Итак, моя служба в воспоминаниях и приключениях.
С чего же начать?
Начну с самого высокого начальства.
Фамилию начальника полигона, на котором я служил, я не помню, но хорошо помню его предшественника, хоть он и умер за три года до моего призыва. Вы понимаете, что помнить я его не могу. Потому, что ни разу не видел, но столько добрых слов, которые говорили офицеры части о нём, я ни в чей адрес не слышал ни до того, ни после.
Генерал Дорохов Степан Дмитриевич. Создатель и начальник полигона с 1956 года до 1966 года. Умер Степан Дмитриевич у трапа самолёта, на котором он прилетел из Караганды с партийной конференции. Просто не успели врачи. Умер замечательный человек, оставивший о себе добрую и долгую память. Жители и военнослужащие Приозёрска обратились в правительство СССР с просьбой переименовать Приозёрск в город Дорохов. В просьбе, в связи с режимом секретности, было отказано. Тогда одну из школ в Приозёрске переименовали в школу имени генерала Дорохова. Она до сих пор носит это название.
Воспоминание очень грустное. Вечная память замечательному человеку и командиру.
Хорошо, что столь печальных страниц в моей службе было не слишком много.
А вот небольшая забавная зарисовка.
Я служил уже второй год. На полигон прибыл новый начальник Политотдела, генерал. Я заметил, что политработники очень любят показать свою демократичность, и у этого генерала была тоже такая черта. Фамилию генерала я не помню.
Короче говоря, он решил поближе познакомиться с полигоном и с условиями службы и быта солдат. В сопровождении большой свиты генерал во время обеда прибыл в солдатскую столовую. Он шел по столовой и, мимоходом, спрашивал у солдат, хорошо ли их кормят, но при этом не останавливался и не ждал ответа. Когда он проходил мимо столов, где обедала наша рота, из-за стола встал ефрейтор Гапочка Василий Иванович (парень из Донецка одного со мной призыва).
«Товарищ генерал! Разрешите обратиться, ефрейтор Гапочка!» - строго по уставу спросил Василий. Генерал слегка замешкался и ответил: «Слушаю Вас, ефрейтор!» Из-за спины генерала Васе показывали кулаки разного звания офицеры. Несмотря ни на что, Василий продолжал: «Товарищ генерал! Можете оказать нам такую честь присесть с нами за стол и поесть нашего солдатского супа? Я скоро демобилизовываюсь и, когда приеду домой, буду всем рассказывать, что у нас был такой генерал, что не брезговал с простым солдатом за одним столом солдатские щи хлебать!»
Генерал заулыбался, сел за стол и сказал Гапочке: «Ну, ефрейтор, угощай!»
Тут же кто-то из свиты принёс чистую миску и ложку, Вася зачерпнул из бачка половник щей и налил в миску генерала.
Генерал отправил ложку щей себе в рот и замер…
Надо сказать, что щи были сварены из непромытой квашеной капусты и, когда мы их ели, то у нас челюсти сводило от кислоты.
Генерал молча посидел за столом пару минут, потом встал, положив ложку очень аккуратно на стол, повернулся к свите и тихо сказал: «Солдат из столовой вывести. Со столов всё убрать. Приготовить нормальный обед и накормить личный состав!»
После этого посещения пару месяцев нам готовили нормальную пищу. Но больше генерал в столовую не заходил.
Ну, а теперь вернусь к нашему батальону.
Начну по нисходящей. Вернее, от комбата и ниже.
Первого своего комбата я не помню совсем. Но, по слухам, он был очень хорошим человеком, а судя по поведению, очень своеобразным. Он очень любил играть в домино со своей секретаршей. На это время жизнь в роте замирала. Стояла гробовая тишина. Наряд ходил на цыпочках, а всех солдат старались держать подальше от казармы.
Дело в том, что штаб батальона находился в нашей роте. Отдельного помещения для него не было. Здание штаба для отдельного батальона охраны и для нашего отдельного батальона связи только строились. Эту стройку, вернее, несколько дней этой стройки, я хорошо запомнил и даже физически смог ощутить на себе. Вернее, на своей спине, а ещё больше на своих руках.
Под метровым слоем камней, перемешанных с песком, находился огромный гранитный пласт. Говорили, что он идёт почти подо всей степью. Вот нас, молодых солдат из карантина, и послали помогать строителям - долбить этот гранит для устройства фундамента под трёхэтажное здание штаба.
Конечно, мы долбили гранит не вручную, а при помощи отбойных молотков, но гранит был так крепок, что так называемая пика - это та часть, которая разбивает твёрдый грунт, - через пятнадцать-двадцать минут работы превращалась в шарик.
Ну да Бог с ним! С нашей или не нашей помощью здание штаба было построено.
Далее я буду писать о разных начальниках, с которыми мне приходилось сталкиваться по роду службы, и о некоторых случаях, связанных с ними и, иногда, со мной.
Чтобы как-то разграничить то, что я видел сам или даже в чём участвовал, и то, что я слышал от сослуживцев, каждый случай я буду характеризовать так: если видел или участвовал, то буду писать слово БЫЛЬ, а если слышал от сослуживцев, – СЛУХ.