Стагнация «стоячая вода».
Термин из психологии.
ГЛАВА I
Проснулся я с тяжелой головной болью и первое, что я услышал, это собственный стон, словно кто–то разлил цемент в моей голове, который, застывая, сдавил обручем мой бедный мозг. Я с трудом разлепил веки и жгучий свет скользнул в мои зрачки, причинив тем самым новую волну боли в висках. Веки непроизвольно зажмурились. Ну и утречко! На улице, по всей видимости, давно рассвело. Сколько же времени? Не дай Бог, проспал!
Я предпринял попытку снова открыть глаза. На этот раз удалось. Левой рукой начал ощупывать прикроватную тумбочку. Телефон, телефон..? Под подушкой? Засунул руку под подушку – нету. У людей, привыкших к этому гаджету, как к своей родной конечности, к руке, например, автоматически поднимается волна раздражения, когда первые секунды не можешь найти его. Более того возникает иррациональный страх не найти его вообще никогда. От мгновенной мысли «потерял!» сердце ухает и падает куда–то в низ живота. Страх потери телефона, сильнее, чем страх потерять сумму денег эквивалентной стоимости этого телефона. А как же! Целая жизнь в твоем карманном прямоугольнике.
Я сел рывком на постели и охнул. Было отчего. Место, в котором я только что проснулся, сильно отличалось от моей спальни. На всякий случай я потер глаза, но картина не поменялась. Вместо стен, оклеенных синими обоями, зияла пустота. Вместо плазменного телевизора, в который должен был уткнуться мой взгляд, простерся горизонт, уходящий в серое небо. Вокруг меня простиралось бескрайнее поле, на котором бесформенными кучами лежали самые разные предметы. В глаза бросились заржавевшие кастрюли, колесо от велосипеда, разноцветные полиэтиленовые пакеты, продырявленное кашпо из под цветов, пустые пачки от чипсов, бутылки из–под пива и пепси. Словом, обыкновенный мусор. Этот мусор комкался далеко вперед. Свалка? Свалка, мать твою! Я взглянул на постель и обнаружил, что сижу я на грязном полосатом матрасе и под головой у меня была порванная перьевая подушка без наволочки. То, что я принял за свою тумбочку, оказался пустой ящик, оклеенный дешевой клеенкой. Что это?! Как я оказался в этой жопе мира?! Меня похитили?
Я лихорадочно принялся себя ощупывать, осматривать на предмет ранений. Слава богу, что тело мое было цело, более того, я был в своей любимой полосатой пижаме и в белых ночных носках. Красив, хоть сейчас в гроб. Может быть, еще сплю? Тряхнул головой, щипать себя не стал. Нет, все-таки проснулся. Может, похитили ночью, привезли сюда и бросили? Странно. Как меня могли похитить из собственного дома так, что я не заметил? Накачали снотворным? Но где, когда? Ужинал я дома в компании своего кота. Дверь на ночь всегда запирал. И в эту ночь тоже. Вроде запирал?
Я хотел вскочить на ноги, но попутно зацепился ногой о дырку в матрасе и свалился на колени. Высвободившись, встал во весь рост, не переставая озираться по сторонам.
- Твою-то мать! – Выругался я.
Ладно, это все предстоит выяснить, но для начала нужно выбраться отсюда. Человек я спокойный, приступов паники особо никогда не было, и сейчас я не испугался. По крайней мере, страха пока не чувствовал. Ну, или может немного. Совсем ничего не чувствовать в такой ситуации, по меньшей мере, странно.
Я слегка приуныл. Конца и края этой серо–буро–малиновой свалки не было видно.
Поднял глаза вверх. Ненастный день. Серые тучи намертво заволокли небо. Вот – вот пойдет дождь. Ветер шуршал пакетами и больше никаких звуков. Какое грустное место. И какое грустное и грязное здесь лето.
Тут я подумал, о том, что, возможно, телефон где–то рядом и принялся его искать. Отбросил ногой подушку, пнул пяткой ящик, перевернул матрас. Как и следовало ожидать, моего телефона нигде не было, что, конечно, сильно осложняет ситуацию. Ведь там GPS и вообще можно было бы набрать 112 и меня бы нашли. Прислали бы вертолет и меня в пижаме и носках транспортировали бы домой, где я бы уселся с чашкой американо и неспешно листал бы ленту инстаграмма, разглядывая сисястых блогерш. Но очевидно, что вертолету в этом Богом забытом месте не суждено сбыться, и пилот, наверное, сейчас спасает других бедолаг, попавших в трудную ситуацию. А ты, давай, на своих двоих, друг! – думает пилот.
Ладно. На своих двоих, так на своих двоих. Нужно отсюда выбираться. Что – то подсказывало мне, что нужно идти на запад. Хотя, почему город не может быть на востоке? Но я все равно отправился на запад.
Идти по земле, усыпанной мелкими осколками стекла, рыжими от ржавчины гвоздями, кусочками серого шифера было весьма опасно, поэтому я старательно осматривал землю, прежде чем сделать шаг и все равно напоролся на осколок стекла. Вскрикнув от неожиданной боли, я отпрыгнул в сторону и, обо что–то запнувшись, упал на спину.
– Да чтоб тебя!
Лежа, я подтянул ногу к лицу и осмотрел ее. На носке в области пятки расплывалось пятно крови. Я стянул носок. Рана была пустяковая. «Промоешь. Когда выберешься». – С иронией сказал мне мой внутренний голос.
Дальше босиком идти нельзя. Я перетянул пятку носком и огляделся. Сразу мой взгляд зацепился за ботинок, который, на мое счастье, носком торчал из груды мусора. Я подполз к нему и вытянул его из плена полиэтиленовых пакетов. Изрядно поношенный коричневый штиблет приветливо блеснул чернотой кожи. Кожа на носке стерлась до черноты, но ботинок был цел и, что немаловажно, это был как раз на мою правую пораненную ногу.
Брезгливо морщась, я натянул ботинок. Он оказался на размер больше, но это лучше, чем босиком. Второй пары я не нашел, так что пришлось идти так.
Через несколько шагов мне на глаза попалась палка. Я поднял ее и, опираясь на палку, как старик на трость, пошел дальше.
Ловя хмурым взглядом сломанные деревянные поддоны, треснутые горшки из–под цветов и прочий хлам, дорогой я думал о том, кто мог меня похитить и для чего. Я обычный человек. Днем я просиживаю штаны в офисе, работая менеджером в строительной компании. Просто организую работу офиса и делаю жизнь нашего директора несколько легче. Если это конкуренты, то им похищать меня не имело смысла, без меня работа в компании не встанет. Хотя «конкуренты» это слишком громко сказано – откуда им взяться в нашем захолустном городке? Даже, если они вдруг каким-то образом появились, то гораздо эффективнее было похитить директора и бросить его в эту загородную помойку.
Бывшая жена? А зачем ей это делать? Исправно плачу алименты, вряд ли она бы захотела избавиться от источника ее доходов. Может быть, кто–то пошутил надо мной таким образом? Но кто? Друзей у меня почти нет. Пара приятелей с работы и Вася сосед, с которым мы иногда сидим в пивнушке и заливаем нутро дешевым пойлом, вроде Жигулевского или Ирландского эля местного розлива. Вася бы не додумался до такого, а приятели.… Эти унылые говнюки тоже вряд ли. Получается, меня похитили инопланетяне? В этом чертовом мире уже нечему удивляться, поэтому версия с инопланетянами, какой бы смешной не была, встала теперь передо мной в довольно таки серьезном и реалистичном облачении. Наверное, я спал ночью, когда в мое окно на девятом этаже проник характерный луч инопланетных светоизлучателей и осветил меня, красивого брюнета, на широкой кровати. И, естественно, я им приглянулся так, что инопланетянин – ученый открыл зеленоватый рот и подрагивающим голосом молвил: «Этот прекрасный представитель вида homo sapiens единственный из всех достоин принять участие в нашем научном эксперименте. Мы уверены, что его семя послужит отличным ингредиентом для смешивания с инопланетной яйцеклеткой, дабы создать сверхразумное и совершенное Существо, которое в будущем будет править Вселенной!». Его коллеги покивали умными головами и, конечно же, согласившись, похитили меня и привезли на… Свалку. Хм, не вяжется.
Я невольно улыбнулся своим мыслям и остановился. Несмотря на то, что я иду уже около получаса, края свалки все равно не было видно. Носок на левой ноге стал черным от грязи. Неизвестно, сколько еще идти, поэтому следовало обуть вторую ногу. Я принялся искать что–нибудь, чем можно было бы обмотать левую ногу. Тут на мое счастье, я увидел кирзовый сапог и это был левый. Да мне определенно везет сегодня! Я, не мешкая, надел его, размер был мой. Я встал на ноги и пошевелил пальцами обеих ног. Мои стопы облегченно развалились на подошвах.
Несмотря на то, что я сейчас стал выглядеть, как тип, сбежавший из психиатрической лечебницы, мне стало чуть веселее. И теперь, когда мои ноги были защищены, я ускорил шаг.
Так, и кто все – таки меня похитил? Вообще, мысль о похищении выглядела теперь абсурдной. Ну, кому нужно было меня похищать? Может быть, это была месть за что – то? Я стал перебирать все варианты, за что мне могли отомстить, но все выглядело по – детски, что даже смешно было бы об этом думать. Вот, например, недавно в офисе сделал выговор секретарше, когда случайно увидел, что вместо того, что бы набирать на компьютере договор, она сидит в социальных сетях. Но то было за дело и потом мы общались, как ни в чем не бывало. Значит, это отпадает. Недели три назад позвонила бывшая жена, просила машину на выходные, отказал. Обругала на матах. Но все равно, она тоже не в счет. Что еще? Да ничего, в целом! Минут двадцать я прикидывал в уме разные причины моего возможного похищения, но так и ни за что не зацепился. Никого не обидел, не побил, ни у кого не отобрал денег. Просто ангел!
Я уже прошел более пяти километров, если верить моему внутреннему шагомеру, а проклятая свалка не кончалась. Неужели она настолько огромная? Я остановился и начал напряженно вглядываться вдаль, надеясь на то, что увижу мусоровозы или автостраду. Но сколько бы я не вглядывался, ничего не видел. Справа, слева, впереди была все та же свалка, свалка, нескончаемая свалка. Я до боли в глазах всматривался в серую даль, пытаясь разглядеть там что–то похожее на цивилизацию – вышки, телеграфные столбы, дороги, но ничего не видел. На тысячи метров вперед простиралось огромное поле мусора. Горизонт уродливо изгибался кучами, которые походили на разнообразных зверей, вдруг уставших и решивших прилечь отдохнуть, и уснули навеки. Горбатые спины этих «зверей», застывшие под мертвенно–серым небом, вызывали в моей груди тоску.
Противный холодок страха предательски зашевелился в моей груди. Наконец, паника проникла в сердце и овладела им.
– Кто – нибуууууудь! – Неожиданно истерически заорал я.
Каркнула ворона. Я задрал голову вверх и увидел ее, кружащуюся надо мной.
– Помогитееее! – крикнул я. В ответ мне снова издевательски каркнула только ворона.
– Пошла ты!.. – Крикнул я ей в ответ.
Небо было все таким же серым и непроглядным. Когда я проснулся, мне казалось, что вот – вот должен пойти дождь, но его все не было, чему я был немного рад, поскольку ветер был довольно прохладным. Несмотря на то, что я шел и немного вспотел, я все же чувствовал, как он холодит шею. Если пойдет дождь, то будет холоднее. Сколько же сейчас времени? Солнца не было и поэтому невозможно было определить, что сейчас – утро или полдень.
Я увидел опрокинутый набок стул. Как вовремя. Поставил его на шатающиеся ножки и сел. Как только сел, почувствовал легкую боль, пульсирующую в раненой пятке. Грязь попала, не иначе. Я снял штиблет и развязал носок. Маленькая ранка темнела от набившейся грязи. Я смочил палец в слюне и принялся отколупывать им грязь. Более или менее прочистив рану, я завязал ее чистой стороной носка и надел сапог, затем встал и пошел дальше.
Сделав несколько шагов, я кое-что увидел. Горизонт немного изменился. Между спящими «зверями», лавируя, ко мне навстречу шел человек. Голова его была наклонена вперед, словно он внимательно искал что–то на земле. Одна рука его была отведена назад, по всей видимости, он тянул за собой какой–то груз. Я обрадовался и ускорил шаг. Человек заметил меня и, остановившись, стал ждать. Я подошел ближе и уже мог разглядеть его. Это был парень лет двадцати с крашеными в розовый цвет волосами. Узкие глаза и высокие скулы выдавали в нем азиатское происхождение. Черты лица резкие, в раскосых темно-карих глазах тяжело наливалась сталь. Верхняя губа приоткрывала зубы и придавала лицу выражение брезгливости. Высокий и худощавый, весь он был, словно перетянут сетью нервных канатиков, и, казалось, в любую минуту, как пума, он мог прыгнуть и перегрызть тебе глотку. Парень был одет в поношенный свитер, из–под которого выглядывала пестрая рубашка. Синие джинсы сплошь были в темных жирных пятнах. На ногах у него были только обычные резиновые тапки, называемые «мыльницами» в народе. В руках он держал веревку, которая была привязана к алюминиевой ванне. Что было в ванне, разглядеть было сложно. По всей видимости, этот парень – бомж. Никогда не думал, что будут так радоваться бомжу.
– Привет. – Сказал я как можно веселее, мне не хотелось, чтобы парень заметил мой страх: – не подскажешь, как отсюда выбраться?
Он неопределенно пожал плечами, тяжелым взглядом ощупывая меня.
– Там ничего нет. Ты зря туда идешь. – Глухо сказал он и кивнул в ту сторону, с которой пришел.
– Там нет дороги? – уточнил я. – А в какой стороне дорога в город?
Парень снова пожал плечами и сказал:
– Не знаю.
– Ну, ты ведь живешь здесь? Ты должен знать, в какой стороне дорога!
– С чего ты решил, что я живу здесь? – С ухмылкой спросил он.
Я растерялся. Раньше я думал, что бомжи живут на свалке и должны знать ее вдоль и поперек, и ничего не придумал лучше, как брякнуть:
– Ну как же? Ты же… бомж.
У парня гневно сверкнули глаза.
– Я не бомж. Меня кто – то похитил и привез сюда. – Обиженно воскликнул он.
– Как? И тебя тоже?
– Ага. А ты?.. Тебя тоже что ли?.. – Догадался он, – А я думал, что ты бомжара. Я здесь уже вторые сутки. Уснул дома, проснулся здесь. Пошел туда, – он указал пальцем в ту сторону, откуда пришел, – шел целый день, там везде свалка. Потом повернул обратно и вот встретил тебя.
– Целый день? – Переспросил я, не веря своим ушам.
– Ага. Давай отдохнем немного, у меня сил нет.
С этими словами парень бросил веревку и сел прямо на землю. Я сел рядом и отчаянно принялся шевелить мозгами. Парень сказал, что шел целый день. По самым грубым подсчетам, это где–то около пятнадцати километров. Но как свалка может быть такой огромной?
– Свалка не может быть такой огромной. – Констатировал я.
– Почему?
– Просто не может быть такой огромной. – Повторил я. – У нас не такой большой город. У нас бы людей не хватило, чтоб так насвинячить.
Парень промолчал. Он с тоскою смотрел вдаль и думал о чем–то своем.
– Надо идти на юг. – Предположил я.
– Почему на юг?
– Ну, ты ведь пришел с запада, а я с востока. Ни там, ни там не видно дороги. Значит, нужно идти на юг или на север.
Парень кивнул. Спросил вдруг:
– Почему ты хромаешь? Ты ранен?
– Да нет, слегка пятку поцарапал. Но я не хромаю. – Ответил я.
Он утвердительно кивнул головой.
– Хромаешь.
Странно, – подумал я, – вроде не хромал.
– А как тебя зовут? – спросил он. Я хотел уже ответить ему, но по какой–то причине имя мое взбунтовалось и отказалось приходить на язык. Более того, оно спряталось в дебрях извилин головного мозга и, как бы я не напрягал мозг, я не мог вытолкнуть свое имя наружу.
– Э, я не помню!
Парень вздохнул и сказал:
– Такая же фигня. Помню, как маму зовут, сестру, а свое имя забыл.
Я свел брови на переносице, напряженно пытаясь вспомнить свое имя. Как меня зовут? Бывшую жену зовут Наташа, сына – Валера, соседа – Васька. Я перебирал в уме имена всех своих знакомых, возвращался мыслями к себе, но своего имени вспомнить никак не мог. Я нервно выругался:
– Что за фигня?
Парень подумал, что вопрос к нему и ответил:
– Не знаю. Мистика просто какая–то. Ладно, пора двигаться. Пойдем.
Он встал и взял в руки веревку, развернулся вместе с ванной на юг и пошагал. Я, все также пытающийся вспомнить свое имя, встал и поплелся следом, опираясь на палку. Тут я заметил, что слегка прихрамываю на правую ногу. Мистика!
– Что ты везешь? – Спросил я, догнав парня.
– Теплые вещи. Ночью тут было холодно и я подсобрал кое–чего… – просто, по – будничному ответил он, словно для него ночевать на свалке так же просто, как и ночевать где–то в лесу, в палатке, в компании единомышленников.
– Быстро ты приспосабливаешься. – Усмехнулся я. Парень хмуро взглянул на меня и сказал:
– Вечером посмотрим, как запоешь.
– В смысле вечером? Ты хочешь здесь до вечера шататься? Сегодня все равно найдем выход отсюда, не дрейфь.
Он мне ничего не ответил, потом остановился и сказал:
– У меня есть вода там, посмотри…
Тут я почувствовал, что горло пересохло. Я нагнулся над ванной. На ее дне лежал старый детский матрасик, поношенные куртки, замызганное розовое покрывало, под которым я нашарил бутылку с водой. Открутил крышку. Вода в бутылке была мутная, но мне очень хотелось пить, поэтому я приложился губами к бутылке, не мешкая. Напившись, я закрутил крышку и положил бутылку обратно в ванну.
– Так ты не знаешь, почему ты здесь оказался? – Спросил я. Парень отрицательно покачал головой.
– Тебя могли похитить или отомстить тебе за что–то? – Снова спросил я.
Он снова мотнул головой и с недовольством в голосе сказал:
– Нет. Кто мог меня похитить? И мстить мне не за что. Я ничего плохого никому не сделал.
– А чем ты занимаешься? Ну, вообще…
– Учусь. – Буркнул он.
Я понял, что он не хочет разговаривать со мной и не стал больше лезть с расспросами. Дальше мы шли молча.
Мы старательно обходили кучи, но однажды нам пришлось лезть на гору мусора, которая протянулась на сотни метров в разные стороны. С высоты птичьего полета ее можно было бы принять на длинную жирную неровную линию, разграничивающую две стороны. Обходить ее не было смысла, мы бы потеряли время. Парень пыхтел, таща за собой ванну, которая начала застревать на неровной поверхности. Я предложил ему свою помощь, но он отказался. Я уже преодолел этого огромного «зверя» и уже стоял на том «берегу», пока этот чудак пыхтел, пытаясь осторожно управлять ванной, дабы та не опрокинулась. Один раз она страшно накренилась вбок, угрожая извергнуть из себя грязное тряпье, но тот вовремя среагировал и придержал ее. Она же легкая, чего он там копается? – думал я, глядя на него.
Наконец, преодолев гору мусора, парень поравнялся со мной. Попили воды.
Лицо его вдруг стало темным, и я понял – почему. Смеркается! Мозг мой отчаянно попытался сосчитать, сколько прошло времени между тем, как я проснулся и оказался здесь. По моим внутренним ощущениям прошли не более пяти часов, плюс–минус час, почему же так быстро начало смеркаться? Я поделился этим со своим спутником. Тот по своему обыкновению просто пожал плечами и ничего не сказал. Нормально!
Я напряженно всматривался в ту сторону, куда мы шли, но там только черные кучи мусора сливались с землей. Никаких признаков автомобилей или телеграфных столбов, вышек, даже леса – ничего не было. Начали донимать комары. Эти существа и в аду достанут.
– Бесполезно. – Отдышавшись, подал, наконец, голос мой спутник. – Сегодня мы не выйдем отсюда. Надо устраиваться на ночлег.
Я хотел было возразить ему, но сообразил, что он прав и мне стало стыдно. Этот пацан был младше меня лет на десять, но действовал рассудительно. Вон, даже вещи где–то нашел и прихватил с собой. Но это было не все. Он оставил свою ванну и принялся собирать с земли валявшиеся палки, сучья, тряпки. Я тоже принялся искать топливо, понимая, что он хочет сделать. Я нашел табуретку без ножки, треснутую дверцу от шкафа, жердь. Парень достал из джинсов коробок спичек и принялся разводить огонь. Как только разгорелось пламя, я заметил, как быстро здесь стемнело. Я поискал глазами что-нибудь на что можно было бы присесть и заметил ведро. Перевернул его верх дном и сел. Мой спутник вытащил из своей ванны покрывальце и, расстелив его на земле, сел, по-турецки сложив ноги.
– Откуда у тебя спички? – Спросил я не из любопытства, а, скорее, ради того, чтобы отвлечься от тоскливого страха, заползшего ко мне в сердце с этой темнотой.
– Спички-то? – Отозвался он. – Да мне вчера стало холодно, и я принялся искать зажигалку и нашел вот этот коробок спичек. Странно, да? Я подумал, что кто – то совсем недавно их здесь оставил и хотел уже пойти на поиски. Походил немного, но стало совсем темно…
– Действительно странно. И они даже не отсырели?.. Кто – то здесь точно был. Совсем недавно…
Парень с надеждой в голосе спросил:
– Думаешь?
– Ага. Спички бы отсырели, если бы пролежали здесь больше трех дней.
– Ну да.
Он покивал, соглашаясь. Мысль о том, что мы здесь не одни немного согревала. Было теоретически возможно, что мы найдем этого человека, оставившего спички. Но все завтра. Парень помолчал и, улыбнувшись, сказал:
– Давай я буду называть тебя калекой?
– Из-за ноги что ли? – Засмеялся я.
– Ага.
– А я тогда буду звать тебя...Как же мне тебя называть? – Фантазия моя, обычно выстреливающая на ура, дала осечку.
– Называй меня - ящер. – Предложил парень.
– Ящер? Почему?
– Не знаю, просто нравится, как это звучит – Ящер.
– Окей, как скажешь. Ящер. – Согласился я. – Хотя это не справедливо. Ты – Ящер, а я – Калека.
Парень расхохотался, обнажая белые зубы.
– Нормальное прозвище! – Сказал он. – Чего не нравится?
– Да ладно. – Махнул я рукой.
– Жрать охота. – Вздохнул он после паузы. – Я бы сейчас поиграл во что-нибудь. Когда играешь, не замечаешь, что хочется есть.
– Во что поиграл? – Не понял я.
– Ну знаешь… В доту, например. Ты играешь?
Я отрицательно покачал головой.
– А, не привлекает.
– У меня на компе последняя версия GTA. Или в «лолке» зависаю… League of Legends сетевая игра. – Пояснил он. – Это нечто. Можно сутками сидеть. Мама ругается, конечно. – При слове «мама» он усмехнулся. Ящер подтянул колени к подбородку и обхватил их руками. При свете костра ему можно было бы дать не больше пятнадцати лет.
Костер энергично трещал сучьями, снопы искр взвивались вверх и тут же гасли. Жар стал обжигать колени и щеки, и я чуть отодвинулся от костра.
Ящер сказал:
– Знаешь, я подумал, если мы оба не знаем, как здесь оказались, то… Я думаю, что мы попали в какую – то игру. Как думаешь?
Я рассмеялся. Такая дурацкая версия мне в голову не приходила.
– Что смеешься? Думаешь, что все – таки нас просто так похитили?
Я вспомнил о своей ране на ноге и снял ботинок. При свете костра я увидел, что рана начала гноиться. Я взял бутылку с водой и, смочив носок, осторожно стер гной. Все это время Ящер смотрел на меня – ждал ответа.
– Кто – то с очень плохим чувством юмора решил пошутить. – Сказал я. – Это самое рациональное объяснение, почему мы здесь.
– А то, что мы не помним свои имена? Это ты как объяснишь?
Я пожал плечами и положил носок рядом с огнем, чтобы тот просушился.
– Может быть, какой – то препарат. Кстати, когда ты проснулся, у тебя не болела голова? – спросил я, вспомнив о жуткой головной боли после пробуждения.
Ящер отрицательно мотнул головой.
– Нет.
– А у меня башка чуть не раскололась, когда я проснулся. Может быть, реакция разная на этот препарат, которым накачали нас? – Предположил я, хотя мне самому версия с препаратами казалась уже маловероятной. Ящер презрительно усмехнулся.
– Да какой тебе препарат! Тогда зачем нас похитили? Для чего? Чтобы выкуп попросить? У моей матери нет денег. А у твоей – есть?
Я пожал плечами.
– И у моей нет.
– Так я тебе и говорю – для игры! – Воскликнул парень. – Смотрел фильм «Куб»?
– Не помню, про что там?
– Ну, там люди просыпаются в замкнутых помещениях и не помнят, как туда попали. В общем, они ходят из одной клетки в другую, пытаются выход найти, а эти клетки их потихоньку убивают.
Что – то знакомое мелькнуло в памяти.
– Не помню. Но вряд ли кто – то в России создал такую громадную по территории свалку ради нас с тобой. – С улыбкой сказал я.
– Может быть мы не одни, откуда ты знаешь? – возразил он.
– Может быть и не одни. – Согласился я с ним, вспомнив о спичках.
Уже совсем стемнело и начало заметно холодать. Ящер встал, бросил в костер табуретку; тот обхватил съестное своим жидким косматым ртом и принялся с аппетитом пережевывать дерево. Парень подошел к своей ванне и вытащил оттуда всю оставшуюся поклажу. Две куртки он отдал мне, а матрас и покрывало оставил себе. Я постелил одну курку на землю – ту, что была поплотнее, а той, что потоньше, я накрылся, как одеялом. Куртка воняла сыростью, поэтому я не стал закрываться с лицом. Но на лицо начали садиться комары и мне пришлось натянуть куртку до затылка, ноги остались открытыми.
Спал я плохо. Несколько раз просыпался, вырываясь из липкого сна. Всю ночь над головой нудно пищали комары. Костер доел стул и, заскучав, погас. И сразу же под куртку полез влажный холод, скользнул под пижаму и обнял мое тело. Меня начало потряхивать. Ящер храпел. Намучился, бедняга.
Проснулся я, как и в прошлый раз, с жуткой головной болью. Я брезгливо отбросил куртку и сел. Цемент в моей голове плавно опустился на веки. Те вмиг отяжелели и норовили сомкнуться. Первые секунды спросонья я не понимал, где нахожусь.
– А–а–а, черт… – Вырвалось у меня, когда свалка приветливо помахала мне своими драными пакетами. Услышав меня, проснулся Ящер. Он, как и я, мутными ничего не понимающими глазами посмотрел вокруг, на меня, и тоже тяжело вздохнул.
Я встал и почувствовал резкую боль в стопе. Снова сел и, развязав носок, охнул. Рана вспухла и покрылась гноем. Воды уже не было, и промыть ее было нечем, поэтому я просто перевязал ногу носком и надел ботинок. Ящер молча собрал наше тряпье и положил в ванну, после чего мы двинулись. Он, таща за веревку ванну, я, опираясь на палку и сильно прихрамывая на правую ногу. Сначала было больно идти, но постепенно рана привыкла к давлению и боль притупилась.
Разговаривать не хотелось, а хотелось пить и есть. Тупо сосало под ложечкой, во рту стояла горечь. Я посмотрел на небо, как и вчера, оно было затянуто тучами. Почему нет дождя?
Через некоторое время Ящер остановился и молча показал указательным пальцем на что–то впереди. Я посмотрел туда и увидел движущуюся черную точку. Точка двигалась навстречу нам.
– Зверь или человек? – спросил Ящер.
– Кажется, человек! – Воскликнул я, всматриваясь вдаль.
Человек шел медленно, склонив голову точно так же, как и Ящер вчера. Затем он поднял голову и, приложив руку ко лбу так, словно заслонялся от солнца, остановился, заметив нас.
Ящер нетерпеливо махнул рукой.
– Иди сюда! – Крикнул он. Человек услышал и пошел к нам. В ожидании его мы стояли, тяжело дыша.
Подошедши, человек скинул капюшон. Это была девушка. Она была одета в теплую серую толстовку с капюшоном, темные брюки и в черные кроссовки. На вид ей было двадцать два – двадцать три года. Высокая, почти со мной ростом. Рыжие, точь-в-точь как у моей матери, волосы, были растрепаны и липли к белому лбу, на котором, лежала ранняя морщинка. Эта морщинка придавала ее лицу оттенок усталости. Взгляд серых глаз был распахнутый и незамутненный, такой взгляд бывает у людей, которым нечего скрывать. Тонкий нос, ровное очертание маленького рта. В лице ее не было ничего нервного и дерганного. Весь ее облик выражал спокойствие, словно она находилась не на свалке, а стояла на тротуаре шумной улицы и спокойно ждала, когда загорится зеленый, чтобы перейти дорогу.
Продолжение по ссылке внизу страницы.