3
Рядом со мной работают Костя и Олег — сильно пьющие одинокие мужчины неопределённого возраста.
Костя столяр — смуглый человечек низким лбом и щетиной до глаз похожий на Шарикова из «Собачьего сердца».
За всю жизнь Костя прочёл всего одну книгу Пётр I, и при случае любит хвастануть цитаткой.
Главная неприятность в жизни Кости — получка. Далее всё по накатанной: запой, разбитое лицо, сломанные рёбра, вытрезвитель.
Жизнь трудяги сводится к работе и пьянке. Допивается столяр до белой горячки, в хмелю делается мрачным и подозрительным.
Чтобы избегнуть запоя, навязывает свои деньги мне.
Следующие дни превращаются в кошмар. Костя поджидает меня всюду, вымаливает деньги, пока я не сдамся.
Костя не злой, но этот гад тащит из мастерской всё, что плохо лежит.
Я заменил Олега у классной доски. Дети долго не могут мне этого простить.
Олег мне нравится, с ним интересно.
Олег оформляет школу. Директор ему выделил студию. Студия через коридор от моего слесарного цеха.
В студии стеллаж. На полках подборки дизайнерских журналов, чёрно-белые художественные фотографии Байкала, причудливые коряги, камни, банки с красками, бутылочки с тушью, кисти, перья. Вдоль стен стенды: материалы очередного съезда партии, «наш дорогой Леонид Ильич», «Малая земля», БАМ, счастливые лица строителей. Большая часть стендов не закончена.
Тусклый свет зимнего дня. Чёрные ветки акаций загораживают окно, но в студии светло. Свет идёт от длинных ртутных ламп на потолке и торшера, с розоватым абажуром, стоящего у большого стола.
На столе, застеленном газетой, хлеб, ложки, вилки, сточенный по обух столовый нож, трёхлитровая банка с мойвой. Серебристые рыбьи тельца плавают в золотистом подсолнечном масле средь белых колец репчатого лука. Пахнет грибами, луком, водоэмульсионной краской и тушью.
Запах грибного супа идёт от алюминиевой кастрюльки под которой в канавке, прорезанной в огнеупорном кирпиче, огненной змеёй вьётся нихромовая спираль.
«Мужики хорошо устроились»,- думаю я.
- А, Львович, бери тарелку, садись с нами!- приглашает Олег.
Рот наполняется слюной.
В супе из свиной головы, сухих грибов, горсточки перловки и пары картошек средь золотых кружочков жира плавают резные листья петрушки.
Раз в месяц холостяки покупают свиную голову. Грибы от Олега. Художник летом трудится в пионерлагере.
- Нехорошо с рыбзаводом получилось. Надо бы исправить ошибку,- продолжает прерванный моим приходом разговор Олег.
У художника высокая, сутуловатая фигура, красивое породистое лицо, шевелюра гривой, выразительные глаза за толстыми линзами очков, и замечательный густой, артистический голос.
«Зачем вам на рыбзавод?»- интересуюсь я, вооружаясь ложкой.
- Заказали нам халтуру,- поясняет Костя,- лозунг «Решения партии в жизнь!»
- Я сделал разметку, оставил его буквы раскрасить,- показал на столяра подбородком Олег, вдумчиво укладывая полупрозрачные колечки лука на хлебную горбушку,- сам пошёл в кассу, чтобы до конца рабочего дня успеть деньги получить. Кости нет и нет. Про себя думаю, что так долго возится?
- Буква «Ы» не входила,- смущается Костя.
- Какая «Ы»?- не понимаю я.
- Этот грамотей «жизнь» через «Ы» писал,- поясняет Олег.
- Напридумывают ерунды ваши учёные,- возмущается Костя,- «ЖЫЗНЬ» - там же «Ы» ясно слышится!
Мы с Олегом смеёмся - трудно вписать широкую «Ы» на место узкой «И»!
Ошибку они так и не исправили, деньги ведь получили.
Не знаю, долго ли красовалась над Южнобайкальским рыбзаводом гордая надпись: «Решения партии в жЫзнь!»
Олег перечитывает письмо. Художник дорожит простым листочком из школьной тетради и когда ему плохо, перечитывает вслух. Письмо от его воспитанника, или ученика.
«Взорвись, взорвись, как прежде,- голос Олега от волнения дрожит,- отбрось сомнения! Ты талант! Помнишь, какие прекрасные вещи ты создавал? Я на тебя смотрел как на Бога. Ты и был Богом»
Я удивляюсь неподдельной страсти в письме ученика, смотрю на испитое лицо Олега, с досадой понимаю: «Ничего уже этот человек не создаст».
Мне жалко Олега.
Что убивает талант? Невостребованность? Равнодушие?
Самый большой враг своего Дара сам человек!