Было это давно, так давно, что это первое событие, которое полностью отразилось в моей детской памяти и прошло со мной через всю мою жизнь хотя оно меня вовсе не касалось.
Мы возвращались с моими папой и мамой из гостей в поезде по самому длинному в стране маршруту с одного его конца в другой.
Это было чудесное путешествие!
Каждое утро начиналось с работы радио. Пока играл гимн страны многие реально просыпались, другие, особенно мужчины, укрывались поплотней и порой спали до тех пор, пока не открывался вагон-ресторан. Потом они отправлялись туда и возвращались поздно ночью и с трудом находили свои места, охая и ахая, словно вернулись с каторжных работ.
Но радио не сдавалось. «Доброе утро, товарищи! - заверяло оно. - «Начинаем утреннюю зарядку!». И под бодрое звучание пианино направляло поток движения пассажиров в определенное русло.
Многие пассажиры действительно делали физические упражнения под команду веселого дяди из радио. Другие начинали готовится к утренним процедурам, то есть умыванию и завтраку.
А радио не успокаивалось целый день: бесконечные разговоры пассажиров даже заглушали их; лишь изредка затихая на выпуски новостей; а на концертах по заявкам радиослушателей в вагоне восстанавливалась почти полная тишина; даже нас детей призывали к молчанию.
И это было бы удивительно сегодня. Ведь вкусы радиослушателей были самыми различными. Но в вагонах царило взаимное уважение, и тишина сохранялась до самого конца передачи.
Если дорога в гости была неким испытанием моего терпения, время провождения, умения знакомиться и находить для себя всякие занятия, то дорога в обратное стала полным проявлением уже нажитого мною опыта.
Я почти был предоставлен самому себе. Папа и мама уже не бегали ежеминутно по вагону в поисках меня, а лишь во время редких остановок список которых они переписали себе на листок с целью прогуляться со мной, и что называется «размять ноги».
Очень скоро, мы дети с этого вагона объединились в дружную ватагу и беспричинно передвигались гурьбой с одного его конца в другой. Впрочем, все эти передвижения объяснялись с новыми видами наших развлечений.
Бег наперегонки, прятки, жмурки, прыжки на дальность и высоту, полеты бумажных самолетиков, рисование по заданию, лепка из пластилина, всякие угадалки - вот только часть того, чем мы занимались.
Без фантазий конечно не обходилось. Ну, например, мы толпой в пять или шесть малышей закрывались в туалете и ждали безвинную жертву. Вскоре, как поплавок на удочке у рыбака ручка двери туалета давала первый признак проявления, желающего посетить это заведение. Мы дружно замирали и прикрывая ладошками рты продолжали ожидать дальнейших действий клиента. А он, спустя некоторое время, жёстко нажимал пару раз ручку двери намекая о своей нелегкой живучести. А затем, через минуты, начинал нервно теребить ручку явно показывая желание оторвать её если дверь не откроется. И здесь мы сдавались. Дверь распахивалась и все мгновенно убегали под рукой оторопевшего пассажира в глубину вагона.
«Безобразие!» - слышали мы вслед, но никаких последствий это не имело.
В тот памятный для меня день и час, я забежал папе и маме, чтобы прихватить с собой пару пряников, которые любила девочка с другого конца вагона.
Мама только успела утереть влажным платочком протереть мне лицо и руки, и я готов был убежать дальше, как вагоне раздался ужасный крик женщины:
- Ой, мама! Мамочка! Мама!
Папа и некоторые мужчины, тотчас вскочили со своих мест, и направились в сторону откуда кричали, а остальные вытягивали головы из-за перегородок, пытаясь если не увидеть, так узнать причину этих криков.
Однако, несмотря на то, что крики не умолкали, очень скоро папа вернулся и усевшись на свое место как-то смущено доложил маме:
-Там, кажется, рожают.
2.
Теперь, туда где кричали, поспешили женщины. Расталкивая их пробрались проводницы. Одна из них вскоре бегом пробежала обратно.
Через некоторое время, радио вдруг смолкло и голос совсем не похожий на известных радиодикторов несколько раз повторил:
- Внимание! Внимание! Граждане пассажиры! Всех врачей или других медицинских работников убедительно просим пройти в шестой вагон для оказания медицинской помощи!
Однако первым в вагоне появились не врачи, а огромного роста толстый дядя в белой рубашке с погонами на плечах.
Он быстро прошел в нужное место и через минуту сквозь вопли женщины прокричал:
- Граждане пассажиры! Соблюдайте полное спокойствие и тишину. Прошу вас без нужды не покидать ваши места и не отпускать детей от себя. А также оказать содействие нашим работникам если это понадобится!
И почти сразу, после этого объявления в вагоне появились люди, которые задавали один и тот же вопрос: «Где?» и их тотчас направляли куда нужно.
Многие из них уже были в белых халатах, другие тут же доставали их и одевали на себя. Вскоре наш вагон стал похож на поликлинику.
Я лежал на верхней полке, все видел и почти слышал.
Командование на себя взяла женщина средних лет.
- Сколько времени до ближайшей остановки? Есть ли возможность остановить поезд раньше? - спросила она у толстого дяди.
- Нет! - ответил дядя. - До ближайшей станции полтора часа. Других станций на пути нет!
- Тогда, будем рожать! -уверенно сказала женщина и повернувшись к другой женщине заявила, - Вы будете помогать мне! Нам, на всякий случай нужны будут еще три человека.
Она быстро выбрала двух женщин и обратилась к высокому, очень культурному на вид мужчине:
- Вы кто будете?
- Доктор медицинских наук Гайт Исаак Авраамович! - чинно представился мужчина.
- Ну что же, оставайтесь, - сказала женщина и тут же обратилась к толстому дяде пытаясь упираясь в его живот приблизиться к его лицу, чтобы достаточно ясно объяснить, что ей нужно. - Освободите временно три ближайшие купе! Тщательно вымойте их! Нужны два комплекта нового постельного белья для роженицы и ребенка! Побольше горячей воды!
Толстый дядя оказался очень даже подвижным и понятливым.
Он тотчас собрал вокруг себя женщин проводниц и через минуту они разбежались выполнять его указания. Ещё через минуту были освобождены купе с обоих сторон роженицы. И ещё через минуту-другую появились первые ведра с горячей водой. А по радио объявили убедительную просьбу пассажирам не употреблять горячую воду в связи с предстоящей медицинской операцией.
Удовлетворенно выслушав это объявление, толстый дядя дал указание тщательно вымыть и протереть все три купе сверху донизу горячей водой, а сам схватив ведро вдруг рухнул на четвереньки и стал мыть полы.
А ведра с горячей водой все приносили и приносили, и наконец они стали совсем не нужны. Уборка закончилась и все три купе оградились новыми белоснежными простынями от внешнего мира.
И всё это происходило под нескончаемые крики женщины.
Первым из этого искусственного лазарета вышел толстый дядя и пошатываясь отправился к купе проводниц где они любовно обтёрли его полотенцем и подали горячего чая.
Вторым из-за простыней выпихнули молодого парня, ужасно бледного и смотрящего вокруг жалобными глазами.
Все поняли, что он муж женщины и тотчас уступили место прямо там откуда он вышел.
С его выходом крики женщины стали ещё сильней.
- Сережа! Сережа, где ты! Я умираю! - кричала она и все поняли, что кроме мамы у нее есть еще муж, которого зовут Сергей.
Мужики как-то пытались успокоить парня, но это у них не очень получалось. Эти крики про «умираю» совсем сбили их с толку, и они вскоре замолчали.
- Вот-вот! - злорадствовали женщины. - Чего молчите?! Вас бы туда!
- Первородка что ли? - спросила одна из них Сережу, и тот утвердительно качнул головой.
- Ну тогда понятно, - сказала женщина. - Не бойся, мы все так помирали!
И тут все женщины засмеялись и в глазах парня вдруг мелькнул огонёк надежды.
А между тем, из-за белых простыней появился еще один мужчина.
Это был профессор Гайт, которому видимо стало плохо. Женщины передали его из рук в руки проводницам и снова исчезли за простынями. Но через пару секунд оттуда появилась женщина, которая там всем руководила. Она взглядом убедилась, что с профессором все нормально, процедив сквозь зубы: «Стоматолог несчастный!» тоже скрылась внутри.
3.
Все уже как-то стали привыкать к крикам женщины, будто она делала это нарочно, как они внезапно прекратились, всё замерло от ожидания, и мы наконец услышали… Услышали плач ребенка!
Народ в вагоне сразу ожил и все шумно заговорили о чем-то, а один из пассажиров буквально схватил за руку медсестру, которая вынесла пустое ведро.
- Кто? Кто?! - торопливо спросил он, словно за простынями лежала его жена.
- Девочка! - ответила с улыбкой медсестра и снова скрылась туда, где все ещё пищал ребенок.
- Девочка! - крикнул на весь вагон мужчина и весь вагон ответил ему дружным «Ура!».
Все принялись поздравлять парня, ставшего отцом в столь необычном месте, он благодарно кивал головой, что-то отвечал и наконец вовсе прикрыл ладонями от волнения лицо.
И волновался он не зря. Не прошло и нескольких минут как крики женщины возобновились, будто она уже забыла, что родила.
Все взволновались. Некоторые сообразительные женщины буквально втолкнули проводницу в этот лазарет, чтобы она узнала, что там творится.
Её буквально, через несколько секунд выпихнули обратно, но она едва отдышавшись доложила:
- Ещё рожает!
- Как еще? - привстав спросил муж Сергей.
- А это у тебя спросить надо! -весело ему ответила проводница и он медленно опустился на место.
Очень скоро мы снова услышали новый плач ребёнка, как оказалось тоже девочки.
Ну тут уж радости пассажиров не было предела. Толпа гудела и шумела словно все они были родственниками роженицы.
Молодого папу так и не впустили поглазеть на детей. Кто-то из мужиков плеснул в стакан водки и передал ему через женщину. Ничего не подозревающий Сергей с маха выпил стакан думая, что это вода, и теперь весело чему-то улыбаясь сидел в этой кутерьме.
Вскоре подъехали к станции где новорожденных и их маму ожидала машина Скорой помощи.
Малышей выносили медсестры. Молодую маму очень аккуратно вел счастливый папа. Все поздравляли их.
- Как назовёте? - спросил кто-то.
- Уже назвали, - ответил отец Сергей. - Любовь и Надежда!
К вагону со всего поезда сбежались его пассажиры и тоже поздравляли молодую семью. Люди на вокзале, наверное, думали, что встречают или провожают какую-то знаменитость.
4.
А потом поезд поехал дальше. Мы, дети, снова играли. Импровизированный «роддом» разобрали и люди вернулись на свои места.
Толстый дядя - начальник поезда Стрельцов Павел Иванович пригласил врача и медсестру, которые принимали роды, в купе проводников попить чай. Сам он в купе не поместился и его живот то появлялся, то исчезал в проходе. У него было очень хорошее настроение, он постоянно подливал женщинам в стаканы их же спирт, а закуски им передали со всего вагона.
Он бесконечно рассказывал им весёлые истории и повторял время от времени один и тот же тост:
- За Любовь и Надежду!
И его дружно поддерживали врач Любовь Андреевна Антонюк и медсестра Надежда Михайловна Павлова, то ли за себя, то ли за новорожденных. Но это было неважно, главное, что всё закончилось хорошо.
Любовь и Надежда. Надежда и Любовь. Как это было правильно тогда.
Говорят, что детская память самая лучшая в жизни человека. Конечно, не всё из того, что произошло в тот день я бы запомнил. Но моя мама переписала фамилии начальника поезда, проводниц и конечно же врача, медсестры и даже профессора Гайта, а потом написала об этом случае статью в какую-то большую газету, кажется «Гудок» называется.
Вырезка с этой статьей до сих пор хранится в нашем семейном архиве.
Это было так давно. Наверное, Любовь и Надежда уже сами бабушки.
Но когда иногда приходится ехать в поездах, то в перестуке колес мне так и чудятся эти имена: Любовь и Надежда, Надежда и Любовь….