Я встретила тебя на утренней декабрьской улице, обласканной нечаянным солнцем. Среди хмурых дождливых дней вдруг выпал один, солнечный, тронутый легким, радостным морозцем. Думаю, солнечный этот денек действительно выпал откуда-то из зимней заначки. Прятала его зима для святочных гуляний, прятала, да и обронила. Мне на радость, тебе – на печаль.
Встреча с тобой была такой же нечаянной, как декабрьское солнце. Можно сказать, встреча через целую жизнь, хотя расстались мы три месяца назад. Просто в мои три месяца вместилось столько отчаяния и надежды, что хватило бы на несколько жизней. И вот сегодня утром, на этой декабрьской улице, тронутой нечаянным солнцем, я перестала тебя ждать. Наконец-то! Я шла бесцельно, радуясь свободе , и вдруг увидела тебя.
Ты покупал мандарины у лоточницы в кокошнике. Ты разглядывал, вертел оранжевые шары и так, и эдак, ковырялся в большой коробке, перебирал, выискивая что-то известное тебе одному. Я смотрела на твое лицо, хмурое, недовольное. У человека, покупающего новогодние мандарины, не должно быть такого хмурого лица. Новогодние мандарины – это предвкушение праздника и приобщение к нему. Мандарины – это зримое воплощение радости. Но ты не радостен, ты серьезен, как инструкция к китайской новогодней гирлянде. В ней много неправильных слов и грамматических ошибок и ни намека на праздник. Ты тоже наговорил мне много слов три месяца назад. Но в отличие от китайской инструкции все они были очень правильными: о семье, о долге, о порядочности. Только к тебе они не имели никакого отношения. Жену ты давно не любишь, называешь ее Железным Феликсом и при каждом удобном случае изменяешь ей. Вы и не спите вместе, потому что спать с Железным Феликсом нельзя по определению. Можно только подчиняться. И твои измены – это твой личный маленький бунт, твой невидимый пинок Железному Феликсу. Средство самоутверждения, как средство от насморка. Не лечит, но создает видимость лечения. Я стала очередным пинком. Только не сразу это поняла.
Наполнив пакет мандаринами, ты расплачиваешься и все так же хмуро, не замечая солнца и неба, идешь прочь. Я смотрю тебе вслед и жалею. Себя жалею за глупость и наивную веру в счастье с чужим мужем. Тебя жалею. Эти мандарины не принесут радости ни тебе, ни тем более Железному Феликсу. Я знаю,так и будет, ты ведь рассказывал мне. Много чего рассказывал о своей семье, пока мы были вместе. Как бы ни казалось иллюзорным это наше «вместе», но иногда , мне думается, мы были счастливы. Помню, как год назад накануне праздника мы купили с тобой целую коробку мандаринов. Съесть их было просто невозможно. И нам не нужна была эта огромная коробка. Но мы хохотали, как сумасшедшие. Мы покупали не еду. Мы покупали праздник! Дома ты нанизывал мандарины на тонкую леску и развешивал оранжевые бусы на окне кухни. Мандариновые бусы на тебе. Мандариновые бусы на мне. Ты важно раскланивался:"Мандарин приветствует Мандариншу..."Это было смешно и, наверное, глупо. Но почему-то именно эта глупость и осталась в памяти, как одно из немногих радостных событий моей жизни. Шел снег. Настоящий, новогодний. Мандариновые бусы солнечно сияли и роняли сок. Снег и твои губы сладко пахли мандаринами...
Мне кажется, ты тоже не забыл нашу мандариновую радость. Я поняла это сегодня, когда подглядывала за тобой. А ты стоял у коробки с мандаринами и хмурился. Думаю, ты помнишь этот день, снег с запахом и вкусом мандаринов, нашу радость помнишь, но прячешь эту прошлую радость, как прячет полтинник человек еще не спившийся, но пьющий. От ругливой жены прячет, от ворчащей матери, от себя прячет, от жизни своей. Ведь была же у него другая жизнь когда-то. Той жизни, что была, теперь нет. И возврата нет, и хода туда нет. В той жизни не часто, но случалась радость. Настоящая. И этой настоящей радостью та жизнь отличается от этой. И он еще помнит эту радость, пьющий человек, вкус этой радости помнит, себя в этой радости помнит. И этот спрятанный полтинник для него - больше, чем деньги на бутылку. Этот полтинник для него как пропуск в другую жизнь, в забытую радость. Эта хмельная радость, конечно же, ненастоящая. И вкус у нее не тот, и настроение не то, и сам себя пьющий человек в этой поддельной радости не запоминает, потому как не из жизни она, а против жизни, поперек. Но он все равно снова и снова будет уходить за радостью в пьяное беспамятство, чтобы однажды уже не вернуться...
А солнечные дни все так же нежданно будут выпадать в тоскливом безвременье то ли поздней осени, то ли ранней зимы.
И ты, мой дорогой, тоскуя, будешь покупать мандарины, приносить их домой. Но будут они только едой. И никогда – бусами. Никогда.
Фотография из Интернета