Деревня в беспокойстве продолжала гудеть о неслыханном нашествии змей. Вернувшиеся смельчаки из лесу с полными корзинами грибов говорили кто про что, как тот же дядька Фёдор. Народ как раз ждал открытия магазина с обеда, и очередь скопилась возле двора тётки Дарьи, стоя и рассевшись с семечками и с куревом на скамейке.
- Я из-за этих змей сёдни ужа чуть не прибил возле своих сараев, - чесал за ухом дед Макар. - Маленький-то он почти чёрный, ну я и подумал, что гадюка. Глаза у меня плохо видят. Ногой его едва не придавил.
- Ну так прищурился бы и разглядел его! У ужа на голове шапка жёлтая! - мигом всполошилась бабка Мироновна, похлопав по своему темени, и аж наехала: - Я этих ужей к своему дому приваживаю молочком, чтоб мышь гоняли, а он их топчет!
Будучи тучной женщиной, она даже вспотела от переживания и принялась вытирать пот со лба и шеи большим носовым платком.
- Ну ты, мать, посоветовала – «прищуривайся»! - хохотнул на её замечание дед. - Он же такой прыткий, что и в лупу не успеешь разглядеть! Это на пруду они по метру, по два. А этот выполз, как нитка, хвостом сверкнул и исчез.
- Всё равно глаза разувай пошире в следующий раз! – забрюзжала Мироновна. - Нечего полезную тварь сослепу истреблять!
Щурясь на неё, дед Макар крутнул пальцем в висок, отмахнулся и стал закуривать. Вместо него бабке ответил дядька Фёдор.
- Ты, Мироновна, ужиков-то прикармливай, да не забывай, что гадюки тоже молочко любят, - усмехнулся он и предостерёг: - Вот так выйдешь однажды во двор, а у тебя возле крылечка целая свора ядовитин из блюдечка лакает!
Народ невольно рассмеялся, а Мироновна лишь презрительно усмехнулась. За свою жизнь она не имела проблем ни с одной змеёй. Но на неё наехала ещё и тётка Марья.
- Вот-вот! – поддерживая дядьку Фёдора, засверкала она на старуху гневным взглядом: - Нечего всяких ползучек специально прикармливать! Они и без того с болот и в сараи, и в дома лезут.
- Вот именно! – мигом согласилась с ней Галя, не в силах забыть в своей постели гадюку. Они со Стешей тоже стояли в очереди, пощёлкивая семечки.
А тётка Марья в нервах поведала, обращаясь в основном к Мироновне:
- Я с коровы на выпасе три дня кряду кое-как выдаивала пару литров молока вместо ведра, пока не додула, что её начисто высасывает гадюка. Соски у коровы опухли. Я Зорьку загнала в сарай, так эта подколодина до неё и там добралась! Корова видно её затоптать уже хотела, так она её за ногу и укусила. Вот сейчас спасаем Зорьку! – и она даже перекрестилась на виднеющиеся за садами церковные купола: - Слава Богу, отходит!
Слушая её, Стеша поразилась в мыслях: «Не одна наша корова, выходит, пострадала! Нашей ещё и повезло, что гадюка не её, а меня укусила!» Бабка Мироновна в хозяйстве кроме кур никого не держала и в ответ тётке Марье лишь пожала плечами и бросила:
- Ну-к, не знаю… Меня никакие гадюки не беспокоют.
- Ну так «побеспокоют»! – передразнивая её говор, огрызнулась тётка Марья.
- Типун тебе на язык! – тут же пожелала бабка и, отвернувшись к ней спиной, забурчала себе под нос: - Сама, как хорошая змея стоит, накаркивает!
- Змеи не каркают, а шипят, как ты! – огрела её тётка Марья.
Односельчане прыснули. Тут, чтоб прекратить назревающую перепалку, в разговор вступила тётка Дарья и рассказала:
- А вот меня с позавчерашнего дня мандраж не покидает, когда я за сыроежками попёрлась. Как черти меня в лес погнали! Я ведь всегда считала, что змеи водятся только по сырым да тёмным местам. А тут иду по тропе, а на солнышке прямо посередь моего пути гадюка зараза греется!
- Да-к сейчас же бабье лето, - напомнил ей дядька Фёдор и просветил: - Летом-то они всегда греются на всяких камнях, на каменных плитах у пруда, на пнях. Даже вылазят с сырых низин на солнечные склоны оврагов. То есть, лезут на самое солнышко. Вот она и грелась видать.
- Сейчас их ещё и в огородах достаточно, - хмыкнул Кузьма и рассказал: - Мы делянку с женой копали, а по ней гадюка лазит себе, как кошка.
- Надо было её убить и все дела, - бросил помалкивающий парень Тимоха.
На это ему сразу полетело возражение бабки Марины:
- О, какой ты скорый! Коли она тебя не трогает, так сама и уползёт.
Не согласившись с нею, Мироновна сказала:
- А вот ежели змею убьёшь, то от сорока тяжких грехов спасёшься.
Стеша с Галей даже переглянулись, и в уме каждая кинулась вспоминать свои тяжкие грехи. Тут воспоминания эти отпали, так как дядька Фёдор обломил Мироновну, говоря:
- А в другом случае убьёшь, так лет пять счастья не увидишь и в горе замаешься!
- Вот! Почти так же говорит и моя жена! – тут же поднял палец Кузьма.
- А мы этим летом в поле после косьбы перекусили и растянулись под стожком, который сметали днём раньше, - поведала тётка Дарья и дальше страшно выпучила глаза: - Тут у меня под спиной как завозилось что-то, и из-под сена вылетела здоровенная змеища!..
- Медянка это была! Я ж тебе ещё тогда сказал, – оборвал её покуривающий за воротами супруг и похихикал: - И укус у неё неядовитый. Вот если б она тебя тяпнула…
Тут он закашлялся дымом, а потом серьёзно договорил ожидающим концовку ответа:
- …то сразу насмерть сама бы и отравилась!
Односельчане лопнули со смеху!
- Иди к шутам, баламут! - отмахнулась от него жена и, захлопнула перед ним ворота с пожеланием: - Типун тебе на язык! Вечно всё обхохочешь…
Слушая их разговоры, дед Макар хмуро сказал:
- Смех смехом, а в прошлом году на пруду купались люди, и только одного за лето укусила змея. А нынче с Воздвиженья в посёлке столько змей, что скоро некуда будет ступить. Откуда они взялись на нашу голову? Лезут отовсюду!
- Вообще змеи нисколько не любят шума, а тут, словно всего подряд перестали бояться, - согласился с ним дядька Фёдор.
Стеша и Галя молча стрельнули на народ взглядами, переглянулись и быстрее защёлкали семечками. Яша до сих пор лечил руку, бегая на перевязки в медпункт. Он пришёл в магазин как раз к его открытию, и девчата уже ушли с ним, перетирая в разговорах услышанные страсти. Что ещё до заморозков преподнесёт им ядовитая Царица, даже подумать было страшно!
А страхи, между тем, словно в наказание за слепую самоуверенность упали и на бабку Мироновну.
продолжение следует ----------------