- Рудольф Васильевич! – прервал мои размышления директор плодосовхоза Алексей Ильич.
– Добрый день! Простите, что раньше не смог поприветствовать и встретить. Времени в обрез. Уборочная! Забот хватает. Ещё раз простите, что со своими проблемами к вам. Что – нибудь – то выясняется или как? Ну, надо же! Под носом, совсем обнаглели! Жалко сторожа, конечно. Не знаю, выживет ли? Хороший был человек, безотказный и добросовестный.
- Добрый день, Алексей Ильич! Не надо извиняться. Работа есть работа. Обрадовать пока нечем. Работаем. Жду вот ребят. Они пошли по домам, опрашивать людей. Может, кто – то, что – то видел? Конечно же, жаль сторожа. Будем, надеется, что выживет.
- Рудольф Васильевич, вы как думаете, наши местные совершили кражу или приезжие? У вас мнение, какое уже сложилось?
Я отвёл взгляд от директора и ответил неопределённо:
- Кое, какие мыслишки есть, но они пока, только мыслишки. Конкретики нет. Пока нет улик, в общем, пока ничего нет. Алексей Ильич, скажите, вы сами водите машину или у вас есть водитель?
Директор удивлённо посмотрел на меня и спросил:
- А, почему вы спрашиваете об этом, Рудольф Васильевич? Вы что, думаете, на моего водителя?
Я слегка ухмыльнулся.
- Алексей Ильич, боже упаси! Я, по сути, хотел узнать, машина ваша, где обычно ночует? Дома у водителя или у вас?
- Ну, скажем так: когда я сам за рулём и когда поздно приезжаю, то оставляю возле дома. Когда я с водителем, то он обычно, машину ставит возле конторы. Вот тут, где мы сейчас находимся. Я так распорядился. Водитель мой парень холостой, бывает, отлучается на машине. Дело молодое, сами понимаете.
- Скажите, контора ваша охраняется?
- Конечно. Сторож контору и машину охраняет, когда она находится на стоянке.
- А магазин, тоже этот же сторож охраняет?
- Да. Он сам так решил.
- Алексей Ильич, вчера ночью, где была ваша машина?
- Вчера ночью? Она ночевала у моего дома.
Пока мы разговаривали, к нам подошли опер Дмитриченко и участковый Шапошников. С ним был ещё молодой парень, лет восемнадцати.
- Рудольф Васильевич, - обратился ко мне директор, если вам нужна будет машина , то свободно можете распоряжаться моей машиной. Не стесняйтесь. У меня сегодня работы много в конторе и на винзаводе. Я обойдусь без машины.
- Большое спасибо за машину, Алексей Ильич! Очень даже кстати. Непременно воспользуемся.
- Водитель в конторе, отдыхает. Директор ушёл.
***
- Есть новости? – обратился я с вопросом к Джеку Фёдоровичу и Владимиру Петровичу. – По лицам вашим можно предполагать… А, впрочем, я итак догадываюсь, о чём этот парень вам рассказал.
Услышав от меня такую новость, глаза у обоих дошли до состояния рыбьих
глаз, а лица вытянулись, как у лис. Глаза заинтересованно уставились
на меня своими немигающими веками, как на чудо, сошедшего с неба, только что.
- Хотите, расскажу, о чём он вам рассказал? – смеясь, продолжил я и мелком взглянул на парня. Парень тоже, ничего не понимая, недоверчиво косил на меня глазами.
Первым пришёл в себя Дмитриченко и, не сводя с меня своего изумлённого взгляда, буркнул:
- Ну и о чём же?
Продолжая смеяться, я обратился к Шапошникову:
- Тебе тоже интересно?
- Очень даже! – не моргнув глазом, выпалил участковый.
- Хорошо. Тогда слушайте. Вчера, ночью, этот парень… Кстати, как тебя звать? – направив свой взгляд на парня, спросил я.
- Иван, - отозвался парень.
- Так вот, вчера ночью, Иван, примерно, в два часа ночи, / если ошибусь, подправишь меня, хорошо?/, ехал на мотоцикле или шёл пешком со свиданки из другого хутора. По пути встретил легковую автомашину. Цвет автомашины, зелёный. Ну как, правильно изложил я, Ваня?
Розовая краска украсила молодое лицо Ивана, и он с лёгким смущением и даже с лёгкой запинкой проговорил:
- Вы, вы почти всё правильно изложили. В действительности я ехал
на мотоцикле, а не пешком. Время было, где- то в половине второго ночи. Цвет машины, действительно был зелёный. А, как вы узнали о машине? – неожиданно, весь с вопросительным знаком на лице, спросил парень, перестав рассказывать. К вопросу парня в один миг, присоединились Дмитриченко и Шапошников.
Я мысленно усмехнулся, а вслух произнёс:
- Как я узнал, поговорим чуть позже, а сейчас я хотел бы уточнить у молодого человека, то есть у Вани, в каком направлении двигалась вышеупомянутая автомашина?
- Она двигалась мне навстречу. Я ехал домой.
- Ну, тогда скажи, Ваня, примерное место встречи? Помнишь?
- Точно не скажу. Но, примерно, за километр до нашего посёлка.
- Кроме цвета машины, что ещё запомнилось тебе: ну, скажем, номер машины, был ли водитель один или были пассажиры?
Услышав вопрос, Ваня сконфузился и пробормотал:
- Больше ничего не запомнил. Машина шла быстро и с дальним светом фар. Сильно ослепляла меня. Я даже сошёл с дороги, чтобы не столкнуться.
- Хорошо, спасибо! Можешь идти!
- Ну, что ты думаешь по поводы машины? – спросил Дмитриченко, обращаясь ко мне, после ухода Ивана. - Имеет эта машина какое – то отношение к нашей краже?
Я пристально посмотрел на Джека Фёдоровича и проговорил:
- Мне уже пришлось размышлять по поводу машины. Эту машину уже видели в посёлке. Она стояла вот здесь, где мы находимся. Их было двое: мужчина и женщина. Есть все основания предполагать, что кражу могли совершить они. Так, теперь давайте поступим так. Директор одолжил нам машину. Поедем в посёлок Горняк. Узнаем у ребят из спецчасти, есть ли у них новость. После встречи, будем думать, что нам дальше делать. Согласны?
- Да, в посёлке нам делать больше нечего, - задумчиво проговорил Дмитриченко. – Мы, можно сказать, почти со всеми жителями поговорили. Все склонны к тому, что никто из местных не мог совершить кражу.
- Рудольф Васильевич, - подал голос Шапошников, - я, как участковый этого посёлка, да и жителей знаю почти всех, скажу, что тут некому совершать кражу. Молодых, испорченных парней, тут нет. Их то, совсем немного. На пальцах посчитать можно. А мужчины, в основном, все семейные, все работают. Некогда им кражами заниматься и не нужна им эта кража. Люди неплохо в совхозе зарабатывают и живут хорошо. У меня с этим посёлком и проблем – то не было никогда.
-Ну что ж, ты убедил меня, Владимир Петрович. Теперь в путь.
***
Через минут пятнадцать мы подъехали к железнодорожному переезду посёлка Горняк. Переезд был закрыт. Звенел звонок периодически. Мигала красная лампочка. Где – то громыхал товарный поезд, но из – за лесных полос самого поезда ещё не было видно. На этом переезде ожидание, как обычно, долгое и я, чтобы время зря не тратить, решил использовать для пользы дела.
- Ребята, - сказал я, пока стоим, сбегаю в будку. Поговорю с дежурным насчёт зелёной автомашины. Если у кого желание есть, прошу. Шапошников отказался, так как он дремал. Мы с Дмитриченко пошли к будке. Перешли пути и только подошли к будке, дверь будки неожиданно открылась и в железнодорожной форме вышла женщина с жезлом в руке.
- Вы ко мне? – спросила женщина, пристально всматриваясь в нас. Я и Дмитриченко были в гражданской одежде.
- Да, - сказал я, подойдя ближе к женщине. – Я, следователь, а он, - взглядом показал на Дмитриченко, - оперативный работник милиции. У нас к вам будет небольшой вопрос… В это время к переезду приблизился товарный поезд и его шум не дал закончить вопрос, так как ничего не было слышно.
Мы подождали, пока пройдёт поезд. Как только шум поезда ушёл, я продолжил:
– Скажите, кто ночью дежурил здесь?
- Ночью дежурила Света.
- У неё есть фамилия?
- Да, конечно. Никонова Светлана.
- Может, подскажете, где она живёт? Женщина назвала адрес Светланы.
- В котором часу вы приняли смену?
- В шесть утра.
Я посмотрел на свои часы. Было девятый час дня.
- Скажите, за время вашего дежурства, то есть до этого часа, через переезд, не проезжала зелёного цвета легковая автомашина?
Дежурная что – то прикинула в голове и только тогда, ответила:
- Нет. Машин много проходило, но зелёного цвета, нет, не было.
Подошла наша машина. Я поблагодарил женщину и мы уехали.
- Владимир Петрович, - сказал я, - нам нужна твоя помощь. Шапошников тяжело открыл свои сонные глаза и непонимающе уставился на нас.
- Ты дорогу знаешь к дому Светланы Никоновой? – в упор глядя на участкового, спросил Дмитриченко.
- Ты сказал Светлана Никонова, да? – не совсем просунувшимся голосом, переспросил Шапошников.
- Да, Светлана Никонова! – повторил Дмитриченко.
- Да, да, знаю, - наконец – то твёрдым голосом, ответил Шапошников. – Так, сворачивай назад, - обратился он к водителю. - Переезжай переезд и прямо по крайней улице вниз.
Водитель выполнил указание и машину направил вниз по указанной улице. Крайняя улица располагалась рядом с колхозным полем и поле уходила с лёгким уклоном к глубокой балке и поэтому улица имела лёгкий уклон. За балкой виднелся лес.
- Останови машину! – неожиданно сказал Шапошников. – Приехали! Вот справа её дом. Мне с вами идти?
- Смотри сам, - сказал я, выходя из машины.
Вдруг Шапошников встрепенулся. Тряхнул головой, видимо, прогонял сон и пробормотал, полуобернувшись ко мне:
- Эта та женщина, к которой мы вчера, то есть уже под утро сегодняшнего
дня, направлялись с ребятами из спецчасти. Интересно, сотрудники
спецчасти встретились ли с ней?
- Слушай, Владимир, откуда тебе известно об их любовных связях? – вполголоса спросил я, открывая незамкнутую калитку двора.
- Ты что, не в курсе что ли, что он её изнасиловал? – тоже вполголоса ответил Шапошников, приблизив своё лицо к моему ухо.
- Нет. Мы же это дело не вели. Прокуратура занималась.
В этот момент дверь дома открылась и на крыльцо вышла молодая, возраста лет двадцать, привлекательной внешности, пышными каштановыми волосами, распущенными до плеч, испуганными карими глазами девушка и молча уставилась на нас, входящих в её двор. Заметив тревожные глаза девушки, у меня в голове неожиданно мелькнула мысль: «Неужели Шумлёв прячется у неё?».
Я внимательно посмотрел на неё и громко спросил:
- Вы, Светлана Никонова?
Волнение и замешательство, вдруг сделали её ещё привлекательной.
- Я-я… - растерянно промямлила она и опустила глаза.
- Светлана, простите, отчество не знаю, вы, пожалуйста, не волнуйтесь и успокойтесь! С нами ваш участковый, Владимир Петрович. Вот, он! Вы же его, вероятно, знаете?
- Да. Знаю, - несколько осмелев, проговорила он.
- Вот и прекрасно! Мы вас долго не задержим. У нас к вам есть несколько вопросов и, получив на них ответы, мы тут же уйдём. Простите за забывчивость. Не представился. Я, следователь. Звать меня Рудольф Васильевич. Со мной оперативный работник Дмитриченко Джек Фёдорович. Как вы сказали, что участкового Владимира Петровича знаете. Теперь вопрос:
- Вы, как нам сообщили, дежурили вчера ночью на переезде. Это так?
- Да.
- Нас интересует вот какой вопрос, во время вашего дежурства, ночью, ну, скажем так, с двенадцати, хотя бы, до пяти утра, не проезжала ли легковая автомашина зелёного цвета через переезд? В кабине должны находиться мужчина и женщина? Подумайте хорошенько, прежде чем ответить, пожалуйста!
Светлана, как я успел заметить, успокоилась. Бледность ушла с лица, Оно слега порозовело. Глаза посветлели.
- Много машин проходило за ночь. В основном, грузовые. Возят зерно. Время уборочное. Были и легковые. Зелёная, как вы говорите, мне, кажется, я не приметила.
- Вы, кажется, не совсем уверены в своём ответе, Светлана? Мы хотели бы услышать ответ, без, кажется? Каков будет конкретный ответ?
Светлана ненадолго задумалась и в конце, выдала:
- Нет!
- Хорошо. С этим вопросом разобрались. У нас остался ещё один не разрешённый вопрос, скажите, вы одна сейчас дома?
Мой вопрос, неожиданно застал её врасплох. Она замешкалась и не сразу ответила. «Неужели я оказался прав?» - только успел подумать, как прозвучал её ответ.
- Нет. Не одна. Сын спит.
- Светлана, скажите, с вами разговаривали сотрудники спецчасти сегодня?
- Нет.
- Тогда ответьте на нескромный вопрос, вы вчера или ночью не встречались случайно с Шумлёвым? Может, приходил он к вам на переезд? Простите, вы же знаете Шумлёва?
Услышав фамилию Шумлёва, Светлана резко изменилась в лице. По нему пробежала лёгкая тень испуга. Светлые глаза моментально потеряли свой блеск. Вся она сжалась и, как мне показалось, стала меньше ростом.
- Нет, - не то вслух, то ли шёпотом произнесла она. Голос её слегка дрожал. «Тут, как мне, кажется, никакой любовью не пахнет», - мысленно отметил я, глядя на Светлану.
- Он что, освободился? – неожиданно с каким – то тревожным беспокойством задала она вопрос. – Его ведь недавно осудили на длительный срок. Как же так?
- Простите, Светлана, Шумлёв сбежал из следственного изолятора. Это случилось вчера. Его ищем мы, и другие тоже ищут. Вы, что так испугались, боитесь его?
- Да. Боюсь. «Почему она боится его, мне теперь было понятно». Я решил использовать этот момент.
- Светлана, вы нам можете помочь. Чем быстрее мы его поймаем, для вас тоже будет лучше. Просьба будет. Если вы его увидите, а может случиться так, что он с вами будет искать встречи, постарайтесь сообщить в отдел, дежурному, мне, своему участковому. Я оставлю вам номер своего служебного телефона, на всякий случай. Договорились?
- Хорошо, - едва слышно проговорила она, читая мою бумажку с моей фамилией и номером телефона. - Постараюсь.
- Владимир Петрович, - обратился к участковому, когда мы ушли от Светланы, - по возможности, ты не потеряй её из виду. Заметил, как она испугалась, узнав о побеге Шумлёва.
- Учту, Рудольф Васильевич! – согласился участковый и тут же, показывая рукой, попросил водителя нашей машины подъехать к указанному дому.
Я посмотрел в ту сторону, куда показал рукой участковый. Присмотрелся. Узнал дом Шумлёва.
- Ты что, решил проверить домовладение Шумлёвых?
- На всякий случай. Да и с ребятами повидаться надо. Может, есть у них какие – то новости.
- Хорошо, - сказал я. – Заодно я поговорю с его матерью. Владимир, мать знает, что сын сбежал? Вы рассказали ей? Как она восприняла новость?
- Да, рассказали. Как восприняла? Как все матери. Слёзы, рыдания, причитывания…
Мы не успели толком выйти из машины, как к нам навстречу вышел со двора Виктор Иванович. Мы поздоровались и конечно, первое, что спросили, не появлялся ли Шумлёв. Ответ был отрицательный. Я другого ответа не ожидал. «Он ведь не дурак, чтобы сразу же прибежать домой. Да и вряд ли он появится в доме» - мысленно подумал я и направился в дом.
Мать Шумлёва – Екатерина Исаевна, меня знала хорошо, так как я расследовал дело её сына. Приходилось встречаться по поводу сына.
- Здравствуйте Екатерина Исаевна! – поздоровался я, когда вошёл в дом. Она хлопотала возле печки. Видимо готовила завтрак. Она обернулась и направила на меня свои грустные поблёклые глаза и, видимо, узнав, слабая улыбка появилась на губах и проговорила:
- Здравствуйте, Рудольф Васильевич! Она сделала небольшую паузу, продолжила: - Вы тоже пришли за моим сыном? Перестав говорить, она потупила глаза и тут же ручейки слёз побежали по измученному лицу. Лицо её исказилось, и она горестно зарыдала. С её губ, слетали какие- то нечленораздельные слова.
Мне трудно было понять её слова. О чём она думала, рыдая, о своём сыне. Прежде я не замечал за ней подобной жалости. Пока я вёл следствие по её сыну, один раз только она проявила жалость и плакала. Конечно, не так горестно, как сейчас. Как то, мне её соседка рассказала про её горькую судьбу и почему она стала слегка с нарушенной психикой. Иногда у неё, якобы, проявляются признаки провала памяти. Будущий её муж Фёдор, вначале её изнасиловал. Они дружить – то толком не дружили. Это случилось до свадьбы. Она забеременела. Фёдор не хотел на ней жениться. У Кати год назад умерли родители. Она осталась одна. Видимо, родители Фёдора принудили жениться на Кате. Фёдор был буйный, ревнивый, а сам был гуляка. Очень дружил со спиртным. Работать, работал. Путейщиком. Деньги, в основном, пропивал. Родители Фёдора поддерживали семью, как могли. До рождения ребёнка, Фёдор ещё, как – то сдерживал себя. Может, боялся родителей. Как только родился Виталий, Фёдор вовсе запил и забуянил. Стал бить жену. Издевался над ней. Часто она с Виталием убегала к чужим людям, спасаясь от побоев и издевательств. Он и мальчика не жалел, частенько ему тоже доставалось. Мальчик рос замкнутым и злым. Катя сама сына тоже недолюбливала. Может, Виталий это чувствовал и стал дерзить мать. Не слушался. Когда Фёдор умер, Виталий совсем отбился. Не стал слушаться мать. Даже были случаи, что он её тоже бил. Видимо, на поступки отца насмотрелся…
Пока я размышлял, мать Шумлёва перестала рыдать. Я решил этим моментом воспользоваться и поговорить с ней.
- Екатерина Исаевна, вы, пожалуйста, успокойтесь. Давайте лучше поговорим. Вам легче станет. Вы согласны?
Она подняла свои мокрые глаза и в знак согласия кивнула головой. Перестав плакать, она платком вытерла глаза и лицо.
- О чём вы хотите поговорить со мной? – проговорила она, направив свой взгляд на меня. – Если про сына будете расспрашивать, простите, что я всё равно ничего не знаю. Я с ним не виделась. Он домой при мне не приходил. Неожиданно она схватила мою руку и, пристально заглядывая в меня своими, ещё не высохшими от слёз, глазами, со срывающимся голосом, пробормотала:
- Рудольф Васильевич, я боюсь его… - Он убьёт меня. Я чувствую…, и вдруг она отвела свой взгляд с меня и направила в сторону входной двери дома. Видимо, ей почудилось или показалось, что в дом зайдёт сын. После трясущимися руками закрыла своё лицо, и истерически, горько, протяжно зарыдала. Всё её тело затряслось. Я не знал, что делать, и как её успокоить. Увидев в кухне ведро с водой, поднялся, зашёл в кухню. Набрал в корчик воды и вышел из кухни. В это время в дом зашла соседка Кати. Узнав меня, соседка спросила:
- Что с ней?
Я вкратце рассказал о нашем разговоре. Она взяла с моей руки корчик и присев к ней, предложила выпить воды. Катерина убрала руки с лица и повернула его к соседке. Пристально стала вглядываться в лицо соседки. Вдруг она замахала руками и отпрянула от неё. Стала причитывать:
- Вот, он пришёл за мной… Он пришёл за мной… Спасите меня… Спасите! Она резко качнулась и стала падать. Я быстро подхватил её. На помощь поспешила соседка. Мы вдвоём повели её до кровати и уложили. Соседка шепнула мне:
- Вот так у неё бывают провалы памяти. Видели, она даже меня не узнала. Её преследует навязчивая мысль, якобы сын хочет убить её. Особенно такая мысль стала преследовать её, после того, как его посадили.
- Александра, так, кажется, звать вас, - обратился я к соседке Кати. - У меня будет к вам просьба. Нам сейчас просто некогда. Вы, пожалуйста, поухаживайте за ней. Хорошо?
- Хорошо, хорошо, - охотно согласилась соседка. – Вы езжайте. Я буду ухаживать за ней.
- Александра, я, на всякий случай, оставлю вам свой служебный телефон. Если, что – то будет срочное, звоните в дежурную часть или мне. До свидания!