Азер Ширинов. Глава 1

 
«О Аллах, Тебе я жалуюсь на недостаток сил и унижение среди людей! О Милосерднейший из милосердных, Ты — Господь слабых. Кому Ты вверил меня? Далекому ли, который хмурится при виде меня, или врагу, которому Ты отдал во власть дела мои? Если Ты не гневаешься на меня, то мне не о чем беспокоиться, но если Ты избавишь меня от подобного, мне будет легче. Прибегаю к защите света лика Твоего, который разгоняет мрак и приводит в порядок дела мира этого и мира вечного, от того, чтобы постиг меня Твой гнев или настигла Твоя ярость. Ради Тебя я буду отказываться от ненавистного Тебе, чтобы Ты был доволен мной. Нет мощи и силы ни у кого, кроме Тебя».


Дуа пророка Мухаммада в Таифе. Ат-Табарани С. Аль-муджам аль-кябир. Т. 13. С. 73, хадис №181


«Я скажу Вам про себя, что я — дитя века, дитя неверия и сомнения до сих пор и даже (я знаю это) до гробовой крышки. Каких страшных мучений стоила и стоит мне теперь эта жажда верить, которая тем сильнее в душе моей, чем более во мне доводов противных. И, однако же, Бог посылает мне иногда минуты, в которые я совершенно спокоен; в эти минуты я люблю и нахожу, что другими любим, и в такие-то минуты я сложил в себе символ веры, в котором всё для меня ясно и свято».


Из письма Ф. М. Достоевского Н. Д. Фонвизиной. Конец января — 20-е числа февраля 1854. Омск



Это были дни Курбан-байрама. В Лондоне снова лил дождь. Ахмед с сыном были одеты на удивление не по погоде. Однако одухотворяющая проповедь во время джума придавала много сил мужчине. Он, человек средних лет с гладко выбритым лицом, с надеждой смотрел на мальчика.



- Ибрахим, сыночек, осталась одна брошюрка. Может, пойдём домой? Такой сильный дождь. Давай завтра эту брошюрку кому-нибудь отдадим.



- Папочка, иди, пожалуйста, домой. Я могу  сам отнести последнюю брошюру.


Сквозь струи дождя просачивалась детская улыбка.



- Ты уверен, Ибрахим? – улыбался имам.



- Да, отец.



- Тогда иди…



Мальчик лет одиннадцати взял брошюру и побрёл в сторону какого-то двухэтажного роскошного здания, обходя небольшие лужи. Ахмед стоял на месте, следил за лёгкой походкой Ибрахима. Мальчик с трудом забрался на крыльцо дома. Сын проповедника что было мочи стучал в металлические двери. Но дом как будто молчал, складывалось ощущение, что в нём давно уже никто не живёт. Ни радости, ни печали – гробовая тишина. Тогда Ибрахим с лёгким раздражением посмотрел на отца, что стоял в двухстах метрах. Ахмед молчал. Мальчик продолжил едва ли не досадную осаду. Мёртвая крепость не давалась. Ибрахим снова посмотрел на отца. Ахмед молчал. Тогда мальчика начал кричать на всю улицу: «Откройте, пожалуйста, дверь!» Но нет. Сердце этого дома было, кажется, запечатано. Мальчик сильно расстроился: он не сумел выполнить отцовский долг. Ибрахим готов был расплакаться, он медленно спускался с крыльца, едва держа в правой руке брошюру. Тем временем Ахмед смотрел на сына с верой.


Дождь вымывал эмоции, что лежали на лицах прохожих, сложно было определить, о чём они думал в столь непогожий пятничный вечер, чем были заняты мысли, открыты ли их сердца надежде.



Вдруг огромная дверь со скрипом отворилась. Из тёмного дома вышла женщина со слезами на глазах. Сколько же было радости у Ибрахима! Он снова поднялся, чтобы передать незнакомке брошюру.



- Здравствуйте! Возьмите, пожалуйста, - улыбался мальчик, передавая тоненькую книжечку женщине.



Незнакомка не могла не взять брошюру. Она даже не посмотрела на её содержимое. А мальчик тотчас же растворился в пене людских тел.



Ровно через неделю после очередной пятничной проповеди Ахмед спросил у верующих, есть ли какие-либо вопросы. В тот день солнечные лучи  буквально затопили  своим  светом женскую часть мечети. Слово попросила женщина со светлыми волосами:



- Салам-алейкум. Я в мечети впервые. У меня не вопрос, а история. Послушайте, пожалуйста, её. Я хочу рассказать, как я здесь оказалась… Всё произошло где-то два-три месяца назад. Моя единственная дочь решила выйти замуж за араба. Моя Ханна в тот день сказала, что примет ислам, потому что очень сильно любит своего молодого человека. Я и мой муж, Герман, мы всегда исповедовали католицизм, мы были тогда против, чтобы дочь приняла ислам. Произошло ужасное… Мы совершили огромную ошибку, да простит нас Бог! Наша, моя дочь… Она… повесилась в своей комнате. Мой муж не выдержал, умер через несколько недель от инфаркта… В тот день, в прошлую пятницу я решила… Да простит меня Бог за мои ужасные помыслы! Какое же это преступление против Бога – самоубийство! Это я только сегодня до конца поняла. Вы сегодня, Ахмед, затронули эту тему. Отдельное спасибо Вам за это. Так вот… Неделю назад я готова была… Готова была повеситься в комнате дочери, там же… Где Ханна… Я поднималась по лестнице… Слышу стук в дверь. Подумала, что это почтальон, сейчас уйдёт. Подождала, думала, что всё. Но нет. Стук всё сильнее, даже звуки с улицы появились. Извините, что немного нескладно говорю, эмоции, хочу все передать свои чувства… Решила спуститься посмотреть. Открываю, а там мальчик с брошюрой. Дома открыла, посмотрела, называется «Дорога в Рай». Какой же грех я едва не совершила. Да простит нас Аллах…



- Уважаемые пассажиры, воздушное судно прибывает в Москву, просьба… - просачивалось сквозь пространственно-временно континуум.



Где-то в хвосте самолёта сидел мужчина с родинкой на правой щеке. Он только-только проснулся. Пассажир умылся божественной благодатью с двумя словами на устах: «Аллаху Акбар».



Это был Азер Ширинов.





20.07.21 г.





Иллюстрация: Жертвоприношение Ибрахима (Авраама). «Тимуридская антология», Шираз, 1410-1411 годы. Коллекция Гюльбенкяна, Лиссабон.