Подошло, приблизилось и уже поздно задерживать дыхание и совсем незачем застегивать душу на все пуговицы. Ветер треплет волосы и нужно как-то жить дальше, с отпечатком залитого солнцем хлебного поля в сердце, с шелестом вечереющего леса, звуком полета пчел и все еще ослепительно яркого солнца. Колосья касаются золотом рук, живут, звенят, и, кажется, все это снится или выпало из вечности, врезавшись в ткань бытия, раскачивается в такт с танцем ржаного поля, и волны колышутся, становясь морем. На секунду слышится крик чаек, земля уходит из-под ног и сердце преосуществляется от прикосновения к пронзительной чистоте этого мгновения.
Застываешь, пытаясь хоть немного опомниться, а ржаные волны уже подхватили и несут и тебя и оленей, бредущих по меже у леса и глаза моря так непоправимо близко. Ветер впечатывает в душу вопрос откуда-то из истоков бытия: «Это любовь?», перехватывая дыхание, останавливая поток мыслей. Сознание взрывается от невозможности ответить или выбрать именно те слова, взять именно ту единственно правильную ноту в этой беспредельной октаве.
Да и как возможно разделить себя и разлитую вокруг Любовь на вопросы и определения: она звенит в каждом колоске, источает дурманящий хлебный аромат поля после дождя, заставляет темно- васильковое и бело -льняное забывать о мимолетности того, что захочется сохранить где-то в уголке сердца. Мир меняется и практически невозможно двинуться с места, хочется только тихо ступать по краю поля, бережно неся близость к чему-то подлинному, и от этого немного щемит в сердце потому, что оно растягивается, вбирая в себя мельчайшие детали. Земля суха, и вдох длится вечность, на руку присела бабочка, которая знает ответ на вопрос. Нужно зачем-то сесть в машину, оторвав себя от себя самой, оставшейся проекцией счастья навсегда стоять там, где поворачивает дорога.