5
Черемховское детство. На трудах точили напильниками какие-то крючки, молотки, строгали дощечки в размер. Было скучно.
Помню, дома смастерил из двух брусочков и гвоздика танк и долго им играл. Ещё мне нравилось делать кораблики и пускать их в лужах. Делал их «на коленке» перочинным ножом и тупой ножовкой. Что же можно сделать в мастерской!
Мальчишкам нравится играть! Кто мне мешает подсунуть детворе весь курс технологии в красивой обёртке? Упакую трудности учения в блестящий фантик игры!
Я — гений! Ну, пусть не гений, но придумал клёво.
Лет семь уходит на создание объектов труда: роюсь в книжках и журналах, рисую, конструирую, испытываю; сверяюсь с учебной программой, технологическими возможностями мастерской, возрастными особенностями.
К объекту труда подбираю знания, которые можно туда «привернуть». Любой урок — это возможность поговорить о жизни. Технология — квинтэссенция человеческих знаний. Физика, математика, химия, черчение - это вещи в себе. Технология их объединяет и придаёт им смысл. История человечества — это история развития технологий. Значит, и историю ко мне на урок до кучи! А без знания биологии чего напроектируешь? Реактивное движение кальмары стали использовать задолго до человека.
Бог и инженер решают сходные задачи, только у Бога времени больше.
Учимся строгать брусок в размер. Тупое занятие, но если не брусок строгать, а делать модель исследовательского космического аппарата — совсем другое дело.
Но прежде, аппарат надо спроектировать: узнать всё о планете, где наш исследователь будет работать, тамошней силе тяжести, грунте, атмосфере; узнать о движителях, видах связи; продумать десятки мелочей, увязать их друг с другом. Не забыть о своих возможностях — не всё ты можешь сделать руками! Тебя ограничивают материалы, особенности инструментов, твоё умение, время.
Мне нравится придумывать уроки. Новый урок пробую на разных классах, ищу его место, делаю пособия, отрабатываю оптимальную технологию. Получилось? Вот теперь на него можно писать план!
Оставляю треть листа под поля. На полях потом появляются многочисленные комментарии и вписки.
Часто ловлю себя на мысли: «Как прежде работал? Только теперь я начал что-то понимать!»
Педсоветы, политинформации, комсомольские собрания, партийные собрания (туда тоже ходить обязательно, потому что они «открытые»). Ненавижу болтовню: интернациональная помощь, переброска сибирских рек, следующее поколение будет жить при коммунизме.
В магазинах всё хуже и хуже. Продавщица – как святой Пётр с ключами от рая, завмаг — Бог. В болтовню уже никто не верит, даже «партийные». КПСС превратилась в партию чиновников и карьеристов. Впрочем, с партией власти так всегда происходит. Речи с высоких трибун, как шаманские танцы с бубном.
Педсовет. На разные лады склоняется «повысить успеваемость». Выступает Яков Григорьевич — умище, характерный мефистофельский профиль и непокорная «р», как у многих представителей богоизбранного народа:
«Сравните процент успеваемости и процент алкоголизации. Цифры бьются до десятого знака после запятой».
Администрация делает кислые лица — с алкоголизацией бороться, не учителям нотации читать.
Истоки школьных бед лежат за школьным порогом.
У меня много троечников. Директор шумит: «Вы, что? Не научили ребёнка молоток держать?»
- Эх, Николай Лаврентьевич, технология это не про «молоток держать»! Как тебе это втолковать?
Но всё же я заработал в глазах «шефа» (так к нему обращаются Олег и Костя) авторитет. Лаврентьич во всеуслышание объявляет учителям: «Вы сами не смейте в своих классах даже гвоздя забить. Если надо, обращайтесь ко мне. Мы с Иннокентием Львовичем посоветуемся, и забьём вам гвоздь!»
Дети опять довели меня до белого каления. «Нет педагогика — не наука,- думаю я, — учил её несколько лет, даже экзамены на "четыре" сдал, и как мне это помогло?»
Пытаюсь нащупать подходы. Орать и кидаться киянками тупиковый путь!
Пробую договариваться. Договор великая сила. Лучше бы контроль над соглашением исходил не только от меня: опоздал — полы метёшь вне очереди. Не хочешь — пожалуй в школу с родителями.
Общаться с их мамами и папами мало радости, но пацаны всегда выбирают "полы". Умницы!
Класс бдительно следит, чтобы опоздавший не избежал наказания. Чужое горе - наша радость! Психология.
В классе два брата. Бьюсь с ними второй год, но результат печальный. Эти черти успевают испортить за урок по три-четыре заготовки. Досок не напасёшься! И ведь не скажешь, что ничего не делают!
- Проверь разметку, потом режь. Сам не можешь, мне принеси!- злюсь я,- если испортил, как я помогу?
Братовья бесконечно бегают к моему верстаку, сверяют каждый шаг.
Но у меня таких архаровцев двадцать человек. Я не могу всё внимание двум уделять!
«А что если в материале показать каждую последующую операцию?»- медленно доходит до меня.
Почему медленно?
Уроков много. Думать некогда.
Для себя называю такой способ объяснения методом опор.
Сказано — сделано.
Закончили теоретическую часть, прочитали чертёж, приступили к практике. Объясняю, показываю как разметить, как закрепить, как строгать, как пилить. Дальше сами, сами!
Разметил? Беги к доске, бери опору, сверяй. Всё так? Можешь двигаться дальше.
Скоро опоры есть на все изделия. Брака становится много меньше. И мне не надо метаться меж верстаками.
Учусь избегать длинных монологов. Даже если эти черти молчат, не значит, что они тебя слышат. Вспоминаю: «Можно привести коня к водопою, но пить он должен захотеть сам».
Затыкаю фонтан своего красноречия, только вижу, что деточки «плывут». Ругаться и злиться бесполезно. Вы сами давно сидели по шесть часов на заднице?
Физкульт минутка — классная вещь! Ну, трудно пацанам не скакать, пусть скачут.
«Скачу» вместе с ними. Приседания, наклоны и прочее рядом со взрослым дядькой мальчишеской душой не воспринимается как унижение.
За три пары приседаю пару сотен раз. Ноги - как брусья!
Не могу справиться с курящими. От них смердит на весь цех. Выговоры и нотации не помогают. Жаловаться родителям бесполезно. Чаще всего слышу: «Воспитывайте. Вам за это деньги платют. Мы работаем!»
Я воспитываю, но это ваши дети и вам с ними жить. Они моя головная боль несколько лет, ваша - всю жизнь.
Понимаю, что толку мало, но курящих заставляю приседать по сто раз, прежде чем в мастерскую допущу. Самодур? Пусть.
Пыхтят, приседают. Странно — не обижаются. А чего обижаться, если за дело?
Вряд ли кто бросил скверную привычку, но перед моим уроком куряки стараются не дымить, или заглушить табачную вонь жвачкой.