В следующее мгновение оба беглеца повисли над пропастью. Отто взглянул вниз и дыхание у него перехватило.
– Господи, спаси нас! – прошептал мальчик и зажмурил глаза, чтобы справиться со слабостью и головокружением от вида разверстой под ними бездны.
Ганс не сказал ничего и только сжал зубы. Обвив веревку ногами и перехватывая ее то одной, то другой рукой попеременно, он начал медленно спускаться. Вниз, вниз, вниз... Бедному Отто, положившему голову на плечо Ганса, казалось, что этому спуску никогда не придет конец. Внезапно он услышал, как шумно вздохнул Ганс, и ощутил слабый толчок. Он открыл глаза и, – о радость! – они спустились. Ганс стоял на земле.
Человек, закутанный в темный плащ, вышел из тени, которую отбрасывала стена Замка, и взял Отто на руки. Это был Барон Конрад.
– Мой сын, мой малыш, – произнес он дрожащим голосом. Отто прижался лицом к его щеке и слезы хлынули из его глаз.Внезапно Барон издал крик, как от смертельной раны.
– Боже правый! Что они с тобой сделали? Бедный малыш!
Он бросился на землю и, закрыв лицо руками, зарыдал, задыхаясь одновременно от ярости и сердечной муки – у его сына, бедного маленького Отто, правая рука была отрублена.
– Не убивайся так, – прошептал мальчик. – Теперь мне уже не так больно. Он снова прижался к отцу и поцеловал его.
ГЛАВА 12. СО СМЕРТЬЮ НАПЕРЕГОНКИ
Но Отто еще не был в безопасности. Внезапно громкий удар колокола разорвал ночную тишину прямо над головой Барона и его людей. Взглянув вверх, они увидели, что в Замке Змеелова началась тревога. Огни вспыхивали один за другим. Вот уже озарились все окна, и до них стали долетать крики поднятых в ночи обитателей замка.
Одноглазый Ганс с досадой хлопнул ладонью по ляжке.
– Вот к чему приводит ненужная жалость! Я поймал часового и заставил его показать, куда упрятали маленького Барона. После этого часового следовало прикончить для безопасности. Мне это было ясно, как божий день. Но тут я вспомнил, что мой маленький господин ненавидит всякое кровопролитие. Вот я и решил сохранить жизнь негодяя. Видите, чем все это закончилось? Очевидно, он успел распутать веревки и поднять всех на ноги. Теперь замок гудит, как растревоженный улей.
– Нам надо спасаться бегством, – сказал Барон. – После того, как я попал в беду и все, кроме шестерых преданных мне людей, отступились от меня – ничего другого мне не остается.
В словах Барона Конрада звучала горькая обида. Произнеся их, он бережно взял Отто на руки и стал спускаться по каменистому склону к дороге позади холма. За ним последовали его спутники, включая босоногого и все еще черного, как трубочист, Ганса. Неподалеку от дороги в тени рощи их поджидали лошади.