Как я, спустя 100 лет, нашел своего деда
- Лебяжского «богатея» Анкундина Анисимовича Шишкина.
(Для сына – Юрия внуков Максима и Павла, для их потомков).
Если по отцовской линии, по фамилии Щукины, у меня есть сведения о предках с пра-пра-пра-дедовских времен - (с 1810 года), то по фамилии мамы – (о ее предках - Шишкиных) – нет, и теперь частично удалось восстановить этот пробел.
Все мои знания о детстве мамы, в годы жизни ее в семье отца,
(в селе Лебяжье а, позже, в городе Уржуме), основаны лишь на ее редких рассказах, к сожалению, мной сейчас почти забытых.
Подтверждение тому - то, что до последнего времени я не знал даже отчества ее отца – (моего деда).
Знал, конечно, что раз мама – Шишкина Наталья Анкиндиновна, - то имя ее отца должно быть Анкиндин, а вот имя его отца (маминого деда), - узнал уже с помощью интернета - Анисим.
Сожалею, что не осталось в моей памяти и имени ее мамы, (моей бабушки) и спросить уже не у кого. Правда, я все -таки узнал позже, что бабушку мою звали Катерина.
Месяц назад, осенью 2017 года, я случайно наткнулся на сайт «Вятка, Уржум – Наследие», там был указан электронный адрес Дмитрия Казакова - одного из авторов, пишущих об Уржумском крае и о событиях столетней давности.
Написал Дмитрию Казакову письмо и получил ответ: "Здравствуйте! Очень рад, что нашлись предки (он имел в виду - потомки) Анкундина Шишкина. Давно меня интересует этот человек. Напишу позднее».
В следующем письме я получил выдержки из его книги «Уржум – два берега жизни», там он пишет о деде: «С лебяжской стороны был такой интересный человек, как торговец из старообрядцев Анкудин Анисимович Шишкин, скорее всего происходивший родом со стороны с. Вотского, поскольку там у него были знакомые.
Как и многие другие, Шишкин поселился поближе к судоходной Вятке в Лебяжье, стал торговать и «любезно» предоставлять кредиты крестьянам. Это, к сожалению, пока все что о нем известно».
Из следующего его сообщения я узнал, что у деда старший сын,(мой дядя), - был назван Осипом, и что погиб он в августе 1918 года. Казаков упомянул , что об Осипе есть упоминание в мемуарах Минина, его (Казакова) родственника.
В мемуарах К.С.Минина и в материалах о Степановском мятеже Осип упоминается так: «Прославил своего отца (Анкундиа) сын Осип, – он был в 1900 году отдан отцом в учение в д. Комарово к учителю-старообрядцу, у которого учился и он - Минин, . . ., а спустя 18 лет, Осип был бесславно расстрелян во время Степановского мятежа в Лебяжье.».
"Отец (его- Анкундин Анисимовч Шишкин), после этого жил (в Лебяжье) еще долго, а(позже) переехал в Уржум».
И далее, Казаков прислал мне ссылку о более поздних годах жизни деда:
В Уржумском архиве ему посчастливилось найти упоминание за 1926 год о «коммерсанте» А.А.Шишкине, как "учредителе одной из церковных общин города, близкой к старообрядчеству, возникшей во время церковного обновленческого раскола".
Узнав эти сведения о деде, я вспомнил рассказы мамы о том, что в детстве они не были бедными, что дед был старовером и торговым человеком, а мамин старший брат ее, (мой дядя) имел имя - Осип.
Вспомннил и то, что мама как-то вскользь упоминала, что ее старший брат погиб во время революции.
В ее памяти об этом отложилось так: брат Осип в числе призывников ехал на подводах в соседнюю деревню, а в поле их перехватили, не то красные, не то белые, не то зеленые , и зарубили шашками.
В 1918 году маме было всего 9 лет и ей, именно так запомнился этот семейный трагический эпизод.
О Степановском мятеже у Уржумском крае я прочитал в публикациях интернета следующее:
«Летом 1918 года в Вятский край были посланы соединения, так называемой, Продовольственной армии из центра России, в их числе — 1-й Московский продовольственный полк под командованием «военспеца» А. Степанова.
Цель армии (и полка), как и следует из названия, — акции по продразверстке. Этим рьяно и занимался политкомиссар полка А. Хомяк».
Вот как писал об этих продотрядах современник: « … Эти отряды, составленные из подонков городского населения, приступников, выпущенных из тюрем, «матросов - красы и гордости революции» - и прочего сброда, отнимая у крестьян продукты пропитания, заодно грабили у них деньги и присваивали все ценное.
Их «продовольственная» деятельность сопровождалась насилием, избиениями, а, нередко, убийствами".
"Такая деятельность комисара Хомяка вызвала, как и следовало ожидать, взрыв негодования местного населения и массовое сопротивление продразверстке.
Но главный и жуткий сюрприз красным преподнес сам 1-й Московский продовольственный полк: большая его часть, во главе со своим командиром, бывшим штабс-капитаном Степановым, отказалась палачествовать в Вятском крае и повернула оружие против красных».
В это время семья (моего деда) - Анкундина Ансимовича проживала в селе Лебяжье, имела большой двухэтажный дом, за домом большой двор, на первом этаже со стороны улицы имелась дверь в подвальчик, там была винная лавка.
Казаков любезно прислал его фото, с припиской, что в Лебяжье таких каменных домов было всего пять, что дом и сейчас сохранился.
Гибели дяди Осипа предшествовал неожиданный наезд в Лебяжье восставших Степановцев, с целью привлечь молодых людей в ряды белой армии.
Вот как это описано Казаковым: «…Белые из Степановской банды прибыли в Лебяжье в небольшом числе. Согнали людей на сход, сулили деньги, продукты, обмундирование, начали вербовать к себе".
"Лебяжане стояли понурившись, переминаясь с ноги на ногу. Оратор разливался соловьем, сулил всякие блага. Но призывы его так и повисли в воздухе. Желание вступить в банду изъявили лишь пара богатеев да пропойцев".
"Остальные молчали, не трогались с места. Только, когда степановцы, что называется, «с ножом приступили к горлу», какой-то дед дипломатично высказался: «Мы что, мы ничего, как Елькино порешит…»
"Так и постановил сход. Не приняло лебяжское общество бандитов. Туда, в Елькино, и направлялись четверо…».
Одним из этой четверки «разведчиков», (думаю с одобрения отца), был сагитирован и мой дядя Осип Шишкин. Безобразия и грабеж населения, творимый комиссарам Хомяком, ставшие главной причиной мятежа, не могло не настроить моего деда (зажиточного хлеботорговца) против политики новой власти.
Тем более, что в Уржуме и других населенных пунктах к Степановскому мятежу добровольно примкнули наиболее прогрессивные жители: учителя, демобилизованные офицеры, студенты, чиновники, а так же, по политическим мотивам, – эсеры, кадеты и другие противники большевиков.
Слабенькая власть Советов в Уржуме не имела поддержки у населения и висела на волоске, а у большинства житлей была надежда, что все вернется на «круги своя».
В очередном письме краеведа Дмитрия Казакова был приведен дословный рассказ крестьянского подростка - современника дяди Осипа. Он последним видел Осипа и его спутников живыми в получасе от их гибели:
«В тот день (19 августа 1918 г.) мы пахали с соседом. Смотрим: - по дороге из Лебяжья в Филатово – две подводы. На каждой – по два пассажира в военной форме. В руках – винтовки со штыками.
Поравнялись с нами. Глядим: двое известны - сыновья здешних богатеев, Осипко - Анкудина Анисимовича Шишкина и Николка Ивана Григорьевича Сазанова. Веселые, морды от самогона красные.
Кричат: Белая армия идет, записывайтесь к нам! Один, из чужих, незнакомых, останавливает: не пугай людей, объявим мобилизацию, никуда не денутся! Проехали. Вскоре со сторнгы Филатово - послышались выстрелы!
Сосед посылает меня: Сходи на Филатово, узнай, что там? А сам выпрягает коня и… в деревню - Оповещу, - говорит, - народ, не иначе белые бандиты пожаловали.
У первого же дома в Филатово меня остановили. Думал, что эти же, что на подводах ехали. Нет,- гляжу: на фуражке у солдата красная звезда. Наши!
Ломанным русским языком, спрашивают: кто я, откуда, куда и зачем иду?
Разведчик из Лебяжья?! Дружки твои в овраге стрелянные лежат, и ты туда хочешь?!»
Вот так все было обыденно и просто: не зарубили, (не то красные, не то белые, не то зеленые, как рассказывала мне мама), а ровно 100 лет назад в августе 1918 года, мой дядя Осип, деревенский парень, час назад одевший военную форму, с другом Николкой Сазановым, веселые от выпитого самогона, неожиданно и бесславно окончили свою жизнь от пуль красных мадьяров.
И узнал я об этом лишь потому, что упомянутый в этом рассказе «сын местного богатея» Сазанов Николка, расстрелянный вместе с моим дядей Осипом, оказался родственником Дмитрия Казакова, писателя-краеведа, любезно ответившего на мое письмо.
Вот как он мне написл: «Особенно меня интересует судьба сына (Анкундина Ансимовича) Осипа, его фото, для книги. Так получилось, что переплелись судьбы вашей и моей семьи, (поэтому тут есть и личный интерес!). Осип Анкундинович был расстрелян в 1918 г. вместе с моим родственником Николаем Сазановым. Хотелось бы знать, где он похоронен?»
К сожалению, в старом мамином альбоме фотографий ее отца и старшего брата Осипа нет. Есть фото старшей сестры Веры, младших сестры Анны и брата Якова, - думаю, что это осознанно. В годы разгула репрессий было небезопасно иметь фото раскулаченного отца и расстрелянного красными брата. .
Лишь в 2020 году я получил от дальних родственников фото семьи деда и выслал Казакову. Это фото опубликовано в заголовке. Рядом с дедом - Осип, ниже - старшая дочь Вера, рядом с ней Анна и Наташа (моя будущая мама), сидящий мальчик - Яков.
В 1952 году, мама решила (меня 15-летнего) свозить меня в Уржум. Мне хорошо запомнилась эта поездка: пароходом мы спустились по Каме от Перми до Чистополя, а потом на маленьком колесном однопалубном пароходике поднялись по Вятке до Пиляндыша, где жила семья маминой младшей сестры Анны Анкундиновны.
К сожалению, там мы узнали, что пару лет назад Анна Анкуниновна на почве психического заболевания впала в депрессию и совершила суицид.
Ее муж, Леонид Ветошкин остался один с двумя дочерьми - Наташей и Татьяной. Наташа уже училась в техникуме, а Таня еще в старших классах школы.
Погостив с неделю в Пияндыше, мы попутным транспортом доехали до Уржума, там мама показала мне их дом, угловой в конце улицйы с большим садом, какие-то могилы, показала ее гимназию, которая было на той же улице, что и их дом, но все это как-то торопливо, скрытно, явно не желая, что бы ее кто-либо узнал.
И заночевали мы не в гостинице, а на сеновале каких-то дальних маминых родственников, которые тоже, как мне показалось, были не в восторге от нашего посещения. Нас не особенно задерживали, когда рано утром мы поспешили на автобус. Обратно в Пермь мы добрались уже по железной дороге.
Сейчас (через 65 лет) многие подробности того посещения Уржума в моей памяти стерлись, но дом угловой в конце квартала выше маминой гимназии, деревяный с тремя окнами на фасаде и с большим садом, стоит перед глазами. (Сейчас с помощью интеренета я нашел дом - родовое гнездо деда в Уржуме и имею его фото).
Перебравшись в Уржум, дед вязь с Лебяжьем он не терял, - там были его торговые дела и родственники, и детей, по рассказам моей мамы, он каждое лето отправлял, туда же, отдыхать. Дмитрий Казаков прислал мне фото дома деда в Лебяжье, сейчас в нем библиотека.
В Уржуме, после гибели старшего сына, у деда подрастали еще четверо детей: дочери Вера, Наталья (моя мама), Анна и сын Яков.
Зная дату рождения моей мамы - 9 сентября 1909 года, я могу примерно определить года рождения Веры Анкиндиновны – 1896, Анны Анкиндиновны -1910, и Якова Анкининовича 1911 г.
Можно с примерной точностью определить и год рождения деда: нам известно, что в 1900 году он отправил сына Осипа учиться к учителю-старообрядцу, когда Осипу могло быть – 8-10 лет.
Значит, Осип родился, примерно, в 1890 - 1891, годах, а если отсчитаем еще лет 20 - 25 назад, то получим примерно год рождения моего деда – 1865 - 70 годы.
Представляю, каково было деду пережить годы революционной смуты! Можно было только представить, что творилось в душе моего деда: так нелепо погибает его старший сын, младие дочери еще девочки школьного возраста, а младшему сыну Яше вообще идет шестой - седьмой год?!
Несмотря ни на что, сумел-таки Анкундин Анисимович воспитать своих детей: – дочери стали учительницами, а сын Яков в 1950-тые годы работал главным бухгалтером военного завода.
Думаю, что выстоять в годы ломки привычной для всех жизни, ему помогала его вера и, созданная им в семье атмосфера общего труда, его предприимчивость и крестьянская хватка.
По словам мамы, в семье отца строго соблюдались порядок и религиозные обряды староверов. Все члены семьи много трудились в домашнем хозяйстве: все умели ходить за скотиной, работать в поле, жать, вязать снопы, заготавливать сено, управляться с лошадьми, работать в огороде и в большом яблоневом саду. Все это пригодитлось потомкам в их будущем.
В книге «Уржум: два берега жизни», Дмитрий Козаков описывает, как приняли жители Уржума революцию и чего они от нее ждали:
«Большевики ни в 1917-м, ни даже в 1918-1921 г.г. не пользовались в Уржумском уезде народным предпочтением, - так малопонятная народу партия.
Все население жило надеждой на созыв Учредительного собрания, отдавая предпочтение отнюдь не большевистской партии, а партии эсеров.
Учредительного собрания с нетерпением ждали, а вместо этого грянула незваная ими, большевистская революция!
Образованные люди в глубинке не могли поверить в этот чудовищный факт, увидев, как творят большевики бесзаконие с продразверсткой, так что же они сотворят теперь со страной, придя к власти?!
Однако, вопреки всему мирная, тихая жизнь Уржумского уезда подходила к своему историческому концу. Прошлое уходило безвозвратно вместе с теплым летом 1917-го. Ушло, чтоб не вернуться уже никогда».
Вот в такой обстановке деду, потерявшего старшего сына, пришлось воспитывать и ставить на ноги оставшихся детей.
Детям Анкундина Анисимовича, в будущей их жизни пришлось многое вынести на своих плечах: стать свидетелями, как осенью 1929 года раскулачивали и разорялили их гнездо и высылали родителей, моего деда с бабушкой в неизвестность.
Не просто им было пережить годы разрухи при коллективизации и индустриализации. Не успев залечить раны прошлых лет, вскоре на себе испытать лишения и тяготы в годы Великой Отечественной войны, а после нее своими руками восстанавливать разрушенную страну.
Им пришлось полностью ощутить плюсы и минусы построения коммунизма в отдельно взятой стране.
Не знаю, насколько искренне они верили в красивую сказку о счастливом будущем, но они честно трудились на благо Родины, на свою, честно заработную плату, ростили и воспитывали детей, получили достойную пенсию. Их честный труд отмечался похвальными грамотами, медалями и орденами страны, чем мы и они гордились.
И их счастье, что ушли они из жизни, не дожив до грустного конца этого развала страны, в будущее которой они поверили.
Если жизнь моей мамы - Натальи Анкиндиновны прошла на моих газах, то о жизни тети Веры, тети Ани и дяди Якова, я знаю частично, но то, о чем помню, попробую написать.
Продолжение следует.