Налившийся виноград – как знак на моей груди…
Течет по сосцам вино, прохладу неся и сласть.
Чему ты, бессмертный, рад? Незримому «проходи»?
Здесь только моя рука. Моя золотая власть.
Спокойна моя вода (хоть невозмутимость – миф)
Видали мои глаза и не таких рубак.
Зачем ты пришел сюда? Бесчестить румяных нимф?
Оленей моих убить? Безумить моих собак?
Сноровку бугристых мышц тревожишь себе назло,
Ты взял бы саму Луну, когда бы того хотел.
Поверхность твоих небес незыблема как стекло…
Не счесть под стеклом теней из царства ушедших тел.
Сомнения – «плыть – не плыть» плывут, тишину рябя.
И молнии слов твоих теснят темноту дубрав.
Ты сможешь меня любить, как я берегу себя?
Как сможешь меня принять, когда ты всецело прав?
Пусть нет для тебя преград (опричь золотого «нет»),
Туника легка как тень голодного мотылька…
Налившийся виноград. Луны бесноватый свет…
Коленей зажатых плен. Разбуженная река.