В советских учебниках можно прочесть много хвалебных фраз в адрес революционеров-разночинцев, признанным вождем которых стал Николай Чернышевский. Он со своими соратниками Добролюбовым и Д.И. Писаревым стали идейными руководителями целого поколения "новых" людей 60-х годов. Они начинали как нигилисты, отрицая что-либо доброе и положительное в окружающей российской жизни, но быстро и закономерно перешли к революционным идеям, призывая народ к революции и ниспровержению династии Романовых. Вместе с тем они подрывали нравственные устои общества и проповедовали равенство полов, свободную любовь, святость естественных наук, решительно отказываясь от идеалов дворянской культуры и от православных церковных традиций. Их публикации вызвали настоящий интеллектуальный шторм в России.
***
Николай Гаврилович Чернышевский (1828-1889) был сыном саратовского священника.
Вначале постигал науки дома под руководством своего отца, а с 14 лет его отдали в духовную семинарию, как было принято в семьях священников. Однако в семинарии он проучился лишь около 3 лет, религией так и не увлекся, оставил эти бесполезные занятия и поступил в петербургский университет. В университете не столько учился, сколько посещал разные революционные кружки и ко времени окончания университета в 1850 году уже стал убеждённым революционером. Когда Чернышевского по распределению отправили в Саратовскую гимназию, чтобы новоиспеченный преподаватель обучал подростков, Чернышевский воспользовался этим назначением для пропаганды антимонархических идей. «У меня такой образ мыслей, что я должен с минуты на минуту ждать, что вот явятся жандармы… Я делаю здесь такие вещи, которые пахнут каторгою, — я такие вещи говорю в классе», — признавался Чернышевский о своем преподавании в Саратовской гимназии.
В 1853 году Чернышевский влюбился и, против воли отца, женился на Ольге Сократовне Васильевой. Чернышевский смотрел даже на свой брак, как на своеобразный «полигон» для испытания новых идей. Писатель проповедовал абсолютное равенство супругов в браке - идея для того времени поистине революционная. Мало того, он считал, что женщинам, и в том числе своей жене, нужно предоставлять максимальную свободу. Разрешал жене все, вплоть до супружеских измен, считая, что он не имеет права рассматривать супругу как свою собственность. Это как раз то, на что не согласился другой революционер А. Герцен, который, несмотря на все прогрессивные идеи, не смог делить свою жену с Г. Гервегом.
В том же 1853 году Чернышевский спешно покинул родной Саратов и вернулся в Санкт-Петербург. Репутация вольнодумца, закрепившаяся за Чернышевским из-за пропагандируемых им в гимназии идей, не помешала молодому специалисту получить престижное место во Втором кадетском корпусе. Там Чернышевский продолжал преподавать, однако вскоре, из-за ссоры с влиятельным офицером был уволен.
В 1855 году Чернышевский держал экзамен на магистра, представив в качестве диссертации рассуждение «Эстетические отношения искусства к действительности», где отрицал существование прекрасного в отвлечённых возвышенных сферах «чистого искусства», сформулировав свой тезис – «прекрасное – есть жизнь». Описание горькой жизни бедного крестьянина может быть куда прекраснее чудесных любовных стихов, так как оно принесёт пользу людям… Диссертация была принята и допущена к защите, но степень магистра Чернышевскому не дали. В середине XIX века магистерская работа подразумевала исследование и апробацию (в данном случае – доказательство) его результатов. Ничего этого в диссертации Чернышевского не было и в помине. Зато были рассуждения о «пользе описания горькой жизни народа» и «стонов народных», раздумия о засилье «свинцовых мерзостей» и призывы к переменам. Однако, хотя в степени магистра ему было отказано, но своего он добился, так как в результате горячих дискуссий и обсуждений этой работы в прессе, идеи Чернышевского получили широкое распространение.
Увольнение из Второго кадетского корпуса послужило стартом для его журналистской деятельности. Начал Чернышевский с публикаций небольших статей в таких печатных изданиях, как «Санкт-Петербургские ведомости» и «Отечественные записки». Но вскоре молодого публициста заметил поэт и руководитель журнала «Современник» Николай Некрасов, и Чернышевский стал работать в его издательстве. Сыграла роль и протекция Тургенева, похлопотавшего за молодого критика перед Некрасовым.
С этого времени все изменилось, в редакцию "Современника" вслед за Чернышевским хлынули его единомышленники - Добролюбов, Михайлов, Сераковский, которые не были писателями, в классическом смысле слова, однако проявили себя как непримиримые, яростные критики и революционеры. Они смело свергали авторитеты и критиковали всех подряд, особенно литераторов из дворян: Аксакова, Гончарова, Тургенева, Толстого и даже самого Пушкина. Они признавали лишь тех писателей, которые своими произведениями прославляли и призывали революцию, всю остальную литературу считали устаревшим хламом. У настоящей литературы, по их мнению, была лишь одна цель - "призывать народ к топору".
Борьба с крепостничеством и за социалистическое переустройство России стала главной целью жизни Чернышевского. По своим взглядам он превратился в убежденного материалиста и атеиста, и ближе всех своих современников подошел к учению К. Маркса и Ф. Энгельса. Все свои мечты и надежды он возлагал на народную революцию. В отличие от декабристов Чернышевский считал, что только борьба самого народа могла привести к установлению социалистического строя.
Парадоксальная сложилась ситуация - всем известные, выдающиеся русские писатели- Тургенев, Толстой, Гончаров, Островский, Фет и др., которые стояли у истоков "Современника", теперь подвергались резкой критике и даже травле на страницах своего родного журнала. В 1859 году свой новый роман "Накануне" Тургенев впервые вынужден был издавать не в "Современнике", а в московском журнале "Отечественные записки". А Чернышевский, который всего за два года до этого (1856) писал Некрасову: «Пусть бранят кого хотят, но как осмелиться оскорблять Тургенева, который лучше всех нас и, каковы бы ни были его слабости (если излишняя доброта есть слабость), все-таки честнейший и благороднейший человек между всеми литераторами», теперь не только подвергал критике творчество известного русского писателя, но и насмехался над его личной жизнью.
Между тем его собственная личная жизнь стала "притчей во языцех". Ольга Сократовна не соблюдала верности, рассказывала о своих изменах мужу, а он отвечал "лишь бы ты была счастлива". На отношения супругов это, по-видимому, никак не влияло, они продолжали ворковать и за десятилетие совместной жизни Ольга родила троих сыновей, средний из которых умер еще в детстве.
***
Первое время Иван Тургенев все еще верил в возможность примирения с Чернышевским и приветствовал его статьи "Очерки гоголевского периода в развитии русской литературы", которые резко осудили его друзья - Дружинин, Анненков и Боткин. Но Чернышевский не смирился и вскоре стал еще яростнее нападать на Тургенева в своих статьях, он теперь совершенно не переносил изысканную и размеренную прозу «старого мастера». Еще более активным в группе иконоборцев был молодой, больной туберкулезом критик большого таланта – Николай Добролюбов. К Тургеневу он относился пренебрежительно, и когда тот пытался дружески заговорить, то резко обрывал маститого писателя: «Иван Сергеевич, мне скучно разговаривать с вами, оставим!» Добролюбов, как и Чернышевский был недоучившимся семинаристом, и они оба всегда ходили в черных сюртуках и очках.
Положение Некрасова как редактора "Современника" становилось все более затруднительным. Он был озабочен тем, чтобы сохранить участие в своем журнале виднейших писателей того времени, хотя сознавал, что разрыв с ними при новом составе редакции станет неизбежным. Все громче стали раздаваться голоса, обвинявшие Чернышевского в стремлении "перессорить журнал со всеми сотрудниками". Первым ушел Дружинин, которому претил исключительно "боевой настрой" нынешнего журнала, он поддерживал принципы "чистого искусства", свободного от политических веяний. Лев Толстой встал на сторону Дружинина, и выразил Некрасову сожаление, что он позволил Чернышевскому играть в "Современнике" столь видную и решающую роль. Тургенев пока выжидал, с одной стороны приветствовал критические статьи Чернышевского, а с другой поддерживал Дружинина. Такая широта симпатий не могла не казаться Л. Толстому, да и многим другим, странной беспринципностью.
Тургенев еще долго пытался расположить к себе Чернышевского и Добролюбова и приглашал их на свои вечера. Однако они не оценили ни любезности, ни мягкосердечия старшего товарища. Он их раздражал как о «человек прошлого», сочетавшем в себе манеры знатного барина, изысканную элегантность, приторное красноречие, утонченный гастрономический вкус с бесплодными чувствами и устремлениями. Добролюбов демонстративно игнорировал его приглашения. Их высокомерие было непонятно и обидно Тургеневу. Как-то на дружеском обеде он заявил И. Панаеву, который высказался в пользу критиков: "Ну, нет, мы все, твои давнишние друзья, не допустим тебя сделаться семинаристом. Мы спасем тебя, несмотря на все старания некоторых личностей обратить тебя в поборника тех нравственных принципов, которых требуют от людей семинарские публицисты-отрицатели, не признающие эстетических потребностей жизни. Им завидно, что их вырастили на постном масле, и вот они с нахальством хотят стереть с лица земли поэзию, изящные искусства, все эстетические наслаждения и водворить свои семинарские грубые принципы. Это, господа, литературные Робеспьеры; тот ведь тоже не задумался ни минуты отрубить голову поэту Шенье".
В первом номере "Современника" за 1858 год Тургенев с возмущением прочел статью-рецензию "-лайбова" (это был псевдоним Добролюбова) на седьмой дополнительный том "Собрания сочинений Пушкина", подготовленный П. В. Анненковым. Пушкину приписывался "весьма поверхностный и пристрастный" взгляд на жизнь, "слабость характера", "чрезмерное уважение к штыку"! Утверждалось, что "в последнее время Пушкин... окончательно склонялся к той мысли, что для исправления людей нужны "бичи, темницы, топоры". Пушкин обвинялся в "подчинении рутине", в "генеалогических предрассудках", в "служении чистому искусству". Это было форменное святотатство, ложь и унижение творчества великого русского поэта, которого боготворила вся Россия! Уже не говоря о том, как жестоко раскритиковал творчество самого Тургенева Чернышевский в статье "Русский человек на rendez-vous".
Добролюбов, вслед за Чернышевским, отрицал значение художественной литературы и утверждал, что она "служит лишь выражением стремлений и понятий образованного меньшинства и доступна только меньшинству", а "в жизни общества мало оказывается результатов от всех восторженных разговоров". Именитые писатели- Л. Толстой, И.Тургенев, Д. Григорович, А. Островский демонстративно вышли из редакции "Современника". На одном из вечеров только что основанного Литературного фонда, Тургенев, встретив Чернышевского, с грустной иронией посетовал: "Ну, Николай Гаврилович, вы, конечно, змея да, слава богу, простая, а вот Добролюбов - змея очковая!"
Отношение Чернышевского и Добролюбова к писателям-классикам возмутило даже находящегося за границей Герцена. За свою злость и любовь к отрицанию получили молодые критики "Современника" от него прозвание "желчевиков". В июне 1859 года Чернышевский едет в Лондон к А. И. Герцену для объяснения по поводу статьи “Very dangerous!” («Очень опасно!»), вышедшей в «Колоколе». Теоретические расхождения между Герценом и Чернышевским по существу касались двух вопросов: отношения к дворянской интеллигенции и обличительной литературе. Герцен был недоволен отношением нового поколения к своим предшественникам. Эта встреча, ставшая единственной, не привела к установлению дружеских отношений. По свежим следам своего визита Чернышевский написал Н.А. Добролюбову: «Разумеется, я ездил не понапрасну, но если б знал, что это дело так скучно, не взялся бы за него... Если хотите вперед знать мое впечатление... Кавелин в квадрате — вот Вам и все». Видный историк Кавелин принимал активное участие в выработке указа об отмене крепостного права. Он выступал за освобождение крестьян с землей, однако отмежевывался от идей социализма, не желая бунта и крови. Видимо, радикальный Чернышевский и его сторонники даже Герцена и его "Колокол" теперь считали недостаточно революционными. Чернышевский ненавидел Толстого, неоднократно оскорблял его в печати, однако считал полезным использовать творчество Толстого для политических целей. Впоследствии то же самое делал Ленин, написав ряд текстов о Толстом (самый известный — «Толстой как зеркало русской революции»).
Высказывалось мнение, что «семинаристы», сгруппировавшиеся вокруг «Современника» накануне 1861 года, надеялись, что каким-то чудом им удастся проскользнуть к рулю государственного управления в период "великих реформ". Сложно сказать, каков был их потенциал как государственных деятелей. Устроили бы этих революционеров-разрушителей конституция и парламентаризм, или же не могли они отказаться от террора и разрушения? В 1861 году соратник Чернышевского Н. А. Добролюбов неожиданно умирает от чахотки.
***
Царский указ от 1861 года об отмене крепостного прав был с воодушевлением воспринят многими представителями передовой русской интеллигенции. Наряду с отменой крепостного права "сверху" были произведены и другие демократические преобразования: ослабление цензуры, «раскрепощение слова», некоторая либерализация общества. Однако Чернышевский был все равно недоволен, он протестовал, ему и его сторонникам нужна была только революция! Он резко новый закон критиковал и заявлял, что этот указ был просто «мерзость». Он утверждал, что освобождение крестьян должно произойти с безвозмездной передачей всей земли в их собственность, а раз это не было сделано, то теперь лишь народная революция может привести к освобождению России, к ее радикальному обновлению. При этом ни самого Чернышевского, ни его революционно настроенных сторонников совершенно не смущали «побочные» явления, которыми, как правило, сопровождается любой переворот или передел собственности. Общий упадок народного хозяйства, голод, насилие, казни, убийства и даже гражданская война уже тогда предвиделись идеологами революционного движения, но великая цель для них оправдывала средства.
Чернышевский считал, что крестьяне должны получить свободу и наделы без всякого выкупа, так как власть помещиков над ними и их владение землёй несправедливы по определению. Мало того, крестьянская реформа должна была стать первым шагом на пути к совершению революции, после которой частная собственность вообще исчезнет, а люди, оценив прелесть совместного труда, будут жить, объединившись в свободные ассоциации, основанные на всеобщем равенстве. Для Чернышевского община была прежде всего средством сочетания личного интереса крестьян с «товарищеской формой» производства. Именно община, по мнению Чернышевского, способна была соединить в одном лице собственника, хозяина и работника, «чтобы труд перестал быть «продажным товаром». В общине устанавливалось коллективное производство и потребление. Другими словами, мечтали они превратить Россию в страну колхозов.
Государство, освободив в 1861 году крестьян, начало подготовку новых реформ практически в каждой области государственной деятельности. А революционеры, во многом вдохновляемые Чернышевским и его единомышленниками, все ждали крестьянского восстания, которое к их удивлению все не происходило. Отсюда молодыми нетерпеливыми людьми был сделан чёткий вывод: если народ не понимает необходимости совершения революции, ему надо это объяснить и принудить крестьян к активным действиям против правительства. В области практики революционной борьбы новый период отличался более широкой и разносторонней агитацией и организацией. Помимо революционных кружков и тайных организаций разночинцы создали легальную и нелегальную демократическую печать.
Некоторые связывают движение народничества с революционерами-разночинцами. Однако это неверно. Н. А. Бердяев совершенно справедливо считал славянофилов основоположниками народничества. Во главе этого движения стояли А. Хомяков, Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский, и др. А разночинцы лишь привнесли в народничество свои революционные теории «русского социализма», которые они старательно вдалбливали крестьянам.
Чернышевский и его сторонники всеми возможными способами старался взбудоражить народ. В Петербурге начали распространяться прокламации, подчас достаточно кровожадные, призывавшие к восстанию и свержению существующего строя. С лета 1861 по весну 1862 года Чернышевский был идейным вдохновителем и советником революционной организации «Земля и Воля». Своей целью члены этой организации ставили подготовку крестьянской революции. Программные документы были созданы под влиянием идей Герцена и Огарева. Одним из важнейших требований был созыв бессословного народного собрания. В первый Исполнительный комитет организации вошли 6 её организаторов (Н. Н. Обручев, С. С. Рымаренко, братья Н. А. и А. А. Серно-Соловьёвичи, А. А. Слепцов, В. С. Курочкин). «Земля и Воля» представляла собой объединение кружков, располагавшихся в 13—14 городах. Военная организация «Земли и воли» была представлена «Комитетом русских офицеров в Польше» под руководством подпоручика А. А. Потебни. По данным, имевшимся у А. А. Слепцова, численность «Земли и воли» составляла 3 000 человек (московское отделение состояло из 400 членов).
Террор не занимал поначалу ведущего места в деятельности народовольцев, рассматривался лишь как орудие самозащиты и мести. Однако под влиянием разочарования в пропагандистской деятельности, не приносящей видимых результатов, а также репрессий со стороны властей часть землевольцев в 70-х годах переходит к "дезорганизации" правительства, то есть к террору. Кружок Осинского — Д. А. Лизогуба, действовавший в Киеве и Одессе, организует в 1878 — начале 1879 года убийства агента полиции А. Г. Никонова, жандармского офицера Г. Э. Гейкинга, харьковского генерал-губернатора Д. Н. Кропоткина; с марта 1878 года на прокламациях по поводу покушений появляется печать с изображением револьвера, кинжала и топора и подписью «Исполнительный комитет социально-революционной партии»; террористическая борьба, начавшись на юге, перебрасывается в столицу; 4 августа 1878 года Степняк-Кравчинский убил шефа жандармов генерала Н. В. Мезенцева, 13 марта было совершено покушение на его преемника генерала А. Р. Дрентельна.
***
В августе 1861 года провокатор Всеволод Костомаров передал через своего брата в Третье отделение две рукописные прокламации: «Барским крестьянам» (автор Н. Г. Чернышевский) и «Русским солдатам» (автор Н. В. Шелгунов). Результатом этого стал арест лидеров "Народной воли" — Чернышевского и Серно-Соловьёвича, а также радикального журналиста Д. И. Писарева, связанного с революционерами. В июне 1862 года «Современник» закрывают на восемь месяцев. Чернышевского заключают в Петропавловскую крепость. Сидя в одиночной камере Алексеевского равелина Петропавловской крепости Н. Г. Чернышевский написал свое программное произведение «Что делать?». Удивительно, но несмотря на то, что автор сидел в тюрьме, роман был напечатан в Современнике. Этот роман произвел необыкновенно сильный эффект на читателей, несмотря на его художественное несовершенство.
В центре сюжета романа – история молодой девушки, Верочки Розальской, уходящей из семьи, чтобы освободиться от гнёта своей деспотической матери. Единственным способом для совершения такого шага в то время могло быть супружество, и Вера Павловна заключает фиктивный брак со своим учителем Лопуховым. Постепенно между молодыми людьми возникает настоящее чувство, и брак из фиктивного становится настоящим, однако, жизнь в семье организована таким образом, чтобы оба супруга чувствовали себя свободными. Ни один из них не может войти в комнату другого без его разрешения, каждый уважает человеческие права своего партнёра. Именно поэтому, когда Вера Павловна влюбляется в Кирсанова, друга своего мужа, то Лопухов, не рассматривающий жену, как свою собственность, инсценирует собственное самоубийство, предоставляя ей таким образом свободу. Позже Лопухов, уже под другим именем, поселится в одном доме с Кирсановыми. Его не будет мучить ни ревность, ни уязвленное самолюбие, так как свободу человеческой личности он ценит больше всего.
Однако любовной интригой роман «Что делать?» не исчерпывается. Рассказав читателю о том, как следует преодолевать трудности в человеческих отношениях, Чернышевский предлагает и свой вариант решения экономических проблем. Вера Павловна заводит швейную мастерскую, организованную на началах ассоциации, или кооператива. По мнению автора, это было не менее важным шагом к перестройке всех человеческих и общественных отношений, чем освобождение от родительского или супружеского угнетения. То, к чему человечество должно придти в конце этой дороги, является Вере Павловне в четырех символических снах. Так, в четвертом сне она видит счастливое будущее людей, устроенное так, как об этом мечтал Шарль Фурье: все живут вместе в одном большом прекрасном здании, вместе работают, вместе отдыхают, уважают интересы каждого отдельного человека, и одновременно трудятся на благо общества.
В том же романе Чернышевский создал образ революционера-практика, Рахметова, подготовлявшего себя к жесткой борьбе против самодержавно-крепостнического строя. Рахметов отличается от Лопухова и Кирсанова своей исключительной силой характера, которая проявляется в постоянной закалке тела и духа, и в поглощенности делом подготовки к революционной борьбе. Это человек идеи, мечта о революции для Рахметова — руководство к действию, ориентир всей личной жизни. Рахметов требователен к тем, кто вступает в ряды революционеров. Но если он требователен к товарищам, то к самому себе - беспощаден. Он знает, что ему предстоит тернистый путь, и поэтому последовательно готовит себя к нему нравственно и физически. Проспав ночь на гвоздях, Рахметов, широко и радостно улыбаясь, объясняет свой поступок: «Проба. Нужно». Строгий режим повседневной жизни укрепил его волю, дал физическую и нравственную силу, превратил его в богатыря. Рахметов добр в обращении с товарищами, разделяющими его убеждения. Но он сурово беспощаден и непримирим к тем, кто мешает счастью людей, попирая их человеческое достоинство. Суровость и непримиримость - примета времени, характерная особенность революционеров-демократов.
Рахметов - обобщенный образ профессионального русского революционера. Плеханов, указывая на обобщающее значение образа Рахметова, говорил о том, что в «каждом из выдающихся наших социалистов 60- 70-х годов была немалая доля рахметовщины». Все они работали ради одной цели, изложенной лучше всего в "Интернационале":
«Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим —
Кто был ничем, тот станет всем".
Это слова французского "Интернационала" в переводе Арона Яковлевича Коца. (В будущем- это государственный гимн РСФСР с 1918 года, а с после образования Советского Союза с 1922 по 1944 годы он же был гимном СССР).
Писатель Н.С.Лесков впоследствии вспоминал: "Дату выхода в печать романа «Что делать?», по большому счёту, следовало бы внести в календарь истории России как одну из самых чёрных дат. Ибо своеобразное эхо этого «мозгового штурма» раздаётся в нашем сознании по сей день. К сравнительно «невинным» последствиям публикации «Что делать?» можно отнести возникновение в обществе острейшего интереса к женскому вопросу. То, что прежде считалось обычным развратом, теперь красиво именовалось «следованием принципу разумного эгоизма». Уже к началу XX века выведенный в романе идеал «свободных отношений» привёл к полному нивелированию семейных ценностей в глазах образованной молодёжи. Авторитет родителей, институт брака, проблема моральной ответственности перед близкими людьми – всё это объявлялось «пережитками», несовместимыми с духовными запросами «нового» человека.
Вступление женщины в фиктивный брак было уже само по себе смелым гражданским поступком. В основе же такого решения лежали, как правило, самые благородные помышления: освободиться от семейного ига для того, чтобы служить народу. В дальнейшем пути раскрепощенных женщин расходились в зависимости от понимания каждой из них этого служения. Для одних цель - знания, чтобы сказать свое слово в науке или стать просветительницей народа. Но более логичен и распространен был другой путь, когда борьба с семейным деспотизмом прямо приводила женщин в революцию. Самым главным и трагическим последствием публикации произведения Чернышевского стал тот неоспоримый факт, что несметное количество молодых людей обоего пола, вдохновившись романом, решили стать революционерами.
Идеолог анархизма П.А. Кропоткин без преувеличения заявлял: "Молодое поколение, воспитанное на книге, написанной в крепости политическим преступником, и запрещённой правительством, оказалось враждебным царской власти. Все проводимые «сверху» либеральные реформы 1860-70-х годов, не смогли создать почвы для разумного диалога между обществом и властью; не смогли примирить радикально настроенную молодёжь с российской действительностью. «Нигилисты» 60-х годов, под влиянием «снов» Веры Павловны и незабываемого образа «сверхчеловека» Рахметова, плавно эволюционировали в тех самых, вооружённых бомбами революционных «бесов», которые 1 марта 1881 года убили Александра II. В начале XX века, они уже терроризировали всю Россию: практически безнаказанно отстреливали и взрывали великих князей, министров, крупных государственных чиновников, словами давно почивших Маркса, Энгельса, Добролюбова, Чернышевского вели революционную агитацию среди народных масс…"
***
В мае 1864-го над заключенным Чернышевским был публично совершен обряд «гражданской казни». Николая Гавриловича вывели на площадь с табличкой на груди, которая гласила "государственный преступник", приковали цепями к столбу и, сломав над его головой шпагу, оставили стоять в течение нескольких часов у "столба позора". По решению суда он был приговорен к 14 годам каторги, и последующей ссылке. Однако милостивый Александр II уменьшил этот срок вдвое, до 7 лет. В 1866 году, в августе, О. С. Чернышевская с сыном Михаилом приезжает в Кадаю для свидания с Н. Г. Чернышевским. А в сентябре Чернышевский отправлен из Кадаинского рудника на Александровский завод.
Из сибирской ссылки Чернышевский написал жене около 300 писем. В них он просил любимую женщину следить за своим здоровьем, и неоднократно напоминал, что половое воздержание противопоказано женщинам и отрицательно на них влияет. Он умолял Ольгу Сократовну отказаться от него и выйти замуж за другого, но та решила этого не делать. У Ольги, безусловно, были романы с мужчинами, о чем она честно рассказывала в письмах мужу. Позже Чернышевский прекратил переписку, решив, что, чем скорее жена забудет его, тем лучше для нее.
В революционных кругах России и политической эмиграции вокруг Н.Г.Чернышевского был создан ореол мученика. Его образ превратился почти в революционную икону. «В истории нашей литературы... - писал позднее Г.В.Плеханов,- нет ничего трагичнее судьбы Н. Г. Чернышевского. Трудно даже представить себе, сколько тяжёлых страданий гордо вынес этот литературный Прометей в течение того длинного времени, когда его так методически терзал полицейский коршун…»
Между тем, никакой «коршун» ссыльного революционера не терзал. Политические арестанты в то время настоящей каторжной работы не выполняли, и в материальном отношении жилось Чернышевскому на каторге не особенно тяжело. Одно время он даже жил в отдельном домике, постоянно получая деньги от Н.А.Некрасова и Ольги Сократовны. Чернышевский тоже пытался заботиться о жене. Он откладывал деньги из своего заработка каторжанина, на которые купил ей роскошный лисий мех и переправил в Петербург.
Более того, царское правительство было настолько милосердно к своим политическим противникам, что позволило Чернышевскому и в Сибири продолжать литературную деятельность. Для спектаклей, устраивавшихся иногда на Александровском заводе, Чернышевский сочинял небольшие пьесы. В 1870 году он написал роман «Пролог», посвящённый жизни революционеров в конце пятидесятых годов, непосредственно перед началом реформ. Здесь под вымышленными именами были выведены реальные люди той эпохи, в том числе и сам Чернышевский. «Пролог» был опубликован в 1877 году в Лондоне, однако по силе воздействия на российскую читающую публику он сильно уступал «Что делать?»
Революционеры- сподвижники пытались всеми силами вызволить Чернышевского и вернуть его на путь политической борьбы. Сначала об организации побега Чернышевского из ссылки думали члены Ишутинского кружка, из которого вышел Каракозов, покушавшийся на жизнь царя. Но кружок Ишутина был вскоре разгромлен, и план спасения Чернышевского остался неосуществлённым. В 1870 году один из выдающихся русских революционеров, Герман Лопатин, близко знакомый с К.Марксом, пытался спасти Чернышевского, но был арестован прежде, чем добрался до Сибири. Последняя, поразительная по смелости попытка была предпринята в 1875 году революционером Ипполитом Мышкиным. Одетый в форму жандармского офицера, он явился в Вилюйск и предъявил поддельный приказ о выдаче ему Чернышевского для сопровождения его в Петербург. Но лже-жандарм был заподозрен вилюйскими властями и должен был бежать, спасая свою жизнь. Отстреливаясь от посланной за ним погони, скрываясь целыми днями в лесах и болотах, Мышкину удалось уйти почти на 800 вёрст от Вилюйска, но всё же он был схвачен.
1883 — Чернышевского направляют из Вилюйска в Астрахань под надзором полиции. Здесь он встретился с Ольгой Сократовной и произошло воссоединение супругов.
1889 — Чернышевскому разрешено переехать в Саратов, куда он и отправляется в конце июня. В октябре 1889 года Чернышевский заболел малярией и после непродолжительной болезни умер от кровоизлияния в мозг 17 (29)октября 1889 года.
В.И. Ленин отмечал огромное значение деятельности Н. Г. Чернышевского и величие его роли в революционном движении пореформенной России. Он писал: «...Чернышевский был не только социалистом-утопистом. Он был также революционным демократом, он умел влиять на все политические события его эпохи в революционном духе, проводя - через препоны и рогатки цензуры - идею крестьянской революции, идею борьбы масс за свержение всех старых властей» (Соч., т. 17, стр. 97).
Список литературы:
1.Антонов В.Ф. Н. Г. Чернышевский. Общественный идеал анархиста. 2017.
2.Богословский Н. В. Николай Гаврилович Чернышевский. М.: Молодая гвардия, 1955. — 576 с.
3.Водолазов Г. Г. От Чернышевского к Плеханову. — М., 1969.
4.Демченко А. А. Н. Г. Чернышевский. Научная биография (1828-1858). — Петроглиф, 2015. — 624 с. — ISBN 978-5-98712-536-6.
5.Каменев Л. Б. Чернышевский. — 1933. — 196 с. («Жизнь замечательных людей»)
6.Ланщиков А. П. Н. Г. Чернышевский. — М.: Современник, 1982.
7.Савченко В. Властью разума. Повесть о Николае Чернышевском. — М.: Политиздат, 1986. — 396 с. («Пламенные революционеры»)
8.Черепахов М. С. Н. Г. Чернышевский. — М.: Мысль, 1977. — 213 с.Н. Г. Чернышевский в воспоминаниях современников. 1982
Идеологически революционеры-разночинцы сделали рывок вперед по сравнению с декабристами. Они опирались на более широкую, нежели декабристы, социальную базу: выходцев из различных сословий - разночинцев. И в идейной, и в практической области они сделали значительный шаг вперед по сравнению с предыдущим периодом дворянской революционности. Этот шаг состоял в признании народа основной движущей силой в борьбе с самодержавием; в признании революции, но уже не военной, как ее представляли декабристы, а массовой, народной революции. В отличие от дворянских революционеров, с их неизбежной сословной ограниченностью, революционеры-разночинцы были единодушны в требовании демократического устройства общества, ликвидации помещичьего землевладения и широких социальных реформ в интересах народа.