Наконец-то дождь закончился. Шумный, быстрый, летний дождь. Снова на небо выкатилось солнце. Играет в каплях, висящих на листьях. Скачет веселыми бликами по лужам. Радугой расцвечивает небо. И вместе с ним хочется скакать по лужам, раскидывая серебристые брызги по сторонам.
Паша сбегает с крыльца. Спешит вприпрыжку к гаражам. Вдоль них еще бежит шустрый, мутный ручей, перекатывая насыпанную на дорогу гальку, собирая по пути все, что плохо лежит, ветки, листья, бумажки.
Олечка остается на крыльце. На ней светло-сиреневое с белыми ромашками платье. Красные сандалии, белые носочки. На голове белые банты собирают непослушные волосы в два белокурых хвостика.
Сегодня выходной. Всю неделю Олечка ждала его, потому что мама обещала пойти с ними в зоопарк. Но с утра полил дождь и Олечка боялась, что в зоопарк они не попадут. И все-таки дождик закончился, и они наконец собрались, и мама разрешила им выйти на улицу, но с крыльца никуда не уходить. Олечка не уходит. Стоит, терпеливо ждет. Вдруг она слышит мамин голос над собой. Мама кричит из окна второго этажа.
– Пашка, вернись сейчас же! Вернись! Не лезь в лужу! Нельзя! Запачкаешь сандалии и штанишки, никуда не пойдем!
Олечка видит, что Паша скачет по мокрому газону к шумному грязному ручью. Зоопарк, такой желанный зоопарк, под угрозой непопадания в него. Олечка срывается с крыльца. Бежит, торопится. Кричит Паше.
– Нийзя! Нийзя! Нийзя пачкаться!
Бежит по газону. Подол платья намокает от мокрой травы. На сандалии налипает грязь.
– Нийзя! – она тянет Пашу от ручья, ноги скользят по грязи, в сандалиях хлюпает вода, белые носочки сереют.
Мама крепко хватает их за руки, ведет домой.
Остаток дня Олечка дуется на Пашу. “Из-за тебя не попали в зоопарк. Из-за тебя”.
Олечке тогда было пять лет.
* * *
Приближался Новый год. В актовом зале школы установили пушистую елку. И уже совсем скоро скоро новогодний утренник. Олечка никому не говорила в каком костюме она придет на елку. Когда ее спрашивали об этом, неопределённо хмыкала, пожимала плечами: Не знаю пока.
Все она знала на самом-то деле. Костюм был готов и висел в шкафу, куда Олечка постоянно заглядывала, гладила голубое в оборках и рюшах платье. На лифе и на широкой оборке, что шла по подолу юбки, были вышиты разноцветные бабочки. А в ящике шкафа в хрустящем пакете лежал чудесный голубой парик, под которым ее серые глаза неожиданно голубели. Олечка могла долго крутиться в нем перед зеркалом, изображая куклу Мальвину, пока наконец не заходила мама, отбирала парик и звала ужинать.
Перед началом новогоднего утренника класс гудел как растревоженный улей. Все приводили себя в карнавальное состояние. Раздевались, переодевались, добавляли в костюмы дополнительные украшения. Девчонки с завистью поглядывали на Олечку. А она все время встряхивала голубыми локонами, поправляла оборки и рюши и чувствовала себя ужасно взрослой.
По длинному коридору Олечка шла в актовый зал. Цок-цок стучали каблучки новых белых туфель. Олечка шла гордая и важная, делая вид, что не обращает внимания на пробегавших мимо мальчишек, которые оглядывались на нее, что-то шептали друг другу и бежали дальше.
Но вот случилось что-то неожиданное. Какой-то вихрь промчался над Олечкой и сорвал с нее прекрасный голубой парик. Впереди бежал мальчишка в костюме пирата, громко смеялся и размахивал Олечкиными локонами как флагом.
– Хулиган! Противный мальчишка! Отдай сейчас же! – кричала Олечка.
Мальчишка протягивал ей парик. Но как только Олечка пыталась взять его, подбрасывал в воздух, ловил и отбегал.
Мимо шли девчонки, откровенно посмеиваясь. Мальчишки включались в игру, ловили парик, перебрасывали друг другу, бежали дальше. Олечке было очень обидно. Она отвернулась ото всех. Встала к окну. Слезы скапливались в посеревших глазах. Но Олечка сжала губы и не плакала. Она решила: никогда никогда никогда не дружить с этими противными мальчишками.
Было Олечке тогда семь лет.
* * *
Олечка собиралась на свое первое свидание. Новые джинсы, модный джемпер, подчеркивающий все прелестные изгибы ее стройной фигуры, пепельные локоны разбросаны по плечам. Она крутилась перед зеркалом и очень нравилась себе.
Олечка глянула на часы. Пора. Девушкам на свидание положено опаздывать – Олечка знала это. Но сегодня опоздать надо на чуть-чуть. Ведь одноклассник Коля пригласил ее в кино. И если она опоздает намного, то они просто не попадут на сеанс.
Олечка подошла к кинотеатру на пять минут позже условленного срока. Коли не было. “Наверное, цветы покупает”, – решила Олечка – “А может быть придет с коробкой конфет”.
Коля прибежал к самому началу, запыхавшийся, без цветов и конфет.
– Ты билеты купила?
– Нет. Я думала, ты купил.
– Ладно. Сейчас. – Коля побежал к кассе.
В зале, пробираясь в темноте, они с трудом отыскали свои места.
Фильм был скучный. Драки, погони. Почти никаких любовных сцен, никакой романтики. Но Коле фильм нравился. Он активно реагировал, жестикулировал, комментировал, не обращая ни на кого внимания, в том числе и на Олечку.
Олечка мечтала, что после кино он пригласит ее в кафе. Они будут есть мороженное, читать стихи и разговаривать о звездах. И Коля будет как-то по-особому на нее смотреть. Как именно, Олечка представить не могла и вспоминала разные страстные взгляды, которые мужчины кидали на женщин в романтических, мелодраматических фильмах. На лицо Коли они как-то не очень надевались, но Олечка надеялась, что реальность окажется лучше ее фантазий.
После кино они пошли домой. Коля всю дорогу пересказывал сцены драк из только что виденного фильма. Олечка всю дорогу молчала. У подъезда он попытался ее обнять. Олечка увернулась. Торопливо поднялась на второй этаж. “Надо заранее намекать поклонникам, чего я от них жду на свидании”, – решила Олечка, засыпая.
В ту пору Олечке только только исполнилось шестнадцать лет.
* * *
Ольга чистила картошку. На плите жарилась рыба. Щелкнул замок.
“Пришел. Ну что за манера, не позвонит, не предупредит, что задерживается. Говори, не говори ему. Как об стенку горох”.
Вадим вошел на кухню.
– Оля, мне надо поговорить с тобой.
– Почему в носках. Надень тапочки.
– Я не нашел их.
– Они на месте, в тумбочке. Вечно ты их разбрасываешь по всей прихожей. Неужели трудно запомнить, снял, убери в тумбочку.
Вадим вышел.
Ольга, прислушиваясь, хмуро режет овощи в салат. “Что он там делает? Только ведь убралась”. Ставит тарелки на стол. Режет хлеб. Вадим не появляется. Ольга идет в спальню. Шкаф открыт. Везде валяются вещи. На кровати стоит распахнутый чемодан.
– Что ты опять ищешь? – зла не хватает. Ольга готова сорваться на крик. С трудом сдерживается. – Ты куда собрался? Нельзя ли поаккуратнее. Я только только навела в шкафу порядок.
– Я ухожу, Оля.
– Куда уходишь?
– Пока к Лешке. Потом квартиру сниму.
Ольга молчит. Вадим запихивает в чемодан вещи.
– Надолго уходишь?
– Навсегда, Оля, – с трудом закрывает крышку. – Я устал. Я здесь вещь. Вещь, которая никак не может найти себе место, … потому что его у меня здесь нет.
– Что ты несешь. Какое место? Ты пьян.
Вадим молча смотрит на нее. Ольга поежилась. Он смотрел куда-то в нее, туда, куда она сама боялась смотреть. Взял чемодан, вышел в прихожую.
– Сын вырос. У него уже своя жизнь. И тебе будет удобнее. Никто не будет нарушать твой порядок.
Открыл дверь, обернулся.
– Спасибо, что без истерики. Впрочем, ты всегда умела владеть собой.
Дверь закрылась.
Ольга сидела на кухне. “Без истерики”… внутри было пусто, … опустошённо, … не было сил. Прошла в спальню. Сбросила с кровати не поместившиеся в чемодан рубашки Вадима. Легла. Свернулась калачиком. Лежала без дум, без слез. Что-то мешало собраться думам, что-то мешало пролиться слезам. Что-то настойчиво лезло в глаза. Ольга сосредоточилась.
У шкафа лежало голубое облако. Ольга долго пыталась сообразить: что же это. Приподнялась, села на кровати. У шкафа лежал голубой парик Мальвины. Откуда?... откуда он здесь взялся?…
Она совсем забыла про него. Последний раз она видела его, когда они с Вадимом, счастливые молодожены, переезжали в съемную квартиру. Ольга была уверена, что выкинула его тогда. А ведь было еще два переезда. Даже вещи нарушали ее порядок. Ольга вспомнила маленькую девочку, сидевшую на подоконнике и с тоской поглядывающую на залитую солнцем улицу. Зоопарк, который казался уже близко близко, снова растворился в серой тягучей неизвестности будущего. Ольга заплакала. Ей было жалко себя, жалко ту маленькую девочку из прошлого, жалко женщину, стоящую перед серой тягучей неизвестностью будущего. А ведь она всего лишь хотела, чтобы вокруг все было аккуратно и правильно … всего лишь… всего лишь…