Нет лучшего подарка для командировочного, проводящего большую часть жизни в дороге, чем добрый попутчик. Особенно искусный рассказчик. Ещё войдя в купе, где я скучал вторые сутки с неразговорчивым дедом, бравый капитан моментально заполнил своей феерической энергетикой тесное узилище купе. Открытое, граненой архитектуры, загорелое лицо, нос с горбинкой, ухарские усы а ля "Григорий Мелехов", и таящаяся в засаде иссиня - черных зрачков, готовая к точному залпу улыбка. Он быстро снял китель, закинул на полку фуражку. Уселся напротив, - Григорий! Погранвойска! И протянул смуглую, жилистую пятерню. Мое внутренне эго хмыкнуло. Опять угадал. Точно Мелехов. Познакомились. Сразу попав в ауру кипящего жизнелюбия попутчика, понял я, скучно не будет. По манере речи, лексике, Григорий немедленно обнаружил в себе образованного и многочитающего человека. За окном струилась зеленью в голубом река Времени. Проводница принесла ароматный чай. - Я посмотрел ему в глаза и заметил, - Веселый ты мужик, Гриша! Думаю сослуживцы с тобой сильно не грустят! Он хохотнул, блеснув безупречной белозубостью, - Эт да! Как-то раз, господа офицеры, за шутку, долго гоняли меня по сопкам аки волки сохатого.
История от кэпа Григория. Номер Раз.
В Забайкалье погода редко радует погожими деньками. Так чтоб солнце. Штиль. Водоем с теплой водичкой. И так все удачно совпало тогда, на редкость. Подозрительно. И солнышко, и синее небо, и свободные от службы товарищи. Решение было принято по военному - стремглав. За дальней от расположения отряда сопкой пряталось живописное озерцо, куда немедленно выдвинулись пятеро видавших всякое молодых офицеров. Выпить, закусить, чем есть, поплескаться в водичке, провентеллировать на солнышке боевые колокольчики под просторным сатином. Немудрящие радости военнослужащего.
Место оказалось просто сказочным. Перевалив ближайшую гриву в раскидистых кедрах, внизу, во всей невозможной красоте, радуя взор, переливался отражением дрейфующих небес идеальный овал озера. Кто-то присвистнул, не сдержав эмоций,
- Тишина! Ексель моксель! И другой, уже привычно, - Окопаться! Лопаты, рюмки, ложки, фляжки к бою. Время пошло! Вперееееед! Господа офицеры ватагой пацанов ринулись вниз по каменистому склону, позвякивая амуницией и стеклотарой с веселящими напитками. От зуда нетерпения, предвкушая радости бытия, натюрморт на импровизированной из плащпалатки скатерти образовался не то чтобы молниеносно, а вообще как будто уже здесь был. Спирт, портвейн, "Зубровка", килька в томате, икра баклажанная, тушенка, лук, чеснок, сало... - Господа офицеры, - браво объявил один из уже "втрусахстоящих", - перед приемом пищи предлагаю водные процедуры! Урррааааа! И ватага недавних военных, смешно размахивая чем попало, хохоча и улюлюкая сыпанула в воду. А один остался на берегу, у " стола". То ли не в духе, то ли самочувствие на "отставить". Сидел с мрачным лицом. - Эй, Гришка! Чего там замер! Водичка огонь! Бодрящая! Подъем! Давай сюда, когда ещё выберемся! Черт усатый!
А изображавший недуг, опять, как всегда, затаил план. Ассоциативный ряд знаете ли. Он с хитрым прищуром изучал банку баклажанной икры. Концепция оформилась мгновенно. Взял полную банку советского деликатеса и вывалил её в зеленую траву в полутора метрах от себя. Затем, оторвал от газеты "Правда", служившей упаковкой для булки хлеба, клочок. Скомкал в кулаке, и аккуратно воткнул в образовавшуюся баклажанную горку.
Когда фыркающая и хохочущая компания выбралась на берег в предвкушении первой дозы нектара, перед ними, рядом с изысканным столом, дохлой селедкой, раскинув волосатые длани лежал боевой товарищ. - Эй, ты что? Шланг имитируешь, Гриня? И сделав еще пару шагов, все враз сделали "морская фигура замри". -Ты зачем же в траву- то насрал? Уважаемый! Вот гад! Бездыханный, изображая распятого на кресте, с трудом приподнялся на локоть, - Ох, траванулся я, мужики, похоже! Простите, падлу! Вот, чуть не разорвало! - Ну, Гриня, весь кайф сломал. Ладно, воины! Давайте быстренько по первой, и передислокация в следующий квадрат. Подальше! Фу, Григорий, засранец! Быстрая рука ласточкой пронеслась над стаканами, предвещая открытие чакр. - Засранцу тоже, для дезинфекции! Ну! Граница на замке! Погнали. Хлопнули, крякнули. Кто кусочек сала, кто лучок дослал в хлебоприемник, а страдающий лицом, отравленец, сволочь, помотал головой выбирая закуску, быстро схватил ложку, откинулся в траву, зачерпнул из живописной кучки в траве и закусил, облизнувшись. У подразделения купальщиков враз случился групповой приступ "вызов Ихтиандра". Рычали, плевались со слезой. - Сука! Сволочь! Падла!
Когда уже хохочущий шутник откомментировал репризу, товарищи офицеры замерли наливаясь недобрым. В тишине зловеще прошипело, - Ну все, корешок, молись!
Почти час гонялись за резвым супостатом воины пограничники, размахивая дубинами, - Обрезай, обрезай его, в сопки уходит, гад. Однако бегая босиком по пересеченке, отпустило. Обошлось без кровопролития. Бока намяли юмористу, конечно, не больно.
С тех пор, в минуты накатывающей серой тоски под низко плывущими среди бурых сопок дождевых кочевий, кто-нибудь нибудь ронял в пространство, - Даааа, сейчас бы Григория с банкой баклажанки! И сразу гогот и веселье.