С удовольствием копались в огороде две женщины. Одна – хозяйка, Марина, прожила тут, в маленьком городе, всю жизнь, вышла на пенсию и всё время посвящала огороду да внукам, которые жили на соседней улице. А вторая – гостья, Юлия, приехала впервые за полвека, хотя в детстве каждые школьные каникулы проводила здесь у бабушки. Они – двоюродные сёстры.
Урожай в это лето – небывалый, не успевали собирать вёдра вишни, ирги, клубники, крыжовника. А сами не замолкали. Поди ж ты, столько нужно обговорить.
Вдруг через открытые окна услышали звук сильного падения. Прибежали и увидели, что муж Марины – Иван – упал грудью на ручку кресла, а с кресла – на пол. Мужчина еле дышал. Юлия, как врач со стажем, установила перелом рёбер и возможное повреждение лёгкого. Нужно было ехать в больницу.
В палате на пять человек пустовала одна койка. Четверо обитателей были привязаны за руки и ноги. «Как в психиатрии», - подумала про себя Юлия. Да и Марина была ошарашена.
- А что вы хотите? – не дожидаясь ответа, накинулся доктор, когда зашли в его кабинет. – Один упал со второго этажа, другой с четвёртого. И так почти каждый. Как прикажете капельницы им ставить?
- А чего это почти все у вас падают? – не удержалась Юлия.
Она работала в крупном городе. Пациентов привыкла видеть с самыми разными диагнозами.
- А вы у неё спросите, - кивнул доктор на Марину. – Её мужа с чем сюда привезли? Разве не упал?
Разговаривая, доктор, к ещё большему удивлению Юлии, матерился без передыха, на каждом слове. И едва не плевался, строя гримасы пренебрежения и возмущения.
Женщины присели в ожидании анализов Ивану.
- Ну, сестрёнка, давай на чистоту. Доктор, видно, знает то, чего не знаю я. Что ты от меня скрываешь?
Марина потупилась. Да делать нечего, шила в мешке не утаишь.
- Что тут говорить-то? Пьют все. И не водку. Ни пенсии в четырнадцать тысяч не хватило бы, ни зарплаты. А идут в аптеку, покупают любые флаконы на основе спирта и вся недолга. Становятся не пьяными, а дурными. Вот мой каждый вечер ходит, как маятник, несёт всякую чушь, по сотому разу, по тысячному.
- Тебя не трогает?
- Нет. Я закрываюсь в комнате на ключ, чтобы не слышать бред несусветный, и смотрю телевизор.
- Не рвётся из дома на улицу?
- Нет. И выпасть не может, дальше земли не упадёт. Но может упасть без чувств. Хорошо, если на пол или на кровать. Сегодня вот на пути кресло оказалось.
У Ивана действительно обнаружили перелом двух рёбер и прокол части лёгкого.
На второй день упавший с четвёртого этажа скончался. Место не пустовало и пяти минут. Вновь прибывшего тоже привязали.
- У меня и зять пьёт, - Марина уже вываливала на гостью всю правду. - Иван хоть днём всё по дому переделает, а к вечеру теряет облик, а зять вообще работать не хочет. Лежит да пьёт. А детей кто поднимать будет? Я помогаю. И деньгами, и едой, и вещами. Ладно, дочь работает чуть не сутками. А у нашей-то старшей двоюродной сестры Гали дочь запилась, троих детей совсем забыла, всё на Гале, на её маленькой пенсии. Сходим проведать? Недалеко, через дом всего.
- Конечно. А как же? Я подарки привезла.
У Гали, как оказалось, и муж умер от пьянства, и дочь спилась. Остальные дети спаслись тем, что стали пятидесятниками. Им нельзя пить, курить.
Юля так расстроилась, что ближе к вечеру решила прогуляться по саду, который помнила с детства. В канаве сидел худой мужик с огромными чёрными глазами. Он пытался встать, но не мог. Похоже, одна половина тела ему не повиновалась. Но глаза показались знакомыми.
- Да это же наш Геночка, брат твой двоюродный.
Юлия схватилась за сердце.
- Жена в дом не пускала пьяного, был бомжом. Инсульт стукнул. Еле выходила жена, в доме жил, оклемался. Не успели нарадоваться, что ходит сам, ест сам, а он туда же – снова запил. Вот по канавам валяется. А жена по два раза в год уезжает к родне гостить, тогда его оставляет дома.
- Боже, да ведь, не ровен час, вернётся к пепелищу, - обомлела Юлия.
- И я ей то же сказала. А она говорит, что ж теперь трястись за дом всю жизнь, да и умереть? Увижу, говорит, пепелище, пойду к дочери и вся недолга.
Ивана, наконец, выписали домой. Строго настрого запретили курить, с его-то лёгкими.
Юлия решила поговорить с доктором, чтобы применить ложь во спасение, мол, сказать, выбирай, или пить снова, или умереть. Выдумать для этого что-нибудь страшное, чтобы проняло.
- Да это ж долгоё…, на них ни х…я не действует. Вы что думаете, я не знаю эту породу? - и мать-перемать в таком же духе.
Не успели переступить порог дома, как Иван, не обращая внимания на гостью, закричал: «Курить давай. И в аптеку за… сама знаешь».
К кому бы ни приходили Марина с Юлией, везде главной, первой, самой важной, как тараканы в старом и грязном месте, выползала тема пьянства. «Куда же я попала?» - хваталась за голову гостья.
Юлия не прожила и половины намеченного срока, собралась и уехала. И зареклась ездить в маленькие отдалённые от центров города или сёла.