Из хроники пикирующего духовенства Из истории наше

               
                Посвящается отцу Геннадию Андрианову








      Никогда не приходилось мне описывать события приходского масштаба, кроме  отчётов по различным  видам деятельности.   Реакцию  на эти отчёты  начальства   получать  тоже не приходилось, так как  отчёты были отредактированы людьми,  привыкшими обволакивать  любую  мысль и прятать её в словесную оболочку.  Таким  образом,  даже  неудобная правда  легко воспринималась  руководством.   Я  отдавал  отчёты  для редактирования  тем,  кто  часто  писал их   в  миру.  Никакой разницы  не было  между  нашим  и  светским  начальством.  Как  тому,  так  и  нашему    всё  безразлично:   лишь бы  был  отчёт.   Проходит сегодня компания на данную тему – сдавай отчёты.  А  можешь ли ты заниматься тем, что от тебя требуют или нет   – никому нет дела.  Только такое отношение  спасает как наш приход,  так и другие. Если будет не так, то пиши пропало, не спасутся наши приходы от реформаций  и  модернизаций.  Пришлось бы все приходы закрыть, ведь  фантазии тех,  кому  необходимо  выдвинуться,  благодаря моде на реформаторство, как пить дать, погубили бы  все  приходы.  А так хоть и не жить, а выживать  можно,  –  начальству   нужна  лишь  мертвечина  отчётов.   Этими отчётами приходы сохраняют  себе  жизнь.  Иногда  собратья  говорили   мне,  слегка  посмеиваясь,:  «Ну, ты, брат, даёшь! Не слишком ли прямо и смело?»  И  я с огорчением понимал, что  не умею  говорить обо всём и ни о чём.
 
          Но сегодня пишу  не  в отчёт,  а  хочу   поделиться  со  всеми  про беду нашего прихода,  которая нагрянула средь  белого дня  и ясного солнца, как гром  и  молния, нависла над нами.  Хотя нет, я слегка  ошибся, грозовая тучка появилась на горизонте  много-много лет назад.  Она  один раз уже накрывала  нас.  Мы перекрестились, но ничего  не предприняли - не смогли.  Какой-то чуждый громовержец, ни Илья пророк, ни  Сам Господь,  нас ударил.  Бороться с этой силой,  как казалось,   невозможно.  Мы  смирились.   Но про  удар не забыли, он сам по себе стал стираться из сердца, хотя не истирался из памяти.  Реалии  мира заставили  жить дальше.  Настоящий верующий человек   -  реалист.  К  миру  относится серьёзно  и  заставляет его служить Тому,  Кто и есть  идеал, то есть  Богу.  Любовь  к Богу  выше, чем  действительность   грешного  мира.   А  потому  на первом месте  всегда и во всём стоит  благая Божия воля.
 
           Наш батюшка, так я называю отца настоятеля  храма Святой Животворящей Троицы  в Серебряниках, тоже всегда в  своей жизни руководствовался волей Божией.  Исполнение   Его  воли   связывал с отношением  к  вышестоящему  начальству, а потому с  большим почтением склонял выю перед  Святейшим Патриархом  и  его викарием.  Когда   батюшку  вызвали в храм Христа на патриаршее богослужение в  Лазареву субботу,  он воспринял это как особую милость Божию. Ещё бы!  В этот день  происходят награждения, и всех возвращающихся с патриаршей службы  поздравляют с  оказанной  им   милостью Святителя.

         Я, как второй священник и собрат отца настоятеля, с нетерпением ждал,  когда он вернётся, чтобы  поздравить его первым  из прихода.   Как только я  увидал  настоятеля ,  так  сразу и  бросился  с объятьями и поздравлениями.  Но он  почему-то принял их достаточно  сухо. Лицо награждённого  было мрачнее тучи.

          «Что случилось? Тебя разве не наградили?» - удивился я.
          «Да нет, наградили! Ещё как наградили! Не спрашивай!  Потом, быть может, расскажу».
          «Но, тебе ведь  дали крест с украшениями?»
« Дали с украшениями,  –  и опустил  голову  как можно ниже,  - Ладно, пошли  в трапезную».  Мы  и  пошли. Только тут я увидал, что  на лбу  у него появилось какое-то непонятное образование под названием шишка.
          «Где ты  это получил?» - но батюшка  махнул рукой и пошел, весь согбенный.  Ничего не было понятно,  и  это  заставляло  волноваться.   Волнение же моё и помогло мне  через какое-то время  узнать  эту тайну.  Каким образом?  Очень просто.  У    батюшки  есть  одна черта  характера,  которая  сильно выделяет  его  из  остального  духовенства:  мягкость  характера  и  забота о других людях. Ну, прямо-таки  как  у  Самого  Господа  Иисуса  Христа!  Он не смог выдержать моего беспокойства,  соединенного с  любопытством,  и поведал  тайну своего награждения  крестом с украшениями, или как духовенство между собой  говорит:  «крестом   с искушениями». 
          Вот уж действительно, крест оказался  с большим-пребольшим  искушением!   Я  вам её  сейчас  расскажу, и  эту  тайну  и всю последующую  историю.  Пришло  время  знать  «тайно  образующее» людям.  Вы   узнаете эту  тайну  и  станете такими же  участниками   этой истории,  как и я.  А   может получиться, что  и  поможете  приходу  Святой Троицы  спастись.  На всё воля Божия и наши устремления.  «По вере ваю – будет вама»,  - сказал Христос.

          Настоятеля  нашего храма  зовут Геннадий.  Крещён  он  в честь Геннадия  Новгородского. Да, да, в честь того самого Геннадия, который боролся с еретиками на Руси  и  не дал им исказить нашу  православную  веру во  Христа.  Он  был, с одной стороны,  милосердным, а с другой  стороны - твёрдым  и  несгибаемым.  Так и  батюшка,  с одной  стороны,  -  мягкий  и  смиренный, а  с другой  стороны -  казак со  всеми  вытекающими  отсюда  последствиями  и  кипящим  внутри  огнём.  Что  было, если б  не смирял он себя, как и его дед,  любовью  к  Богу?  Если вы читали  «Тихий дон» Шолохова  или, на худой конец,  смотрели фильм,  то вам не мог не полюбиться  Григорий  Мелихов.  Наш  батюшка  -   внук  прототипа этого  героя.  Его  деда  тоже звали Григорий.   Григорий  был  человек  чистый, светлый, но характера сложного и  горячего.   А  черты  характера, как вы знаете, часто  передаются  по наследству.

          Отец  Геннадий   постоянно служил Божественную литургию  и   ощущал себя во время служения находящимся  среди ангелов  на небе, как и любой другой священник.  Ведь  всем  известно, что во время  литургии  Небо спускается на землю, и ангелы  Божии  помогают  духовенству.
   

          В храме Христа Спасителя  ему  предстояло  тоже  служить  литургию,  но только служил эту  службу сам Патриарх Алексий II,  а он  стоял  невдалеке,  молился    вместе с ним,   другими  архиереями  и  батюшками,  то есть сослужил.  В  храме  Христа  во время литургии  то же  самое  Небо, и незаметно для служащих присутствуют ангелы Божии.     Рядом  с  престолом  стоит  патриарх,  иподиаконы,  дьяконы,  духовенство, приближенное к патриарху,  и  он   с другими батюшками,   ожидающими награждения.
 
          Так  как  Господь  наделил  батюшку  многими  талантами,  и  одним  из них был  дар  предчувствия.  А  чувствовал  он,  и  когда  шёл  в  храм  и  во  время  начала  службы,  исходящую  неизвестно  от  кого и  откуда  опасность.   Будучи  человеком  сильным,  старался  отогнать,  как  он  думал,  наваждение  и  сосредоточиться  на  богослужении,    чтобы  достойно причаститься    Святых  Таин  Христовых.   Враг  же,  как  все  знают,  хитёр  и  очень,  очень  опасен.  Кого  только  он  не  использует  в  своих  тёмных  делах,  может  использовать и  личину  священника.  Так,  именно,   произошло   на  этот  раз.  Перед  самым  входом  с  Евангелием  духовенство  один  за  другим  выстраивалось на выход  из  алтаря.  Вдруг  батюшка  почувствовал  какой-то  достаточно  ощутимый  удар в  бок:   «Двигайтесь быстрее,  что  телитесь!» -  прозвучал  рык  одного  из  приближённых  к  священноначалию священников.

  Батюшка  оглянулся  и  увидал  лицо  того, кто ударил  его.   Это был  протоиерей  А.,  об  одержимости  которого  среди  духовенства   ходили  непонятные  слухи.   Нет,  я  не  точно  выразился,   то  были  не  слухи,  а  самая  что  ни  на  есть  настоящая  правда.  Я  сам    видел  его  подталкивания  при  помощи  кулака  на  крестных  ходах.   Он  выстраивал  таким  способом  шеренги  духовенства.   Отца  А.    духовенство   так  и  называло   между  собой:  «Погоняла - ударяла».   Есть  у  меня  один  мысленный  грех:   пока  я  плохо  знал  отца  А.,    то    возникала    ассоциация  с  Христом,  выгоняющим  торговцев  из  храма.   Но  потом,  узнав  лучше  и  видя  чаще  его  «ударяла»,     прогнал  эту  мысль  из-за  полного  несоответствия:  одно  дело  Христос,  возревновавший  о  чистоте  храма,   другое,  страшно  называть  это  слово,   хам,   использующийся своим  положением.  Никто  не  мог  и все боялись  его  остановить,  а  начальство  как  бы  и  не  замечало  таких безобразий.  «Кто  дал  ему  эту  власть?» -   думал  я тогда,  но  на этот  вопрос  нет ответа   по  сей  день.
 
          На  малом  входе  за  Божественной  Литургией  и  происходит  награждение  духовенства.  Батюшек  подводят  к  Патриарху  по  одному,  они  крестятся  и  делают  земной  поклон  перед  Святителем.   Патриарх  произносит  слово  «Аксиос!» и возлагает крест на священника.   Хор  поёт  три  раза  «Аксиос!»  В  это  время  священник  целует  награждающую  руку  Патриарха.  Всё  выглядит очень торжественно и впечатляюще. Так  должно  было  произойти  и  с  нашим  батюшкой,  а  произошло  нечто  ужасное.   Этого  как  бы никто  не  заметил,  хотя  все   видели.
 
          Произошло  же  следующее:  отца  Геннадия  подвёл  к  Святителю  тот  самый  «ударяла»  А.,  и  не  успел  батюшка  как  следует  перекреститься,  как  получил  коронный  сильный  удар  А.  в  спину,  что заставило его по инерции быстро переступить и споткнуться о подставленную тем же А. ногу.   Он  упал  перед  Патриархом,  ударившись  лбом  и  разбив  очки.  Все  сделали  вид,  будто  он  таким  оригинальным  способом  совершил  земной  поклон.  А  дальше  всё  как  обычно:  «Аксиос!»  вместе  с  возложением  креста  с  украшениями.

          Что  чувствовал  в  это  время  батюшка  трудно  объяснить.  Он  просто  напряг  всю  волю,  чтобы  не  ответить  обидчику,  и  как  ни  бывало   продолжать  службу.  Не  мог  он  позволить  себе,  сорвать  богослужение.  Не  знаю,  как  он   ответил  на  слова А.: «Христос  посреде  нас…»  словами  « и  есть, и  будет!»  Среди них  Христа не могло быть. Я  себя  не  представляю  в  таком  положении,  хотя  знаю,  что  в  момент  шока  человек  какое-то  время  собирает  свою  волю «в  кулак» и  действует  самым  оптимальным  способом.  Мой  опыт  -  это  попадание  с  машиной  в  кювет  при  дороге. Я  действовал  оптимально.  Батюшка, если  можно  так  выразиться,  тоже  попал  в  яму,   из  которой смог тогда     вылезти  очень  достойно.  До  сих  пор  является  загадкой  и  то,  почему  никто  не  сделал  хотя  бы  замечания  этому  хаму.  Я  не  боюсь  этого  слова.  Ведь  он  оскорбил  своей  выходкой   не  только  батюшку,  но  прежде  всего  Патриарха и  викарного  архиерея,  а  также  все  духовенство,  людей  молящихся  в  храме.
 
          По  окончании  литургии  к  отцу  Геннадию  на  секунду  подошёл  владыка  А.  и  сказал,  как  ни  в  чём  не  бывало: «Скажешь  благодарственное  слово  Патриарху  от  награждённого  духовенства».  И  он  сказал.  Сказал  так,  что  эту  речь  передавали  по  радио,  и  люди  замирали  от  игры  слов  и  смыслов.  Он  же  был  известным  златоустом:  из  его  золотых  уст  лился  фимиам  святителю,  но  в  ней  не  было  ни  слова  осуждения  своего  обидчика.
Этот урок, данный ему ударялой,  батюшка запомнил хорошо, и второго уже не было. Как-то на праздник в честь Казанской иконы Божией Матери ему довелось служить на Красной площади в Соборе.  Святейший всегда приезжает туда на праздник в этот день.  Стоит отец Геннадий у престола во втором ряду духовенства, подходит к нему тот же А. с недовольным лицом и только захотел замахнуться, чтобы указать таким образом батюшке место, как услышал тихий его голос: «Попробуй, тронь меня – так тебе дам: сразу вылетишь кубарем  через Царские врата». А. опешил, - и уже, подстраиваясь под тихий голос батюшки, спокойно произнёс: «Подвиньтесь, пожалуйста, чуть-чуть вперёд».  Зауважал!
 
          А  дальше  всё  шло  своим  чередом:  мы  служили,  наш  храм  восстанавливался  и  благоукрашался,  благодаря  усилиям  настоятеля.  Было  много  надежд  и  казусов,  но  о  них  я  расскажу  в  другой  раз.  А  пока  желал  бы  помянуть  любовью  и  добром  нашего бывшего  благочинного  отца  Геннадия  Нефёдова.   Это чудный  батюшка,  мы  знали  его ещё  с  семинарских  времён:  он  преподавал  нравственное   и  пастырское  богословие.  Был  достаточно  сух,  строг  и  педантичен.  За  всем  этим  стояло  христианское  любвеобильное  сердце.  Вот  уж  настоящий  благого  чина  человек!
 
          Но  однажды  наш  благочинный  всех  нас  сильно  огорчил.  Мы  шли  на  традиционное  «поклонение  огню»,  и  я  его  спросил  о  каких-то  проблемах  храма.  А  тот  вдруг  ответил: «Это  уже  вопрос  не  ко  мне.  На  днях  произойдёт  разделение  приходов  по  благочиниям.  Вас  решили  отдать  А.».
«Как  же  так?   Мы  не  хотим.  Мы  его  совсем  не  знаем!  Мы  хотим  быть  с  Вами»,  -  ошеломлённый  известием   с  недоумением  спросил  я.

          «Узнаете!» - лаконично  ответил  уже  бывший  наш  благочинный  с  лёгкой  грустью.  Моя  же  грусть  была  не  настолько  лёгкой,  а  какая  грусть  будет  у  отца  настоятеля,  я  и  предположить  не  мог.  Знал  только  одно,  что  воспримет  он  это  известие,  как  волю  Божию. Так  оно  и  получилось: «Господь  не  выдаст – А.  не  съест!» - красноречиво  ответствовал  настоятель.   От этих  слов  настоятеля, я  по моему  маловерию, не  успокоился,  но  принял  как  данность   всегда   всеблагую  волю  Божию.

          А. же  руководствовался  другим:  «куй  железо, пока  горячо». Он  появился  на  нашем  приходе  недели  через  две  на  всенощной  перед  Воскресением.  Я  вышел  читать  шестопсалмие,   так как  чтецы,  а ими  были  молодые  прихожане  из  студентов,  не пришли  на  службу.  Обвинить  их   невозможно:  сложно  соединить  вместе  молодость,  учёбу  в  институте  и  церковное  послушание  в  храме,  которое  взято  ими  добровольно.

          Когда  отец  А.  вошёл  в  алтарь,  то  сразу  приступил  к  недостаткам:  народу  в  храме  мало,  нет  чтецов,  и  как  это  может  быть,  что  священник  читает  шестопсалмие.  На что  настоятель  отвечал:  «Что  поделаешь,  отец  А.?  Центр  Москвы,  кругом  одни  офисы,  жителей  из  Москвы  выселили,  а  вокруг  множество  храмов,  да  и  пора летняя  -  все  на  дачах.  А  по  поводу  шестопсалмия,  то  ведь  за  это  не  мешало  похвалить:  священник  и  должен  читать  псалмы,  когда  никого  нет.  Псалмы  – это  же  покаянная  молитва.  Мы  всегда  должны  молиться.  Да  и  где  деньги  взять  на  профессиональных  чтецов?»

          «Да,  но  всё  же  помните,  что  я  буду  навещать  ваш  приход  часто.  И  буду  служить  здесь  часто:  на  то  я  имею  право,  да  это  и  моя  обязанность  как  благочинного».

          «Конечно,  конечно,  Ваша  воля,  Вы  же  наш  руководитель».
Так  закончилось  первое  посещение  нового  благочинного.  Мне  ничего  не  оставалось,  как  только развести  руками,  пока  они  свободны  от  их  нового водителя.
 
          Следующее  посещение  А.  пришлось  на  самый  праздник  Троицы.  Это  наш  престольный  праздник,  он  настолько  сильно  всеми  ожидаем  и  посещаем,  что  храм  наполняется  полностью,  а  прихожане  в  преддверии  ожидаемого  снисхождения  Духа  Святого  светятся радостью  и  источают  благоухание  любви  к  приходу  почти  как  цветы,  трава  и  ветки  берёз  украшающие  храм.  Так  было  и  в  этот  день,  но  он  отличался  тревогой  и  беспокойством  духовенства.  Дело  в  том,  что  позвонил  о  своём  посещении  наш  руководитель  только  вечером,  и  это  стало  для  всех  сплошной  неожиданностью.  Как  говорится:  «незваный  гость  хуже  татарина».  Неужели  хотел  застать  нас  врасплох?  Обычно  подобные  явления  и  служения  обговаривались  заранее.  А  тут  праздник  Троицы,  в  который  в  приходе,  как в  единой  семье,  собираются  только  близкие  друг  другу  люди:  они  и  возносят  молитвы,  просящие  Господа  о  даровании  благодати  Духа  Святого,  как  бы  едиными  устами  и  единым  сердцем  вопиют  к  Нему.  Смущение  поселилось  в  наших  сердцах  и  мысли  неугодные:  что  ему  здесь  надо,  и  почему  он  не  в  своей  семье – приходе  в  такой  великий  праздник?    Как  можно  бросить  свой  приход  и  идти  в  другой?   Его здесь не ждали, и он  был  здесь не нужен.  Конечно,  отец  А.  аргументировал  своё  появление  желанием  порадовать    своим  присутствием  наших  прихожан  и  тем  самым  усилить  радость  праздника  своей персоной  лично.  Мы  могли  быть  только  благодарны  такому  щедрому  подарку со  стороны  благочинного.
 
          И  действительно,  служба  получилась  на  славу:  благочинный  явился  как  архиерей  с  двумя  дьяконами  и  несколькими  иподьяконами.  Хочу  заметить,  что  наш  приход  такой  роскоши  никогда  не  мог  себе  позволить,  а  здесь  такая  широта  размаха!  Прихожане  с  удивлением  и  любопытством  наблюдали  такое  явление,  а  бедный  батюшка  вида  не  показывал,  но  внутри  наверняка  «кошки  скребли»:  «Это  же  надо! Всей  его  ораве придётся  заплатить  праздничные».  Алгоритм  действия  настоятеля  был  известен,  он  же  казак:  «сам  дрожу,  а  форс  держу!»  Всё  прошло  великолепно,  за  исключением  мелочей:  не  понравилось  мне,  какими  маслеными  глазами  посмотрел  он  на  отрока  14 лет,  моего  крестника,  и  особого  внимания  к  нему.   И  ещё,  но уж это  мелочью  назвать  никак  нельзя:  во  время  литургии  он  завёл  разговор  с  нашими  спонсорами.  Как  вы  думаете,  на  какую  тему:  богословскую,  нравственно-учительную,  просветительскую?  Нет,  на  тему  финансовую,  всё  пытался  узнать,   во  что  необходимо  сейчас  вкладывать  деньги.  После  службы  спонсоры  пришли к выводу:  «Он  бездуховен  и  меркантилен,  если  он  завладеет  нашим  храмом,  мы  ему  ни  копейки  не  дадим».  Их  можно  понять -  они  приходят  молиться  в  храм,  духовно  просветиться  и  обогатиться,  а  не  размышлять  о  судьбе  евро  и  доллара.  Когда  служба  приблизилась  к  евхаристическому  канону,  отец  Геннадий  явил  чудеса  терпения  во  второй  раз,  мне  же,  глядя  на  настоятеля,  преодолеть  чувство  неприязни  было  гораздо  легче.  Логика  нашего  христосования  с  этим  человеком  была  взята  из  Евангелия:  помните,  как  и с кем Господь  обменивался  поцелуем?  Так  и  мы  -  это  была  вынужденная  необходимость.  Неужели  подобная необходимость  продлится  на  всё  время  нашего  служения  в  храме?  Один  Бог  знает.  Но  « Бог, то  Бог, да  не  будь  сам  плох».  А  потому  грех  не  на  А.,  а  на  нас.  Это  чисто  моё  умозаключение.  Проповеди  после  службы  не  было  -  благочинный  просто  поздравил  приход  с  праздником  и  стал  давать  крест.  Для  нашего  храма  это  был  нонсенс -  к  нам  ходят  прихожане,  а  не  «прохожане»,  и  они  привыкли  к  праздничным  словам  приходского  Златоуста.
 
          Следующее  появление  благочинного  оказалось  ещё  круче, как  точно  отражает  это  введённое  в  русский  язык  молодёжью  понятие.    Оно   ввело  нас  в  страх за  судьбу    прихода,  более  всего  меня.  «Крутость»   состояла  в  том,  что  он  явился  как  сопровождающий  викарного  архиерея.  Мы  всегда  мечтали   увидеть  владыку  А.,  но  обычно  служение  архиерея  обговаривается  заранее.  А  тут  я  узнал  о  посещении  владыки   меньше  чем  за  24 часа.  Настоятеля  не  было,  он  был  в  отпуске.  Когда  А.  позвонил  мне  сообщить  эту  новость,  то  сделал  вид,  что  не  знал  об  отсутствии  настоятеля и  сразу  возмутился: «Как  это  может  быть?  Что  он  себе  позволяет?  Почему  уехал  в  престольный  праздник?  Вы - то  ведь,  не  уехали!»  Что  мог  я  ответить?   «У  него  на  это  есть  благословение  Патриарха».  Казалось,  на  этом  всё  его  возмущение  должно  было  исчезнуть,  но  оно  продолжалось  и становилось всё более яростным.
   
          Дело  же  обстояло  следующим  образом.  Конечно,  это  нехорошо  уходить  в  отпуск  на  престольные  дни,  и  на  то  есть  определённое  распоряжение.  Правило  и  есть  правило,  его  надо  выполнять,  но  ещё  надо  знать  духовную  суть  данного  закона.  И  тогда   закон  становится  живым  и  расширяется:  нет  правила  без  исключений.  Согласно  этому  и  поступил  отец  настоятель.  Законом  нашего  Бога  является  закон  Любви.

             По  распоряжению  не  положено  уходить  в  отпуск:  в  двунадесятые  праздники,  великие  праздники,  престольные  дни,  дни  особо  чтимых  святых.  Если  все  эти  дни  подсчитать,  то  получается  более  двадцати  дней,  а  в  году  всего  12  месяцев.  Следовательно,  иметь  полный  отпуск  не  может  никто.  Так  как  же  выходят  из  этого  положения?   Очень  просто:  всё  отдано  на  откуп  архиерею,  а  правящим  архиереем  Москвы  является  Святейший  Патриарх.  Патриарх  же  разрешил  отцу  Геннадию этот  отпуск.  И  разрешил  не  просто  так:  на  то  у  батюшки  были  объективные  причины.  Там,  куда  он  уезжал,  на  его  родине,  на  Дону,  в  те  дни  собиралась  вся  родня  помянуть  его  героического  дедушку  и  других  близких.  Был  день  города,  со  всей  страны  собирались  именитые  гости,  а  самым   кульминационным  и  неотъемлемым моментом  празднования  являлось  появление  внука  героя.  Это был  наш  батюшка.  Заповедь  о  любви  так  и  начинается: «чти  отца  твоего  и  матерь  твою…».  Здесь  его  отец,  здесь  его  мать,  здесь  его  предки  и  самое  главное  тоже  здесь  -  его  родина.  Он  -  казак,  и  обязан  был  засвидетельствовать  свою  любовь  родному  Дону.  Он исполнил  Закон Бога, который выше любого распоряжения.

          Что  же  происходит  в  эти  дни  на  приходе?  У  нас  на  престольный  праздник  в  этот  день  всегда  собирается  мало  народу.    Все  ещё  не  приехали  в  Москву  из  отпуска,  храмов  вокруг    много,  день  будний  и  людям  надо  быть  на  работе,  престол  не  является  главным.  Исходя  из  этого,  Патриарх  и  дал  разрешение  отцу  Геннадию  пойти  в  отпуск.  Настоятель  уходил  в  отпуск  со  спокойной  совестью.  И действительно,  что  он  нарушил?     Многие  батюшки  и  даже  архиереи  уходят  в  отпуск  на  Преображение  –  в  Господский  праздник,  и  они  спокойны,  а  он  пошёл  на  день  святого  пророка  Иоанна,  который  умалял  себя  во  всём  и  называл  себя  не  иначе,  как  Глас  вопиющего  в  пустыне.  Пророк  не  осудил  бы  его,  но  ревностен  был  бы  по  отношению  к  непочтению    преобразившегося  Господа.  Да  и  в  отпуск   батюшка просил    отпустить  Патриарха   себя  не  для  тунеядства,  а  несения   огонька  любви  для ближних.

          Но  благочинного  всё  это  не  волновало:  он  придерживался  буквы,  а  не  духа,  как  и  те  фарисеи,  которые  распинали  Господа.  Я  же  не  мог  защитить  настоятеля  и  не  перечил  А..  Скажу  всем  по  секрету -  такова  была  установка  настоятеля:  видеть  бесчиние  благочиния  и  молчать.  Моё  молчание  отец  А.  принял  за  добрый  для  него  знак  и  принялся  хвалить  меня  и  ещё  сильнее  ругать  настоятеля.  Затем  встал  вопрос:  «Сможет  ли  в  таком  тесном  алтаре  служить  владыка?»  Я  обрадовался,  что,  быть может,  избегу  архиерейской  службы  в  отсутствие  настоятеля.  Договорились  о  том,  что  благочинный  приедет  и  посмотрит,  можно  ли служить  у  нас  викарному  архиерею.  Он  приехал,  посмотрел  и  что-то  доложил  по  телефону  владыке,  а потом  сказал мне:  «Готовься».  Я  стал  готовиться:  наскоро  решать  множество  вопросов.  Такая  практика  оказалась  на  пользу:  я  возблагодарил  Господа,  что  не  настоятель.

           Далее  описывать  посещение  владыки  не  буду.  Владыка  был  всем  недоволен,  по-видимому,  отец  благочинный  достаточно  взвинтил  его  настроение.  Он  также  возмущался  отсутствием  настоятеля,  недостаточной  подготовкой  прихода  к  его  встрече (я,  грешным  делом,  не  смог  за  несколько  отведённых  мне  часов  найти  человека,  который  мог  звонить  в  колокол  при  приезде  и  отъезде  владыки)  и  главное  из-за  того,  что  алтарь  был  мал  для  его  служения.  Владыка  уехал  и  не  поблагодарил  прихожан  за  прекрасно  отреставрированный  храм.  Одно  мне  удалось  понять  за  это  посещение:  что  А.  и  владыка  составляют  одно  целое.  Как  А.  удалось  подмять  под  себя  викарного  архиерея? Что  заставляет  любимого  нами  владыку  держать  правой  своей  рукой  А.,  и  как  сделать,  чтобы  освободить  его  от  этой  «нечести»?  Задача  сложная,  но  очень-очень  важная,  не  может  быть,  чтобы  она  была  непосильной.
 
          Теперь  о  последнем  явлении  отца  А.  к  нам.  Это  было  на  следующей  неделе  после  Казанской.  Пришёл  он  на  службу  во  время  чтения  канона,  скорее  всего  для  того,  чтобы  отыскать  какое-либо  нестроение.  А  для чего ещё, если  не  служил  у  себя  в храме?  Настоятель  был  болен.  Вместо  него  у  престола  стоял  я,  а  он    молился  в стороне.  Обычная  практика  многоклирного  прихода.  Во  время  «Честнейшую…»  я  стал   производить  каждение алтаря  и  храма.  Вдруг,  смотрю - стоит  А.  Я  его  покадил,  как  положено,  стал  кадить  дальше, затем  вернулся  в  алтарь.
          «А.  стоит  в  храме»,  -  доложил  я,  но  настоятель  не  отреагировал.  Он  весь  был  в  молитве и  не  услышал  меня.  Через  короткое  время  появляется  сам  отец  А.,  подходит  к  батюшке,  формально  расцеловывается  и  говорит:
 
          «Что же  вы  меня  не  встретили  и  не  пригласили  в  алтарь?»
«Я  Вас  не  видел».

          «Но  ведь  отец  Георгий  наверняка доложил  Вам,  и  Вы  должны  были  пригласить  меня».

          «Не  факт.  Скажите:  где  про  это   написано?»

          «Нигде,  но  так  положено».

          «Простите,  я  молился».

          «А  почему  Вы  не  служите?» - повышая голос,  чтобы  все  слышали.
«Я  болен».

          «Чем  Вы  больны?»

          «Простыл, голоса нет»

          «Но ведь Вы даже на полиелей не выходили»

          «Я молился в алтаре, это запрещено?»

          «Нет, не запрещено».

          «Тогда зачем Вы спрашиваете? Вы относитесь ко мне с предупреждением и пытаетесь подловить меня,  постоянно  появляясь в храме во время богослужения».

          «Я имею на это право. Я обязан проверять храмы».

          «Но не один и тот же».

           «Я посещаю все храмы своего благочиния».

          «А почему тогда Вы не служите в своём родном храме?»

          Настоятель  отвечал  тихо  и  лаконично,  а  благочинный  искал,  чем  только  возможно  уязвить  настоятеля.  Наша  молодёжь,  прислуживающая  за  службой,  с  настороженностью  и  недоумением  взирала  на  пикирование  двух  заслуженных  протоиереев.  Когда  пошли  повышенные  нотки  у  благочинного,  я  поймал  себя  на  том,  что  больше  наблюдаю  за  событием,  чем  молюсь,  и  стал  пытаться  войти  в  прежнее  молитвенное  состояние.
 
          «Господи!  Поддержи и  сохрани  батюшку!» - молился  я  между  паузами  песнопений.  Уже  начиналось  славословие,  а  они  всё  пикировались.

          «Слава  Тебе, показавшему  нам  Свет!»  -  произнёс  я,  а  хор  подхватил: «Слава  в  вышних  Богу…», -  в  этот  момент  началось  беснование  отца  благочинного.  Он  побежал  в  одну  сторону,  затем  в  другую,  изредка  подбегая  и  крича  что-то  настоятелю.  Царские врата были открыты, а отец А. бегал мимо иконы Спасителя, мешая молиться.  Его крики были истеричны.   Молодёжь  смотрела  на  благочинного  испуганно,  не  зная,  что  делать. Наконец  отец  А.  обратился  и  ко  мне:  «Выручайте  своего  настоятеля,  отец  Георгий,  выручайте!»,  -  и  убежал.  К  чему  он  сказал  такие слова, я   не  понял.  А  батюшка,  вздыхая,  приговаривал: «Кощунник  он,  кощунник».  Но  мне  кажется,  что   не  он  кощунник, а  другой. Тот,  который  и  руководит  им.   Он  просто  несчастен,  а  беснование  не  его -  оно  от  врага  рода  человеческого.   Молиться  надо  за  благочинного,  а  то  получается  одно  злочиние.
 
          Примерно  через  день  настоятеля  вызвал  отец  В.  Д.  Видно  ему  нажаловался  отец  А. 
  «Ну что  ты!  Смирись!  Характер  у  него  такой,  все  это  знают,  а  ты  смирись!»

          «Не  могу  с  кощунником  смириться!»

          «А  ты смирись!  Его  очень ценит Владыка, он талантлив и несёт много послушаний. Смирись!»

          «А тот, кто стоит за ним, намного больше его талантлив, а послушание у него одно – смеяться и глумиться над нашей Церковью! Я  буду  стараться  изо  всех  сил  донести всё случившееся до  Патриарха».

          Долго  уговаривал  добрый  батюшка  В.  отца  настоятеля, но настоятель оставался непреклонен.
   
          Весть  об  этих  инцидентах  моментально  распространилась  по  церковному  люду.  Все недоумевали и были разные доводы к  ответу на вопрос: «Что затеял господин А.?».   Рассуждали, что он подыскивает помещение  для благочиния и приметил наш храм, что считают нашу работу со спонсорами недостаточной, что готовят после нас приход для какого-то женоподобного священника.
 
           Кто  только  не  звонил  батюшке:  одни  говорили,  чтобы  он  смирился,  а  другие,  что  это  наезд,  но  надо  претерпеть  и  не  сдаваться  без  боя.  «Конечно,  они  вас  с  Георгием  победят,  но  вы  держитесь  до  конца.  Дело  не  в  вас,  а  во  всей  Церкви.  Нельзя  им  дать  возможности  легко  победить  вас.  Пусть  они  знают,  что  батюшки  не  их  рабы,  а  рабы  Господни». 
          Такая  философия  и  утвердилась  в  голове  у  отца  настоятеля. 
А  что  касается  благочинного,  то  он  пока  притаился, мы  ждём  его  нового  укуса.  Ведь наступает  год  змеи.  Почему  все  молчат,  хотя знают  о  характере  отца  благочинного,  ведь  какими  только бранными  словами  не  называют  его  даже  митрополиты.  Даже  интернет  возопил,  когда  я  стал  набирать  в  поисковике слово:  протоиерей А.  Выскочило  слово:  грубиян, - но  интернет  бездушен,  а  мы?
 
             В  результате  всех  событий  приснился  мне  сон.

          Летим  мы  с  батюшкой  на  боевом  самолёте,  охраняем  наш  приход.  Вдруг  вдалеке  появляется  точка,  увеличиваясь  в  размерах.  Батюшка  говорит
:
          - То  отец  А.  летит.  У  него  задание  подбить  нас  -  готовь  снаряды.
          -  Какие?   Здесь  их  два  вида:  на  одних  написано: «Ненависть»,  а  на  других : «Любовь».
          - Только  любовью  мы  сможем  победить.
          - А  разве  любовь  может  убить?
          - Да,  она убивает и  ненависть, и  зло.
          - Так  А.   погибнет?
          - Не  он, а  бес, в  нём  находящийся, если  подобьём  А.,  то    спасём его. Заряжай же!

          Я  зарядил пушку,  как  велел  настоятель,  но  не  успел  выстрелить, - мы  были  подбиты.

          -Эх  ты, мазила! Смотри, мы  подбиты и горим!

          - Мы  летим  прямо  на  приход, нам   уже  не катапультироваться!

            - И  не надо,  если  катапультируемся,  то на  него  самолёт   упадёт.  Нам  надо  приход  сохранить во  чтобы то ни стало.

          Еле  дотянув  до  свободной  земли,  мы  врезались  прямо  в  неё.  Взрыв…  Тьма…
 
          Но, о чудо!  Тьма  прекращается,  и  мы  видим свет и солнце.  Самолёт  выныривает с  другой    стороны  земли.

          - Что  же  это такое?  Мы  что,  на  том  свете?
 
           -Глупец,  на  этом!
 
            - А  почему?

           - Как ты  не  поймёшь?  Небо  всегда там, где  есть Бог.  Если  Он с нами, то мы на Небе. Если  Он  в  нашем  сердце, то  мы  не  погибнем  ни  от  какого  снаряда.  Господь нас спасает.  Мы  остались  на  небе вместе с самолётом.

          Вдруг  вдалеке  я  увидал  тёмную  точку.  То  летел  самолёт  отца  А.  -  я  выстрелил,  - и  он  исчез  как  мираж.   А  вы  думали,  А.  силён  и  вечен?  Нет, это  только  видимость.  Бес  всегда  призрачен,  выгнать  его  из  себя  и  ближнего  наша  задача.    Церковь  же  вечна,  это  - я,  ты,  он,  она,  вместе  -  дружная  семья  во Христе.
            Братья!  Не  бойтесь!    Враг будет разбит!  Молитесь за  всех:  Святейшего Патриарха Кирилла,  Архиепископа А., новопреставленного протоиерея Геннадия и меня – многогрешного протоиерея Георгия.