Здравствуй. Знаешь, порой наши монологи напоминают мне встречу с психологом. Перечитывая их, я будто каждый раз смотрю на ситуации иначе, ровно как и на читателя, на тебя, пытаясь разглядеть некоторую эстетику в той позе, в которой твои глаза пропускают эти символы в твой головной мозг. Возможно, ты сидишь в позе лотоса, или же читаешь это, лёжа на кровати, на спине, на животе, на боку, даже не замечая, что держишь умное устройство близко к лицу. Может быть, ты сидишь за столом, неспешно опуская этот текст всё ниже и ниже, будто глотая его. Но я хочу, чтобы ты знал, что мне совершенно неважно в какой позе ты наблюдаешь за моими мыслями, ведь я здесь не за этим.
Я хочу поблагодарить тебя, что ты читаешь это. Дело не в лайках, рекомендациях, и количестве зрителей, я здесь не за этим.
Дело в том, что ты рядом, и я это чувствую.
Думаю, что пора признать некоторое поражение с самим собой не только тебе, но и себе. Кажется, я окончательно начинаю рушиться, исчезать, вымирать. Я проиграл одиночеству, и попросту в нём захлебнулся, ощущая некоторый горький привкус этого поражения. Нет, это не то одиночество, о котором подумал ты и многие другие. Я говорю не про нехватку человека рядом. Я говорю про то, что я - мои мысли, сейчас напоминаю себе что-то бесформенное, с двумя пальцами во рту, доходящими до самой глотки. Если говорить проще, то, создав в себе целый мыслительный океан, я потерпел кораблекрушение. Если ещё проще - я потерял в себе человека. Нет, не какую-то социальность, и прочие другие идентифицирующие меня характеристики. Поднеся к виску два пальца, и сделав тихое "Пуф", уже с закрытыми глазами я обнаружил, что не в силах подняться в этот раз.
Признаю, что испытываю некоторую жалость и обиду на самого себя и к самому себе. Я сержусь на себя ровно в тот момент своей жизни, как о себе и позабыл, будто выбросив в себе себя, как надоевшую игрушку.
Я писал о небе. Только оно меня и спасает. И ещё немножечко вентилятор.
Но у меня есть и хорошие новости. Я наконец-то, спустя столько лет, смог разгадать о чём же писал все эти годы в своих стихотворениях. Я не посвящал их человеку, не посвящал их образу, и, на моё собственное удивление, я не посвящал их чувству. Я посвящал каждое стихотворение, каждый его образ, чувство, символ, каждую букву и каждую единицу пропитанной в нём боли...себе.
А сейчас я в собственной выгребной яме, и не знаю, противно ли мне от этого. Это вызывает двоякое чувство, где, с одной стороны, я избавился от этой высокопарной дряни, словно от никотиновой зависимости, и, с другой, покинул себя, как это сделал мой бог, мой родной отец, и как за ними повторило множество людей из моей жизни, в том числе и я сам. Как последний вагон.
Не скажу, что мне хочется сейчас как-то съежиться, не видеть мир, и так далее, как-никак ты сейчас читаешь это. Наверное, лучшее описание подобного состояния - "Никак". Простое, сухое "Никак".
Честно говоря, я даже не знаю как закончить.