Маленькие детки – маленькие детки. Большие детки – сами знаете.
У тебя сорокалетняя дочь. И ее детство, скажем прямо, пришлось не на обильные и стабильные годы. Начало восьмидесятых. А потом – пустые полки. Но не об этом речь.
У тебя была молодость. И у тебя дочка. Милый звоночек, обаятельная улыбка, теплая маленькая ручка в твоей руке. И тысяча вопросов. И тысяча ответов.
И ты сам только начал работать! Молодость сверкает солнечным светом. И маленькая ручка дочери в твоей руке.
Затем поплыли тучки и облачка. Пришла школа. И ее нужно было выдержать. Учителя менялись, как погода на Урале. И ты помогаешь дочке осваивать школьную премудрость.
У нее появились первые подружки. И ты радуешься, что ей есть с кем играть.
Вот и школа позади. Дочка влюбилась. И сказала, что это серьезно. Вернее, не сказала. Она поставила перед фактом. И ты должен был этот факт принять.
Она уехала за своей любовью. А ты в это время тихо молился перед домашними иконами. Надеялся на чудо. И верил, верил, верил.
Она вернулась через месяц. Она поняла, что ошиблась. И ты слова не сказал ей. Ни одного слова укора. Ты смотрел на нее и радовался, что дочка приехала. И тихо ненавязчиво советовал, как жить дальше.
Прислушалась. Поступила в институт – по твоему совету. И эти пять лет ты жил спокойной жизнью. Дочь сдавала зачеты и экзамены и сидела на лекциях. А ты не тревожился: пусть девочка учится. Учится пусть.
В день вручения дипломов ты сидел в актовом зале института. И твоя дочь, получив на сцене твердые синие корочки, через весь зал подошла к тебе. И положила эти корочки на твои ладони. И это была минута твоей радости. И твоей гордости.
Она не стала работать по специальности. Вышла замуж. И ты советовал не делать этого: нужно подождать. Или так: можно подождать. Но у нее любовь. И она, твоя дочь, смотрела на тебя немного снисходительно. Ведь она уже многое знает. А ты не знаешь. Откуда? Может, ты немного устарел?
Развод. Развод без печали. И новый брак. На этот раз – тот, который нужен. Которого ты ждал. И маленькая внучка. И новые чувства.
И вот твоей дочери сорок лет. Ты не лезешь в ее семью: сами во всем разбираются. Ты приходишь в ней раз в неделю, чтобы увидеть сорокалетнюю дочь. И свою милую чудесную внучку.
Приходишь, смотришь на них и слушаешь.
А дочь рассказывает, что она очень устала. Что ее в выходные не тянет на природу, потому что тяжело на ноги встать. Тяжело ходить. А еще нужно переделать кучу домашних дел.
Еще расскажет про неприятности на работе. Она про это редко рассказывает. Про какие-то интриги. Про какие-то закулисные отношения.
А ты знаешь, что это такое. Потому что «проходил», и не раз. И с годами научился не обращать на все это внимания. С годами. И ты ей тихонечко это говоришь. А она рассказывает быстро, и от скорости иногда с трудом слова выговаривает. Она очень торопится высказаться. И ты торопишься выслушать. Потому что тебе нужно понять ее, свою дочь. Ты ничем не поможешь. Ты только можешь выслушать. И очень-очень редко, может, раз в два или в три года, когда у твоей взрослой дочки кризис, ты подойдешь, обнимешь ее, прижмешь к себе. И тихонечко так скажешь: доченька ты моя, родная моя. А она притихнет, будто немного сожмется. И слушает. Потому что в эти минуты ты даришь ей детство. А еще даришь ей свое сердце. Доченька же!