Герасимова Светлана Валентиновна,
Москва (Россия), Московский политехнический университет
РЕЦЕПЦИЯ ОБРАЗА ФЕТА В ПОЭЗИИ АНДРЕЯ ГОЛОВА
В статье осмысляется судьба Афанасия Фета сквозь призму стихотворения Андрея Голова «Герр Фет», в котором выделяются следующие мотивы: отношение к славянофилам и Московскому университету, знакомство с учением Шопенгауэра и К.Р., который считал поэта своим учителем, так что чаемый чин, дающий потомственное дворянство, Фет получил не благодаря выслуге, но благодаря поэзии, которой он порой жертвовал во имя службы. В статье вслед за стихотворением делается акцент на образе земной и небесной невесты. Указываются ее архетипические корни – образ Афродиты Урании и Пандемос. Обилие реалий нанизано на динамику сюжета, связанную с псевдонимом поэта, смысл которого в статье разъясняется: Метаноик – кающийся, готовый умственно изменяться, восходя к духовному совершенству.
Ключевые слова: Афанасий Фет, Андрей Голов, невеста земная и небесная, Метаноик.
RECEPTION OF THE IMAGE OF FET IN THE POETRY OF ANDREY GOLOV
The article comprehends the fate of Afanasy Fet through the prism of Andrei Golov's poem "Herr Fet", in which the following motives stand out: the attitude towards the Slavophiles and Moscow University, acquaintance with the teachings of Schopenhauer and K.R., who considered Fet as his teacher, so that the desired rank, which then gives nobility, Fet received not thanks to the length of service, but thanks to the poetry, which he sometimes gave in the name of service. Both article and the poem focuses on the image of the earthy and heavens bride. There are indicated her archetypal root such as the image of Aphrodite Urania and Pandemos. The abundance of realities is strung on the dynamics of the plot, associated with the poet's pseudonym, the meaning of which is explained in the article: Metanoik - penitent, ready to mentally rise, ascending to spiritual perfection.
Key words: Afanasy Fet, Andrey Golov, earthy and heavens bride, Metanoik.
Фет – один из любимых поэтов Андрея Голова. В его творчестве великий предшественник предстает и как носитель судьбы, вписанной в свой биографический и общероссийский хронотоп, и как лирический голос, стряхнувший с себя подробности быта. Наряду с прямыми отсылками к творчеству Фета, в стихах Андрея Голова есть множественные реминисценции и переклички, есть лирический диалог с поэтом, который предстает и как внешний человек, то есть носитель судьбы, и как внутренний – обладатель неповторимой лирической интонации. Когда Эрих Ауэрбах в «Мимесисе» сопоставляет мир Гомера и Библии, то он как раз и указывает на героя, явленного во плоти и совершающего великие деяния на земле, и библейского героя, Авраама, носителя голоса, предстоящего перед Богом, откликающегося на божественный зов. В контексте такого же двойного виденья предстанет и Фет в стихах Андрея Голова, любимой пословицей которого было: «Все под Богом ходим». Поэту самому присуще и внешнее, как бы гомеровское восприятие человека, и внутреннее – Библейское, ставящее его пред лицо Бога, расширяющее его хронотоп до небесного и вселенского.
В стихотворении «Герр Фет» поэт, которому посвящены стихи, не произносит ни слова, он только носитель роковых событий жизни, вписанных в логику русской истории. Он пока лишен голоса, но обладает судьбой.
ГЕРР ФЕТ
Пусть Хомяков своей ермолкой персам (1)
И подражал невольно – что с того?
Пусть университет от универсум –
Герр Фет плевал с оттягом на него (2)
Из позы Шеншина. Для камергера
С ключами совершенно ни к чему
Почтенье нигилистского манера
К лягушкам и ретивому уму.
Герр Фет, вы долго пушку заряжали,
Зато теперь она не подведет –
И вас, катая письма, как скрижали,
Кузен царя учителем зовет. (3)
Поспело шопенгауэрово тесто, (4)
Но булки из него – мацы пресней.
Купчиха – ваша поздняя невеста:
Вы под венец пойдете только с ней. (5)
А та невеста, что уже не плачет (6)
Перед сияньем Божия луча,
В иных мирах письмо у сердца прячет
И от любви сгорает, как свеча.
И вы перед портретом государя
Умрите хорошо – параличом,
Не секретаршу, а себя ударя
Ножом слоновой кости, как мечом. (7)
Андрей Голов по болезни не мог посещать библиотеки, поэтому его собственная библиотека была ему заменой современного интернета. Он неоднократно повторял, что слово «поэт» в немецком языке «Dichter» по корнесловию «прессовальщик». Жизнь Фета спрессована до 24 строк.
Описание судьбы Фета начинается с сопоставления поэта со славянофилом Хомяковым (1). Славянофилы, как считал Андрей Голов, стремясь вернуться к допетровскому образу человека, носили бороды и головные уборы, которые напоминали скорей персидские. Славянофил и представитель чистого искусства – полярные составляющие спектра русского духа, обобщенно указывающие и на него в целом, и на его способность опровергать очевидное и объективное своим собственным волевым напором субъективности.
Субъективность Фета (2) выражается в его готовности включить универсум, то есть университет, в контекст своей личной смеховой вселенной. Внешнее мирозданье – лишь маленькая частичка глобального смехового космоса души поэта. Эту строчку из стихотворения сам автор комментировал, говоря, что Фет был обижен на университет, поскольку, потеряв имя Шеншин и дворянское звание, он увидел насколько консервативен «свободномыслящий» мир. Проезжая мимо университета, он непременно останавливал извозчика и демонстративно плевал в сторону университета, выражая тем самым негодование на этот рассадник нигилизма – из «позы Шеншина», которую он хотел и никак не мог обрести, ибо, стремясь вернуть дворянское звание, Фет усердно пробирался по служебной лестнице, но всякий раз чин, дающий потомственное дворянство, поднимался, и как только Фет был уже готов получить его, цель вновь оказывалась недостижимо высока. Наконец, Фет обрел потомственное дворянство, но благодаря поэтическому дару, а не усердной службе, которой он так многим пожертвовал – пожертвовав даже любовью.
Словом, Фет обрел дворянство благодаря тому, что «кузен царя» его «учителем зовет» (3). Речь идет о К.Р. – Константине Константиновиче Романове, внуке Николая I и двоюродном брате Александра III. К.Р. ведет переписку с Фетом, обсуждает проблемы поэтического языка. И именно это вхождение в поле зрения К.Р. позволяет Фету стать Шеншиным. Поэзия, а не практический ум, которым Фет-помещик, тоже был щедро наделен, помогла Фету исполнить мечту. Письма К.Р. к Фету Андрей Голов называет скрижалями, то есть размышление о творчестве и само творчество – это то небесное призвание поэта, которое он и исполняет, и изменяет ему, погружаясь в суету чиновничьей жизни. Так, намечается в стихах противопоставление небесного призвания поэта и его земного странствия, его судьбы.
Далее Андрей Голов ссылается на влияние философии Шопенгауэра на Фета, которое активно исследуется современными филологами. Однако Андрей Голов полагает, что «Мир как воля и представление» сделал мир Фета пресным. Евреи называют опресноками мацу, поэтому она и появляется в стихах как символ пресности. В связи с выпечкой пресным называют не лишенное вкуса, а бездрожжевое тесто. Пресная выпечка – лишенная дыхания, воздуха, а следовательно, вдохновения. Словом, по мнению Андрея Голова, Фет так долго страшившийся социальной философии Некрасова и назвавший его именем лошадку, которую погонял, объезжая собственное имение, наконец сам впал в философию, подменил чистое детски непосредственное восприятие красоты философическим – шопенгауэровским, это-то и лишило его лирику вкуса и вдохновения.
Поэзия как нектар Богов здесь обозначена через метафору хлеба для смертных. Интересно, что поэзия сравнивается с хлебом и в рецензии О.М.Брика «Хлеба!», посвященной «Облаку в штанах» В. Маяковского. Поэзия становится хлебом насущным, пришедшим из молитвы Господней, но ныне поэзия не может исполнить своего предназначения и духовно напитать, превратившись в постные и бездыханные булки. Поэзия может быть одухотворена красотой и русской верой, но не может дышать немецкой философией. Словом, любимый поэт в шопенгауэровских стихах стал для Андрея Голова пресным. Творческий путь поэта осмыслен через противопоставление метафор поэзии, которая может явится как насущный хлеб, а может – как безвкусные булки.
Итак, сперва в стихах противопоставлен пресный хлеб и одухотворенный, а далее противополагается земная (5) невеста и небесная (6), подобно тому как в платоновском мире различаются Афродита Пандемос и Урания. Земная невеста принижается тем, что само слово зарифмовано с «тестом». Андрей Голов мастер оригинальных рифм. В этих стихах мы встречаем «персам – универсум», «заряжали – скрижали», поэтому использование заезженной рифмы, известной нам по детской фольклорной дразнилке «Тили-тили тесто – жених и невеста», тоже становится средством снижения образа земной невесты. Боткина-Шеншина, сестра замечательного критика Василия Петровича Боткина, названа купчихой, так как ее отец торговал чаем.
Стихотворение динамично и сюжетно, как сама судьба поэта. Поэтому трагическая развязка стихов, как и развязка судьбы самого Фета, осмыслены Андреем Головым как роковое возмездие за небесную невесту. Христианство не знает категории рока. Всякая культура обладает представлениями о роке в той мере, в какой становятся неактуальными или непонятными для духа человека такие категории, как покаяние и метанойя.
Андрей Голов взял в качестве своего последнего псевдонима слово «Метаноик». Оно сродни греческому «метаноит», то есть кающийся. Покаяние – это свобода души от рока, от трагических следствий греха, который искажает психику человека, делает его беззащитным перед лицом роковых следствий ошибок молодости.
Поэт осмысляет судьбу Фета, пребывающего на стыке двух миров – духовного и материального, которые реализованы в его судьбе как причастность противоположным началам. Фет одновременно и поэт – и плоский философ, последователь Шопенгауэра; и суетящийся чиновник – и вдохновенный носитель слова, достойный получать письма-скрижали; муж земной купчихи – и жених небесной невесты.
«В молодые годы Афанасий Фет пережил бурный роман с Марией Лазич, дочерью отставного генерала, херсонского многодетного бедного помещика. Это была образованная, уточненная девушка, которая беззаветно влюбилась в Фета. Чувство было взаимным, однако молодой офицер, служивший ради получения наследственного дворянства, отказался жениться на своей возлюбленной по карьерным и финансовым соображениям. Поэт писал: «Я не женюсь на Лазич, и она это знает, а между тем умоляет не прерывать наших отношений…Это гордиев узел любви, который чем более затягиваю, тем хуже затягиваю, а разрубить мечом не имею духу и сил…» После расставания с Фетом Лазич покончила с собой, бросив на платье спичку.
До самой смерти образ любимой, с которой ему никогда не придется увидеться, изведать радостей жизни, не покидал его. Он поддался голосу разума, а не голосу сердца.
Отношения с Лазич задают основные мотивы воспоминаний об умершей возлюбленной – раскаяние, муки совести, отчаяние.
«Фета нельзя понять вне Марии Лазич», – пояснял знаменитый литературовед Виктор Васильевич Афанасьев».
Андрей Голов показывает, что Фет-Шеншин порой не слышал зова небес, поэтому мир земных страстей и тревог привел его к печальной кончине, которая иронично названа «хорошей». Хорошей она может быть признана только в том смысле, что секретарша спасла Фета от самоубийства, но поэт, разгневанный, что ему не дали исполнить суицидных намерений, ударил не себя, а ее, свою спасительницу, ножом: «Одним из величайших русских поэтов, лириком, “которому найдется не много равных в европейской литературе ХIХ века”, называет Ф. В.Ильяшенко в статье “О самоубийстве А.А.Фета” (В. 1965. № 168. С.46). Он вспоминает, что первым известием о попытке самоубийства поэта, которая и повлекла за собой смерть, была заметка П.Бартенева “Об А.А.Фете и его кончине” (Русский Архив. 1909. № 1. С.169–170), а сведения для Бартенева были предоставлены ему акмеистом, поэтом и критиком Б.А.Садовским, получившим их, в свою очередь, от единственной свидетельницы смерти Фета – Е.В.Федоровой (Кудрявцевой), секретарши поэта. В.Ильяшенко приводит соответствующий отрывок из подробной статьи Садовского “Кончина А.А.Фета (по неизданным источникам)” (Исторический Вестник. 1915. Апр. С.147–156). Этот отрывок вошел в книгу В.Ильяшенко, изданную под псевдонимом В.С.Федина: “А.А.Фет (Шеншин). Материалы к характеристике” (Пг., 1915). В.Ильяшенко повествует в статье о своем визите к Е.В.Федоровой, которая рассказала ему о последних минутах Ф. “Ее рассказ в главных подробностях вполне совпадал с изложением Садовского, разнясь с ним в некоторых второстепенных деталях” (с.48). Проанализировав “ступени, по которым Фет подошел к самоубийству”, В.Ильяшенко пришел к выводу о “всесторонне продуманной подготовке” поэта к добровольному уходу из жизни, и “смерть не помешала Фету, а пошла ему навстречу” (с.53)».
Чисто биографический модус судьбы Фета использован и в следующих иронических строках Андрея Голова, написанных в честь университета. «В 14-летнем возрасте Афанасий покидает родное гнездо. В конце 1834 г. отец объявил, что повезет его и сестру Любиньку учиться в Петербург. Предварительно Афанасий Неофитович с детьми навестил родственников, приезжал к сестре Анне на Оптуху, к брату Ивану в Добрую Воду, к дяде Василию Петровичу в Орел. Впоследствии Афанасий Афанасьевич много раз бывал в этом городе» .
Мы помним, как великий поэт реагировал на университет:
ТАТЬЯНИН ДЕНЬ
А Университету чтить не лень
Среди академической нирваны
Шувало-ломоносовский сей день
Святыя мученицы Татианы.
Масонам новиковским сладко всклень
Тисненью предавать свои романы
И в православный свет вперять ту тень,
Что на плетень хлысты и басурманы
Любили наводить. Как ни крути,
Литературу чтит лишь профессура,
Какой не актуален адюльтер.
Но вытоптаны прежние пути –
И мечется студенческа натура,
И вспоминает фетовский пример.
«Свои воспоминания об университетских годах А.А.Фет писал уже на закате дней. Поэтому неудивительно, что, отличаясь к концу жизни крайне консервативными общественно-политическими взглядами и во многом предав забвению увлечения молодости, он резко протестовал против допущения в университеты в качестве студентов людей из демократических слоев общества и был глубоко убежден в том, что университетское образование – источник политического разврата и растления умов».
Но в этом грешном сосуде часто горел огонь небесных вдохновений, поэтому Фет порой появляется в поэзии Андрея Голова как сгусток и метафора чистой поэзии, выше которой может быть только любовь, как в этих стихах:
***
О, как блаженно я тону в Твоих глазах,
Встречая нежности волну в Твоих глазах!
Зачем мне розы Фета и Хафиза?
Я вижу вечную весну в Твоих глазах.
Удел скитальнца не по мне: я вижу
Времен и далей глубину в Твоих глазах.
Нет в мире для меня беды страшнее,
Чем видеть грусти пелену в Твоих глазах.
К чему мне книги мудрецов? Я счастлив,
Читая истину одну в Твоих глазах.
И в мой последний миг, прощаясь с миром,
Я легкой тенью промелькну в Твоих глазах.
Андрей Голов сопрягает Фета и Хафиза, чтобы реализовать метафору поэта всех стран и народов, ибо любовь выше их поэзии. Далее антитеза Востока и Руси как части Запада реализована в сопротивлении Фета и поэтов Китая. Но здесь поэтические ласточки становятся атрибутом земного уюта, в который погружается поэт в следующих стихах:
КЛОЧЬЯ ТУМАНА (цикл из 6 стихотворений)
1
Ландыш (из-под колес пролетки Чайковского в Праге),
Ласточки (все равно – фетовские или китайские),
Лавиния (профилем с сердоликовой геммы),
Лапка котенка (беспородная, но самая ласковая,
Разумеется, если не вздумает царапаться
Или бродить среди старинных шинуазов),
Лампада перед полуокладным образом
Письма канонически-медитативного
И потому особенно властно подталкивающего
Душу к благоговению. И
Если все это обступает твое ego
Прочие погремушки смысла и утилитарности
Вправе с края покачиваться над зыбками бытия
И треском ничего не подчеркивать.
Если в жизни самого Фета Андрей Голов видит антитезу поэзии и земной прозы, то за гранью земной судьбы, Фет становится носителем поэзии, которая согревает землю, одухотворяет прозаическую повседневность.
В стихах Андрея Голова порой Фет присутствует неявно. Наш недавний современник спорит или соглашается с великим предком, ведет с ним диалог.
Одним из излюбленных мест в лирике Фета, которые цитировал Андрей Голов, были заключительные строки стихотворения «Только встречу улыбку твою»:
Но безмолвствует, пышно чиста,
Молодая владычица сада:
Только песне нужна красота,
Красоте же и песен не надо.
Владычица сада – это роза, которая уже упоминалась в газели с редифом «в Твоих глазах». Роза как символ красоты, вдохновляющей поэта, не нужна, если рядом возлюбленная. Устойчивое метафорическое понимание розы как возлюбленной в стихах Андрея Голова утрачивает свой метафорический смысл и, обретая конкретное внеметафорическое значение, образует антитезу с образом возлюбленной, чьи глаза должны отразить жизнь и смерть поэта. Роза не нужна, сам поэт смертен, но на смену устойчивой идеи «жизнь коротка – искусство вечно» приходит «жизнь изменчива – возлюбленная вечна», космична, насыщена бытием веков и пространств. Вмещая космос и время, она становится символом бытия, не поврежденного смертью. С этим и связано противопоставление ее розе. Роза – символ кратковременности красоты.
Смысл лирического спора или полифонического звучания стихов Андрея Голова в контексте лирики Фета в том, что для Фета красота – выше личности возлюбленной, для Андрея Голова – красота личностна и выше и бессмертней личности ничего нет. Миры пройдут, а личность и любовь останутся.
Лирика и проза Афанасия Фета насыщены автобиографическими мотивами, которые обрели плотность вязи в стихотворных строках Андрея Голова.
Литература
1. Барышева В.С. Особенности ночного времени суток в лирике А.А. Фета// Смоленский филологический сборник. 2019. № 11. С. 4-15.
2. Голов Андрей Михайлович. Лирика // URL: https://stihi.ru/avtor/20715152&book=1#1 (дата обращения: 31.10.2020).
3. Петрова Т.Г. Фет Афанасий Афанасьевич (1820-1892) // Литературная энциклопедия русского зарубежья (1918-1940). Главный редактор и составитель А.Н.Николюкин. Москва, 2003. С. 190-195.
4. Супрун В.И. Топонимические вехи орловского периода биографии Афанасия Афанасьевича Фета. К 200-летию со дня рождения поэта // Ярославский текст в пространстве диалога культур : материалы Четвертой Всероссийской научной конференции (Ярославль, 5—6 ноября 2020 г.) / сост. и науч. ред.: О. Н. Скибинская, Т.К.Ховрина. — Ярославль : РИО ЯГПУ, 2020. — 312 с. С. 181 – 187.
5. Толоконниокова И.В. А.А. Фет и Я.П. Полонский – студенты Московского университета. // Вестник Московского университета. Серия 10: Журналистика. 2006. № 4. С. 105-115.
Москва, Россия, кандидат филологических наук, доцент, Московский политехнический университет, доцент, metanoik@gmail.com
Moscow, Russia, PhD in Philology, Associate Professor, Moscow Polytechnic University, Associate Professor, metanoik@gmail.com