ОСТАНОВИВШЕЕСЯ ВРЕМЯ
Итак, попробуем приготовить лимонад из лимонов. Начнем, благословясь.
Сейчас, когда пандемия преподнесла, наряду с очевидными неприятностями, неожиданный подарок в виде дополнительного свободного времени, у нас появилась возможность этим временем распорядиться.
Если вы, уважаемый читатель, как я, верите в существование Мирового информационного поля, то можете с уверенностью представить, что в его уникальной по объему «компьютерной» памяти время, вероятно, вовсе не течет, а существует, так сказать, в полном объеме, где мирно соседствуют одновременно прошлое, настоящее и будущее.
Нечто подобное происходит и с людьми, особенно преклонного возраста: яркие воспоминания о счастливых моментах прошлого чудесным образом преодолевают временные границы, доставляя ощущения счастья из былого - в день сегодняшний.
ВТОРАЯ ЮНОСТЬ
Размышляя о ярких пережитых моментах, я вновь и вновь возвращаюсь к мудрым строкам Леонида Соловьева, автора повести о Ходже Насреддине:
«Все, все проходит; бьют барабаны, и базар затихает — пестрый кипучий базар нашей жизни. Одна за другой закрываются лавки суетных мелких желаний, пустеют ряды страстей, площади надежд и ярмарки устремлений; становится вокруг тихо, просторно, с неба льется грустный закатный свет, — близится вечер, время подсчета прибылей и убытков. Вернее — только убытков; вот мы, например, — многоскорбный повествователь этой истории, не можем, не кривя душой, похвалиться, что заканчиваем базар своей жизни с прибылью в кошельке.
Миры совершают свой путь; мгновения цепляются за мгновения, минуты — за минуты, часы — за часы, образуя дни, месяцы, годы, — но мы, многоскорбный повествователь, из этой вечной цепи ничего не можем ни удержать, ни сохранить для себя, кроме воспоминаний — слабых оттисков, запечатленных как бы на тающем льду. И счастлив тот, кто к закату жизни найдет их не совсем еще изгладившимися: тогда ему, как бы в награду за все пережитое, дается вторая юность — бесплотное отражение первой.
Она не властна уничтожить морщины лица, вернуть силу мышцам, легкость — походке и звонкость — голосу; ее владения — только душа. Встречали вы старика с ясными и светлыми глазами? Это юность, повторенная в его душе, смотрит на вас, это бесплотный поцелуй из прошлого, подобный свету погаснувшей звезды, это блуждающий где-то и наконец вернувшийся к нам обратно звук струны, которая давно уж отзвенела. Да будет ниспослана такая милость и нам за все наши горести и утраты: пусть никогда не изгладится в нашем сердце благословенный оттиск, оставленный юностью, — дабы, вернувшись к нам на закате, узнала она дом, в котором когда-то жила…»
(«Очарованный принц», гл. 26)
«ОТ БОЛЬШИНСТВА ЛЮДЕЙ ОСТАЕТСЯ ТОЛЬКО ЧЕРТОЧКА МЕЖДУ ДАТАМИ РОЖДЕНИЯ И СМЕРТИ» (Фильм «Доживем до понедельника»
К сожалению, это так. Как говорится, «Жил, пожил – да и ножки съежил»
КНИГИ И АУДИОЗАПИСИ
В качестве дополнительного приза свободное время предоставило возможность вдоволь насладиться книгами и аудиозаписями.
Лично я принялся интенсивнее, чем раньше, читать новые и перечитывать старые - полюбившиеся когда-то книги: не только «бумажные», но и отцифрованные в Интернете, слушать аудиозаписи классической музыки, а также записи выступлений Познера, Губермана, Юрского, Жванецкого, Карцева, которые - спасибо Билу Гейтсу со товарищи, - мы можем выуживать в изобилии из безбрежного океана Всемирной паутины.
Помимо периодического просмотра новостей в СМИ, - не случилось ли чего-то экстраординарного, - я взялся за перечитывание произведений Чехова, Толстого, Фазиля Искандера, Булгакова, Ромена Роллана, Хемингуэя, Джеральда Даррелла.
С радостным удивлением я вдруг обнаруживал, что знакомые тексты, которые - если уж продолжить поэтическую тему коллекционирования драгоценных камней, - к моему радостному удивлению, преображаются, начиная, так сказать, сверкать новыми, не замеченными ранее гранями.
При этом я заметил, что эти преображения знакомых текстов ощущаются тем сильнее, чем больше прошло времени с момента последнего прочтения той или иной книги.
Я стал размышлять о природе этих чудесных превращений.
Главная причина, подумал я, безусловно, заключается в том, что за долгую жизнь я пережил на собственном опыте многое из того, что в юности казалось мне примечательным и удивительным, и теперь могу сравнить «книжные» впечатления с тем, что испытал сам.
Например, приключения, выпавшие на долю отважных покорителей «белого безмолвия» в книгах Джека Лондона, уже не казались мне чрезвычайными и такими уж героическими – после зимних походов и работы на военных стройках в дальневосточной тайге.
Очевидно существует, подумал я, и вторая причина: в результате приобретения минимального опыта сочинения и редактирования собственных простеньких рассказов на Прозе.ру, я стал лучше понимать, какими изобразительными средствами авторы добиваются того, что их произведения обретают долгую жизнь.
Зрение человека, занявшегося литературным творчеством, приобретает с годами неожиданную способность видеть более четко, как под микроскопом, детали и устройство описываемых вещей и явлений.
Поиск наиболее точного и нестандартного отображения мысли, вдумчивый выбор каждого слова, - согласитесь, немало способствуют успеху произведения у читателя.
Тут будет уместно привести воспоминания Евгения Петрова: «… примерно к концу работы над "Двенадцатью стульями", мы стали замечать, что иногда произносим какое-нибудь слово или фразу одновременно. Обычно мы отказывались от такого слова и принимались искать другое. - Если слово пришло в голову одновременно двум, - говорил Ильф, - значит, оно может прийти в голову трем и четырем, - значит, оно слишком близко лежало. Не ленитесь, Женя, давайте поищем другое. Это трудно. Но кто сказал, что сочинять художественные произведения легкое дело?»
Однако вернемся к камням из коллекции – для начала литературным.
КОЛА БРЮНЬОН.
Я вспомнил, какое удивительное впечатление на меня всегда производило это уникальное, не похожее на другие, произведение Ромена Роллана, и взял с моей книжной полки затрепанный томик в коричневом картонном переплете. Мне захотелось перечитать главу «Ласочка».
В ней Ромен Роллан со щемящей душу простотой и нежностью рассказывает о первой любви своего героя к красавице Ласочке, прелестной, озорной и беззаботной хохотушке, - о том, как они с другом, влюбленные в нее, не могли мирно договориться, кто из них будет завоевывать ее сердце, и в результате оба остались ни с чем.
Так или примерно так преображается каждое произведение по мере его повторного чтения.