- Оксана, что за бред, ехать зимой в село на какой-то национальный праздник, - пробубнил Стас, не отрываясь от экрана ноутбука. Чертёж капризничал и не хотел открываться в программе.
- Ты даже не представляешь, какой красивый праздник Роштовань Кудо! И, пожалуйста, не называй меня Оксана хотя бы наедине. Моё имя Окся, если ты не забыл, - голос его тихого "воробушка" неожиданно прозвенел, как натянутая струна.
Лицо мужчины моментально стало кисло-лимонным, но он сдержался: воспитывать жену было некогда, сдачу объекта назначили на послезавтра.
Две недели до Нового года пронеслись в сумасшедшей круговерти, а потом грянул шампанским и сам Новый год. Мужчина и думать забыл про мифический Роштовань кудо, о котором говорила ему супруга.
Третьего января с самого утра Стас с наслаждением сдался любимому дивану в плен.
- В этом я буду на празднике! - игриво заявила подошедшая к дремлющему мужу Оксана и старательно потопала ногами, обутыми в короткие чёрные сапожки со сборами на голенищах и острыми носами.
Стас скосил один глаз на обувь жены, затем прошёлся взглядом по ёё телу, одетому во что-то непонятное и яркое, так что зарябило даже в полуприкрытых глазах, и простонал: "Что это?"
Оксана повела плечами, и многочисленные бусины, бубенчики, колокольчики, которые были пришиты к её холщовой с яркими узорами тунике дружно и звонко зазвенели:
- Это мой праздничный костюм эрзянки!
Стас сцепил зубы, ничего не сказав, но настроение резко понизило градус.
Пролистав жизненный ежегодник, мысли Стаса напомнили ему, как три года назад он, заканчивающий к тому времени аспирантуру, намотавшись по съёмным квартирам, женился на хорошенькой студентке второго курса Оксе Пьянзиной.
У девушки на взгляд Стаса был один-единственный недостаток - по национальности она была мордовкой, но наличие богатого папы, который пообещал подарить молодым к свадьбе трёхкомнатную квартиру в элитной высотке, примиряло скитавшегося по чужим углам аспиранта с этим не совсем приятным для него фактом. После свадьбы на имя Окся был наложен строжайший запрет, и жена превратилась усилиями новоиспечённого мужа в семейных стенах и в кругу друзей в Оксану.
- А тебе надо выбрать маску, - перед взором окончательно проснувшегося Стаса появились картонные козёл и собака. - Будем ходить по селу и колядовать в масках домашних животных. Я буду "гусыней", а ты выбирай из этих двух, остальные уже разобраны. Представляешь, милый, папа взялся за организацию праздника!
- Он тоже приедет? - заинтересовался мужчина, тестя сердить не стоило.
Услышав утвердительный ответ, Стас понял, что вопрос о поездке решён окончательно.
"Коляда, коляда,
Вандынь шись Роштува!
Как на улице мороз
Подмораживает нос,
Не велит долго стоять,
Велит скоро подавать!"
"Неужели я хожу в толпе ряженых и даже что-то пытаюсь подпевать?" - в глазах Стаса рябило от "свиней", "котов", "петухов". Один парень был в маске козла, от которой гордо отказался Стас, выбравший "собаку". Ещё не хватало быть козлом, хоть и понарошку!
"Каляда, каляда,
Ламо прякат валядо!
Тётенька-добренька!
Подай что-то сдобненько!"
"Уже пятый дом!" - злился Стас, чувствуя что замёрз, проголодался и устал как собака.
"Как собака!" - мужчина нервно потрогал маску, сдавливающую резинкой голову, и в очередной раз покрыл про себя всю эту клоунаду нецензурной бранью. Он посмотрел на Оксану, которая весело пританцовывала рядом в такт колядке. Ярко-красный высокий чепец и одетая прямо на него картонная гусыня подпрыгивали на её голове, когда она задорно перебирала ногами. Щёки девушки раскраснелись, и весь её вид говорил, что всё происходящее доставляет ей огромное удовольствие.
В отличие от других домов в этот их пригласили войти.
- Гостюшки дорогие, проходите, для всего место найдётся - и для отдыха, и для веселья! - Хозяева, дородная супружеская пара, одетая в национальные костюмы, демонстративно кланялась входящим.
- А я хочу послушать колядку! - из глубины дома показался Нуят Нуятович, отец Оксаны, собственной персоной.
"Авсень, авсень, ты гулял по всем,
По закоулочкам, по проулочкам.
Кому песни поём, тому сбудется,
Кому сбудется - не минуется!"
"Шут гороховый!" - позлорадствовал Стас, увидев странное облачение родителя жены: длинная льняная рубаха на нём, украшенная замысловатым орнаментом, была подпоясана кожаным кушаком с бронзовой пряжкой, усыпанной россыпью камней. На круглом лице Нуята сияла довольная улыбка.
- Угощайтесь, гости дорогие! - мужчина взмахнул рукой, и голодный Стас возликовал: по периметру комната была уставлена столами с едой и напитками.
Вдруг Оксана выскочила на середину комнаты и запела:
"Раю, раю, раю, раю,
Игру лапти выбираю.
Кому лапоть попадёт,
Тот плясать пойдёт!"
Стас, размечтавшийся о трапезе, готов был прибить жену.
Люди тем временем, как по команде, встали в круг и начали передавать друг другу неизвестно откуда взявшийся лапоть под мордовскую песню, лившуюся из динамика.
Вот лапоть от "козы" перешёл к "корове", вот он оказался у "овцы", а та шустро спихнула его "собаке", то есть ему, Стасу.
И в этот миг музыка остановилась!
"У кого лапоток,
Покажи резвость ног!" -
Хором затянули все маски, одновременно стуча ногами и хлопая в ладоши. Стас испуганно уставился на "гусыню"-Оксану, но она стояла далеко от него и смотрела в другую сторону.
- Давай пляши! - толкнула его локтем "овца".
- Как пляши? Не умею я! - ужаснулся Стас. Едкий холодок пробежал с головы до пят.
- Пляши, пляши, у тебя лапоть! - уже несколько человек выталкивали мужчину на середину круга. - Такие правила! Иначе накажут "собаку"! Накажут "собаку"!
"Умные" часы на руке напомнили Стасу, что пора пройтись. Он горько усмехнулся и снова прикрыл веки, не в силах до конца поверить, что это не сон. Деревянные рассохшиеся доски над ним выстилали потолок. По мере того, как мужчина то размыкал, то опускал веки, это отсыревшее, шершавое пространство либо угрожающе приближалось к лицу, либо расплывалось серыми разводами. Уже три часа Стас лежал на колючем сухом сене. Иногда он садился, и тогда ошейник на его шее, прикреплённый к металлической цепи, больно врезался в кожу, и всё окружающее пространство старого полусгнившего сарая стонало вместе с ним.
- Ешь! - вошедший Нуят протянул ему металлическую плошку, в которой плескалась жидкая каша.
- Отпустите меня немедленно, вы с ума сошли! - заметался Стас. - Где я?
- Там, где и должна быть собака! На цепи!
- Отпустите! Что за игры? Где Оксана?
Каша в миске, оставленной тестем, оказалась вполне съедобной. Спустя какое-то время Стас орудовал ложкой, стараясь отключиться от нереальности происходящего. А каша была реальной и вкусной! Он почти всю её съел, когда горло сдавил спазм.
Со дна миски, из-под остатков каши-размазни на него смотрела Алла. Промокшая и осквернённая фотография его любовницы вызвала приступ тошноты.
- До конца ешь! - елейным голоском пропел выросший рядом Нуят. - До последнего комочка!
- Я не могу, не смогу!
- Сможешь, зятёк, сможешь.
Год спустя.
- Весёлый мордовский праздник Роштовань Кудо с размахом был проведён в нашей области в селе Найман, - до Стаса, дремлющего на диване в крохотной квартире-студии, купленной им в ипотеку, донёсся голос диктора местного телевидения.
Невыносимо заныла шея, а сдавивший горло спазм вызвал резкий приступ тошноты. Эти приступы часто преследовали Стаса весь последний год.
Роштовань кудо - (эрзянское) «Рождественский дом»