76.
- Это возмутительно! – сказала Варвара Сергеевна с порога, лишь секретарь разрешила ей войти.
- Что именно? – спокойно и даже участливо спросила директор школы: она уже успела привыкнуть к вспышкам негодования неуемной сотрудницы.
- Сегодняшний урок общественного мнения.
- Варвара Сергеевна, - директор добавила в голос примирительные нотки. – Вы уже не в первый раз поднимаете вопрос о содержании уроков общественного мнения. И в принципе об их праве на существование в школьной программе. Вся школа, весь городской отдел образования уже в курсе, что вы принципиальный противник этих занятий. Мир движется вперед. Система образования трансформируется…
- Ее трансформируют! – не выдержала Варя. – Трансы и трансформируют.
Второй нелепый каламбур за сегодняшний день. Однако в этот раз - никаких улыбок. Слишком уж все серьезно, печально и запущено.
- Покажите Ваш журнал, - попросила директор.
Варвара Сергеевна послушно показала.
- Здесь пусто, - констатировала директор. – Один случайный выкрик за полтора часа. Вы вообще присутствовали на занятии? Или возмутились и покинули зал в самом начале?
- От звонка до звонка, - сказала Варвара Сергеевна. – Хотя желание уйти возникало ежеминутно.
- Чем сегодня не угодили Вам жрецы? – спросила директор. – Детей не провоцировали, ситуаций, противоречащих Вашей этике, не возникало.
- Моей этике? – удивилась Варвара Сергеевна.
- Вашей, - сказала директор. – Только Вашей. Все прогрессивное человечество понимает необходимость перемен. Во всех цивилизованных странах приняты подобные системы образования и воспитания. Во всех прогрессивных школах мира проходят занятия по общественному мнению. Или Вы считаете нашу страну не цивилизованной? Или Вы хотите остановить прогресс в одном отдельно взятом городе? Школа должна адаптироваться под новый вектор…
- Школа должна формировать правильный вектор!
Варвара Сергеевна понимала, что спорить с начальством негоже, что начальство и само подневольно, что в который раз наступает на одни и те же грабли, но, ввязавшись в спор, остановиться уже не могла.
- Вы завуч школы, Варвара Сергеевна, - холодно сказала директор. – Я ценю Ваши советы и рекомендации, с большим уважением отношусь к Вашему опыту, но, согласитесь, не Вам и даже не мне решать, что и кому должна наша школа. Мы входим в единую образовательную систему. Есть определенные правила, требования, программы. Есть недавно принятая Концепция государственного образования. Школа обязана ей следовать как государственное учреждение, а мы обязаны – как государственные служащие. С Вашим сертификатом лояльности все в порядке?
- Безусловно, - ответила Варвара.
- Вот видите, - сказала директор, - государство не имеет к Вам претензий. И Вам не стоит предъявлять претензии к государству.
- Но солдаты!..
- Что солдаты? Где Вы видели солдат? Это были педагоги, специалисты по методике преподавания общественного мнения, психологи-консультанты, жрецы, если хотите. Но не солдаты.
- Они заставляют детей думать, что солдаты, марширующие по улицам, - это порядок и спокойствие! – возмутилась Варя.
- А разве не так? – удивилась директор. – В смутные времена всегда на помощь внутренним войскам приходила армия. Вы, хоть и филолог, но должны же знать историю. Кроме того, думаю, до этого не дойдет. В мире – да – неспокойно. Но мы небольшой курортный городок. Не будет у нас никаких войн и революций. Перестраховка, и ничего более.
- В мире неспокойно? – переспросила Варя.
Когда по всему миру начался хаос, Варя завтракала в «Доме Диониса» с Людвигом, говорила о квантовой социологии и ничего не могла знать о последних новостях. Завтрак превратился в обед, а дома Варвара оказалась уже ближе к вечеру. Долгая беседа и розовый кларет отправили Варю в постель, экран она не включала. Сегодня утром не успела напитаться слухами в учительской. Потому и переспросила.
77.
Директор внимательно посмотрела на Варю, словно заподозрила ее в розыгрыше. Видимо, поняла, что Варя действительно не в курсе последних событий, а потому сменила гнев на милость:
- Вы, Варвара Сергеевна, словно прибыли с другой планеты. У Вас сегодня есть еще занятия по расписанию?
Варя отрицательно покачала головой.
- Вот и замечательно. Идите домой, Варвара Сергеевна, выпейте вина – я знаю, Вы его любите, - включите новостной канал, послушайте, обдумайте, вернитесь, так сказать, на Землю. И не нужно лишних эмоций. Все хорошо, город живет своей жизнью, школа живет своей жизнью, и Вы живите. Женщина Вы мудрая, педагог хороший. Уверена, Вы сделаете правильные выводы и сами себе ответите на все сегодняшние вопросы. Если хотите, вернемся к нашему разговору позже. А пока, простите, много работы. Нет времени отвлекаться по пустякам. Всего Вам доброго.
Варвара Сергеевна как-то стухла. И вправду, чего это она? Чтобы занимать в споре обстоятельную позицию, нужно обладать всей степенью достоверной информации. А Варя даже новостей не смотрела. А туда же – возмущается, с директором спорит. Варе стало за себя стыдно. Нет, внутренний протест никуда не делся, но Варя сумела спрятать его на дно души, на задворки памяти.
- Прошу меня извинить, - сказала она и развернулась к двери.
- И, кстати, никто никого не «заставляет думать», как Вы изволили выразиться, - сказала директор вслед, решив последнее слово оставить за собой. – Как филолог Вы должны понимать, что подсказывать и заставлять – совсем не одно и то же. Личное мнение наши ребята формируют сами. Право на личное мнение – это генеральный, базовый принцип. Он заложен и в Декларацию прав человека, и в Конституцию, и в принятую Концепцию современного государственного образования.
На уроках общественного мнения лишь обучают, как правильно принимать решения и формировать личное мнение. Точно так же, как на уроках математики обучают правильно считать. Так же, как Вы прививаете своим ученикам основы грамотности. На уроках «ОМ» всего лишь разбирают события, которые произошли в семье, в школе, в государстве, в мире. Как Вы разбираете литературные произведения на уроках литературы. Вы же знаете, что дети не читают. Вот Вам и приходится им помогать: пересказывать содержание, анализировать героев, сюжет, делать за них выводы. Почему Вы считаете, что это хорошо, а когда специалисты делают на уроках «ОМ» все то же, только с событиями реальной жизни, Вы считаете, что это плохо?
Монолог директора Варя выслушала в пол-оборота. И поняла, что сейчас взорвется. Повернулась к директору лицом. И взорвалась.
- Решительно с Вами не согласна! – сказала Варя чуть громче, чем следовало. – Как Вы можете сравнивать уроки литературы и занятия по общественному мнению? На моих уроках есть я, книга, ученики – и все. Без препаратов, без фоновой музыки, без суггестии, программирования, без гипноза и прочих техник воздействия на их неокрепшие умы. Я не выуживаю из детей личную информацию, не лезу в их семьи, в их отношения. Не подглядываю за ними в замочные скважины. Мы говорим о книгах! Высказываем различные мнения, спорим, разбираем содержание и каждый – слышите? каждый! – остается при своем мнении. Действительно при своем. Личном. Если оно у него, конечно, есть.
- Не поняла? Вы сейчас хвастаетесь? – строго спросила директор. – Тем, что на уроках пользуетесь только литературой и голосом? Методики полного погружения с использованием препаратов, музыки, изображений давно уже признаны эффективными. Их используют учителя всех отраслей знаний и добиваются высочайших результатов. Может, к Вам на уроки потому и ходит так мало учеников, что Вы застряли в прошлом веке, в нелепых устаревших традициях? Может, Вам нужно следить за уровнем профессиональной подготовки, уважаемая Варвара Сергеевна? Боюсь, с таким консервативным подходом Вы можете не пройти очередную аттестацию и потерять высшую категорию.
- Боюсь, что не смогу при таком отношении продолжать наше плодотворное сотрудничество, - ответила Варя ядовито и тут же пожалела, но было уже поздно.
- Как сочтете нужным, - директор вздохнула с видимым облегчением. – Вот стандартная форма заявления на увольнение, - директор подвинула планшет на столе. – Подписывайте, раз Вы такая принципиальная.
Варя задумалась на мгновение, выбирая между гордостью и работой. Гордость взяла верх. Варя склонилась над планшетом, чтобы камера распознала лицо, потом тронула экран пальцем, оставляя отпечаток. До свидания, школа. До свидания, двадцать лет в одном коллективе. До свидания, работа и стабильный, пусть и небольшой доход.
- Вот и отлично, - директор забрала планшет. – Теперь действительно всего доброго. Расчет пришлют на Ваши реквизиты в течение положенного времени.
- Время не имеет значения, - вспомнила Варя слова Людвига в ресторане и те же слова Нестора в ночном сне.
78.
Легионы вошли в городок с Запада. Под звуки победного марша, под громыхание боевой и обозной техники проследовали легионы к центру городка. Здесь, на центральной площади, выстроились только несколько центурий первых когорт – все бы просто не поместились.
Примипилы обоих легионов синхронно отдали приказы. Центурионы скомандовали равнение. Офицеры-аквилферы торжественно вынесли на площадь орлов на двухметровых жезлах. Орлы простерли крылья перед рядами легионеров. Следом сигниферы-вексиллярии вынесли сигнумы легионов и заняли места рядом с аквилферами.
По правую сторону площади рядом с орлом утвердился лев – сигнум XIII-го Парного легиона. По левую сторону орлу составил компанию Пегас – сигнум I-го Вспомогательного.
Варя знала это не потому, что так хорошо разбиралась в символах и знаках отличия, а потому что названия легионов красовались на вымпелах под сигнумами. Правда, первое название Варя перевела с латыни, как «Близнец», а второе название перевела, как «Помощник». Но кто сказал, что такой перевод был менее корректным, чем тот, с которым Варя позднее сверилась в информационной сети?
Встречали легионеров восторженными криками, цветами, наскоро намалеванными транспарантами и наскоро же выученными боевыми гимнами легионов, которые исполняли, как умели.
Варя узнала среди самых экзальтированных встречающих знакомую компанию сурж из пивной. Вместе с ними были еще десятка два таких же активных камуфляжных молодых людей. Суржи привели своих детей. Отцы сажали детей на плечи, чтобы дети могли лучше видеть. Дети радостно размахивали плюшевыми львами и лошадками. Не все лошадки были крылаты, большинство львов были милыми героями мультфильмов, а не грозными хищниками, но это было не важно, главное – настроение и гражданская позиция.
Почти час центурии легионов выполняли перестроения. Среброцветные лорики солдат сверкали на солнце бронированными пластинами. Дроны репортеров зависли над головами легионеров. Шлемы со стилизованными гребнями рисовали на площади все новые и новые фигуры. Толпа бесновалась первое время, потом крики стихли. Люди нынче быстро устают от любых зрелищ. Их больше не вдохновляли ростовые прозрачные щиты-скутумы и парадные петриги легионеров. Примипилы почувствовали это массовое пресыщение и отдали приказы к новому маршу.
XIII Парный легион проследовал к центральному парку отдыха. Здесь, среди аттракционов, уже к вечеру был разбит походный каструм. Офицеры обосновались в здании медийного театра. Нужно отдать должное европейским войскам – захват театра был мирным и цивилизованным. Весь попкорн был оплачен, рестораны и фуд-корты подписали договоры на обеспечение легионеров регулярным трехразовым питанием.
I Вспомогательный легион проследовал к северным границам города. Каструм разбили прямо на пшеничном поле, за новостройками, у объездной трассы. Арендаторы полей получили от командования щедрое вознаграждение за пшеницу, вытоптанную сапогами легионеров и примятую их казарменными палатками и колесами боевых машин.
Город гудел, на улицах бушевали страсти, по параллельным проспектам текли многочисленные шествия восторженных сторонников иноземного присутствия и малочисленные ручейки противников. Внутренние войска были приведены в боевую готовность. Им была поставлена одна задача: чтобы сторонники и противники двигались разными курсами и не пересекались друг с другом. Заявление легатов легионов было назначено к вечерним новостям. На местных тотализаторах делали ставки: будут ли легаты делать заявление самолично или проведут пресс-конференцию через герольдов.
В это же время в городе появились имперские подразделения. Не с Севера, как можно было ожидать. Со стороны моря. Ранним утром в бухту вошли два эсминца Южного флота Империи. Катера береговой охраны даже не стали заводить двигатели. Лоцманские буксиры без лишних вопросов помогли эсминцам пройти по фарватеру, а береговые швартовые команды приняли концы и закрепили их на кнехтах.
Из трюмов, пуская черные клубы дыма, тяжело потянулись тягачи с танками, выкатились броневые машины. Вольным походным шагом высадились на берег четыре полка морской пехоты. Уже через два часа из мэрии вышли четыре офицера – заместители командиров полков по тылу. Квартирмейстеры приступили к размещению личного состава по прибрежным и городским гостиницам. По периметрам гостиничных территорий были выставлены дозоры.
Штаб командования разместили в простеньком отеле с деревянными домиками, но с большой территорией. Город был разбит на четыре зоны – за каждым полком закрепили по району, имперские патрули приступили к несению службы. Бронемашины и тягачи по объездной дороге проследовали на парковки грузовых фур. Танки сползли с тягачей и рассредоточились по возвышенностям. Инженерные команды приступили к сооружению танковых огневых точек с круговым обстрелом.
Никакого пафоса, никаких заявлений для прессы. Без маршей и парадов имперские морские пехотинцы заняли город. Местные жители совсем притихли. Война? Боевые столкновения? Вооруженные конфликты? Шлагбаумы и новые границы? Народ гадал, народ был в замешательстве, народ попрятался по квартирам и домам. Дилеры и тотализаторы прекратили работу. С улиц исчезли машины спецслужб лояльности. Вообще все внутренние войска пропали с улиц города.
XIII Парный и I Вспомогательный так же пустили по городу миротворческие патрули. Когда легионеры и морские пехотинцы Империи встречались на улицах, солдаты вежливо кивали друг другу и следовали предписанными маршрутами. Покой и тишина установились в маленьком курортном городке.
79.
Домой идти не хотелось. После парада легионеров Варя от площади направилась в гостиницу «Венера и Дионис». Нужен был глоток воздуха. Или вина. Нужен был живой разговор с родным человеком.
Что бы там ни говорил Людвиг о нежелательности контактов с братом, Варя так и не посмотрела новости, происходящее не укладывалось в ее учительской голове. Хотя нет, она же больше не учитель. Подписала же сегодня заявление на увольнение. По собственному желанию. Избавила школу от груза консерватизма и традиций.
Занятия по общественному мнению длились до часу дня. Уволилась (или все же уволили?) в половине второго. Потом этот парад и представление на площади. Да и до гостиницы путь пешком неблизкий. Перед рецепцией Варя явилась лишь часам к шести. Нестор в отеле отсутствовал. Ушел решать с коллегами создавшееся положение и кризис отельного бизнеса.
- В Вашем номере прибрали, он свободен, - сказала улыбчивая девочка-администратор. – Ключ не потеряли? Или выдать новый?
Варя вспомнила, что утащила с собой ключ-карту от номера. Именно его она показывала Людвигу вместе с ручкой и зажигалкой – «дарами» Нестора. А положено было сдать ключ на рецепцию. Возвращаться же не собиралась. Случайно оказалась в гостинице. В свете, так сказать, последних событий.
- Ключ есть, - сказала Варя. – Спасибо.
- Может, желаете что-нибудь заказать из ресторана?
- Лучше посижу за столиком, - решила Варвара.
Администратор улыбнулась и вернулась к своим делам. Варя прошла через небольшой холл гостиницы – напрямик к барной стойке.
Не знала Варя об имперских эсминцах, о занятых прибрежных гостиницах, о расквартированных морских пехотинцах. Десант разместили по береговой линии – в частных отелях, в больших гостиничных комплексах и в палаточных лагерях. Разместили локально, так, чтобы части полков не были разрозненны и могли по тревоге оказать поддержку друг другу.
Генеральный штаб оказался ближе к правому флангу линии дислокации. Левый фланг занимали моторизированные и танковые роты на стоянках, инженерные части и службы обеспечения. Таким образом, при необходимости можно было полностью перекрыть доступ к порту, морю, берегу. А танковый обстрел перекрывал единственную дорогу, по которой можно было попасть в город или выехать из него.
Всех отдыхающих из занятых морпехами гостиниц переселили в гостиницы второй-третьей линий или ближе к центру города. В том числе, под такое переселение попал отель «Венера и Дионис». Все номера, кроме Вариного, были заняты. Вынужденные гости были люто злы, взволнованы, растеряны, обижены, напуганы, усталы – никаких позитивных эмоций, сплошной негатив.
Всего этого не знала Варвара, а потому весьма удивилась, когда обнаружила в ресторане шум, гам, суету, толкотню. И полное отсутствие свободных столиков. Людям было неуютно оставаться один на один со своими спутниками в гостиничных номерах. Людям не хотелось выходить на улицы и гулять вдоль моря, наталкиваясь на военные патрули иноземцев. Но людям, как и Варе, был нужен воздух, общение. Пусть даже со случайными встречными, с незнакомыми. Пусть они будут из других городов, пусть даже из других стран. Главное, чтобы не имперские пехотинцы. Главное, чтобы не европейские легионеры.
Мирные граждане хотели быть в среде своих – мирных граждан. В толпе, разделяющей страхи и негодование. В общественном месте, но в закрытом пространстве. Например, в гостиничном ресторане. Здесь можно было вместе обсудить новости на экране, здесь можно было сообща делать прогнозы, здесь можно было бояться или бодриться, ныть или поддерживать друг друга. Можно было быть вместе, сообща. И даже молчать среди своих было легче. И вместе слушать новости с большого экрана на стене. И всего этого тоже не знала Варя.
Официанты и бармен Варвару Сергеевну, конечно, знали – все-таки член правящей династии. Ей устало улыбнулись, бармен пожал плечами – сами, мол, не ожидали и теперь еле разгребаем. Официантка подошла с меню и указала на столик, за которым сидел всего один «джентльмен».
- С учетом форс-мажора, думаю, Вы вполне можете подсесть к нашему гостю. Он из старых, заселился пару дней как. Уверена, что поймет. Хотите, спрошу? – предложила официантка.
- Не стоит, я сама, - ответила Варвара и взяла меню.
Подходить к столику не торопилась, изучала будущую застольную компанию. Гость был в изрядном подпитии. И подпитие это явно длилось не первый день. Лет шестьдесят, хотя из-за отсутствия свежести дать ему можно было несколько больше. Видимо, когда-то прическа мужчины была аккуратной, но пара месяцев без парикмахерской сделали свое дело.
Душ сегодня имел место - волосы были чистыми, не слиплись, но были взъерошены. Видимо из-за того, что человек постоянно пытался пригладить волосы, запуская в них пятерню, отчего прическа становилась все белее и более «творческой». Глаза заплыли, щеки раздулись, лицо изрядно припухло и покраснело. Мужчина был грузный, дышал тяжело, рубашка была расстегнута на три пуговицы. Дорогой костюм подустал и жаждал химчистки – на лацканах заметно обозначились пятна.
Перед мужчиной на столе потел полный бокал пива. Второй бокал, пустой наполовину, одинокий гость держал в руке. В ресторане сегодня был аншлаг, поэтому мужчина сделал заказ с прицелом на будущее. Во избежание утраты здоровья ввиду долгого ожидания официанта. Был еще какой-то мясной салат и сельдь с луком.
Заметив, что Варвара замерла в нерешительности, мужчина сделал широкий жест, приглашая к столу. Отказывать было бы невежливо и даже глупо. Оставалось лишь благодарно кивнуть и принять приглашение.
80.
- Приветствую у моего костра, - радушно сказал хозяин столика, и Варя вспомнила сон и поляну с кострами. – Не судите строго о моей внешности. В моем возрасте человек имеет такое лицо, которого заслуживает.
- И какой же у Вас возраст? – поинтересовалась Варя из вежливости.
- Мой возраст годами не измерить, - сказал незнакомец с таким пафосом, что Варя невольно улыбнулась. - Еще раз приветствую у моего очага. И приглашаю занять почетное место напротив. Для удобства, так сказать, беседы.
- Здравствуйте, спасибо, - Варя обвела взглядом посетителей, забивших ресторан до отказа. - Никогда такого не было. Не знаете, что происходит?
- Откуда ж мне знать? – весело ответил сотрапезник. – Дело мое маленькое, профессия у меня приземленная. Все эти политические анализы-шманализы не для моего скромного ума. Я привык работать руками. Вы, кстати, не придавайте большого значения всему этому, - мужчина сделал величественное лицо и повел рукой от носа к груди. – Отдыхаю, за тем сюда и приехал. Да, признаю: припух, обрюзг. А так я почти Аполлон, и в анфас, и в профиль.
- Бывает, - равнодушно заметила Варя. – Я тоже буду сельдь и пиво, - сказала подошедшему официанту. – Светлое. И салат с ростбифом.
- Отличный выбор, - похвалил заплывший незнакомец. – А я боялся, что Вы закажете вино и фруктовую тарелку.
- Почему боялись? – спросила Варя для поддержания беседы.
- Яблоки нынче червивы, - ответил незнакомец. – Это я Вам как специалист говорю.
- А Вы специалист? По яблокам?
- По яблокам, - важно подтвердил незнакомец, словно заявлял претензии на трон. – По яблокам, их болезням, по червям, тле и листовертке. У меня сад, в котором исключительно яблоки.
- Вы яблочный садовник, - улыбнулась Варя.
Варе принесли пиво, настроение улучшилось. Теперь этот «яблочный садовник» перестал раздражать и казался забавным. Мужчина торопливо «добил» первый бокал, отдал его официанту и заказал следующий. Круговорот пива за столом.
- Я не так часто пью, - признался мужчина, не оправдываясь, а констатируя.
- Лучше пить, чем есть цветную гадость, - сказала Варя. – Во избежание проблем со спецслужбой по контролю лояльности.
- О, в моей глуши таких зверей не водится, - успокоил Варю собеседник. – Там можно пить, а можно не пить. По желанию. Никто не осудит, никто не накажет. Ни за трезвость, ни за пьянство. Никаких спецслужб. Моя лояльность никого не интересует. Мне ее попросту некуда приткнуть. Знаете, как у меня все это происходит?
- Что именно?
- Мои взаимоотношения с алкоголем, - уточнил «садовник».
Варвара сделала заинтересованный вид. Тем более принесли сельдь и салат, можно было есть, пить и слушать.
- Вначале я вообще не пью, потому что не хочу. Не интересно. Потом желание отдохнуть от суеты просыпается в моей душе. Глубоко. Очень глубоко. Так что я все равно не пью, потому что даже не думаю об алкоголе. Потом появляются мысли. И я все равно не пью, но уже думаю. Вслед за мыслями просыпается желание. И пусть я все равно не пью, но уже хочу. А потом – все, конец.
- Что потом? Чему конец? – не поняла Варвара.
- Начинается мой творческий отпуск, - торжественно объявил незнакомец.
- Вы начинаете пить? – уточнила Варя.
- Еще нет, но уже предвкушаю, - ответил мужчина так хитро, словно поймал Варвару за нос на старом трюке. – Пить – это следующий этап. Пью! Пью и хочу! Со временем желание пропадает. Я по-прежнему пью, но уже не хочу. Потом пью через не могу. И только пройдя через все эти этапы, я могу себе позволить снова не пить. Круг замкнулся.
- Сейчас Вы на каком этапе? – спросила Варя.
- Наверное, пью, но уже не хочу, - грустно признался мужчина.
- Очень познавательная история, - оценила Варя. – И поучительная.
- Я плохой рассказчик, - сказал «садовник» с еще большей грустью. – Не умею развлечь даму. Особенно, когда дама так красива. Особенно, когда я в таком состоянии. Не судите строго. Позвольте, я попробую еще раз?
- Красивая дама с удовольствием позволяет, - улыбнулась Варвара: собеседник нравился ей все больше и больше.
- Вот возьмите кошку, - обрадовался и тут же начал мужчина.
- У меня нет кошки, - созналась Варя. – И собаки тоже нет.
- Не важно, - собеседник махнул рукой. – Я моделирую ситуацию. Вот возьмите кошку.
- Взяла, - согласилась Варя.
- Говорят, у кошки девять жизней. А еще говорят, что на «драных кошках» раны заживают довольно долго. Поэтому кошка боится ран, однако не боится смерти.
- Все боятся ран и смерти, - не согласилась Варвара.
- Я говорю сугубо теоретически, - собеседник направил на Варю указательный палец. – Моделирую. Так вот, предположим, кошка не боится смерти, но боится ран. Теперь возьмите собаку.
- Другие звери будут? – спросила Варя.
- Возьмите собаку, - настаивал собеседник. – Говорят: «заживает, как на собаке». Собаки не боятся ран. Однако жизнь у них одна, поэтому собака боится смерти. Теоретически. Итак, с одной стороны у нас находится кошка, которая не боится смерти, но боится ран. С другой стороны - собака, которая не боится ран, но боится смерти. Кем Вы себя видите?
«Час от часу не легче. БДСМщик какой-то. Либо садист, либо мазохист. Это у них проверка такая? Тест на ролевую принадлежность? Развелось озабоченных», - подумала Варя и огляделась в поисках свободного столика. Второй попыткой «развлечь красивую даму» собеседник озадачил и лишил самого себя очарования в ее глазах.