнами, губы были сжаты в тонкую полоску.
- Ценители не рекомендуют закусывать виски, - сказал он, совладав с собой, - это перебивает аромат и послевкусие, но в принципе можно закусить копчёным мясом или лучше рыбой. Семён Михайлович, ваше предложение настолько неожиданно и заманчиво, что я вынужден откланяться. Можете не провожать меня, я прекрасно помню, где выход. До свидания, Семён Михайлович.
Анатолик коротко кивнул и, не спеша, удалился.
«Лучше уж прощайте» - подумал господин Гольдзиннер, глядя ему вслед.
Когда хлопнула входная дверь, он достал мобильный телефон и набрал номер Лёвы Ресивера.
- Здорово старый хрыч, - сказал Сёма, когда тот поднял трубку, - слушай сюда внимательно…да плевать я хотел на твой обеденный перерыв… бери денег, сколько надо и скупай все картины ван Гоги до которых дотянешься, только осторожно, чтобы ажиотаж не устроить…и ещё, картину его, «Март» называется, знаешь?...Ну да, ту самую…так вот, сделай три-четыре копии как ты умеешь…Зачем, зачем…НАДО!!! Поверь, дело не на три копейки, если выгорит, ты сможешь себе позволить личный бассейн со своим любимым Jack Daniel’s-ом…Вот так, телефонируй что к чему…Ну, будь…
Господин Гольдзиннер повесил трубку, и, решив ещё раз продегустировать виски согласно вновь полученным рекомендациям, пошёл на кухню. Там, в холодильнике, вроде бы был неплохой кусок сёмги горячего копчения.
* * * * *
- Позвонил, Анатоль Петрович, - сказал охранник ханурику, отрываясь от ноутбука.
- Хорошо, что клюнули, - кивнул в ответ Анатолик, - это отвлечёт их на некоторое время. Теперь осталось только спрятать картину.
- Отвезём в Гохран?
- Нет, в таком деле нельзя доверять даже господу Богу, - подумав, сказал Анатолий Петрович.
- А куда? – растерялся Борис.
- А мы вот что сделаем, - ответил ханурик, - отошлите эту картину одному моему знакомому в подарок на день Рождения, у него как раз на следующей неделе будет. Пусть думает, что у меня всё хорошо. Только сделайте так, будто она ему из Италии пришла. Я черкану пару строк, вложите внутрь.
- Опасно…- покачал головой Борис.
- Ничуть, - ответил Анатолик, - эти деятели неприминут слегка заработать и пустить на рынок несколько подделок…
- Уже неприминули.
- Вот видите…Мы тоже сделаем пару-тройку скринов, и пусть ищут. А оригинал будет у обывателя в кладовке, или ещё лучше на даче.
- А если он вздумает продать её? – спросил Борис.
- Вряд ли, - ответил ему Анатоль Петрович, - для этого надо иметь проблемы с деньгами и понимать ценность картины…В общем следует позаботится, на всякий случай. Сделайте ему какое-никакое ежемесячное пособие на триста евро, ну там наследство что-ли… Теперь поехали домой, придётся вмешаться в американские выборы, а то обидно, они всё кричат и кричат про русских хакеров, а мы, как назло, до сих пор ни при чём.