Глава ХIII
Михаилу Горбачёву до того нравилось выдвигать новые идеи и продвигать их ещё «горяченькими», что можно было подумать, что он работает Генеральным секретарём по совместительству и что «дым отечества ему вовсе не сладок и не приятен».
Но это было не так. Горбачёв работал на совесть. Правда, на всех встречах в верхах ему не нравился тот факт, что президенты многих стран всячески
осторожничали, принимали его и разговаривали с ним не так, как бы ему хотелось. Более того, все они норовили говорить с ним по-умному и по такому принципу, «Да, да, господин Горбачёв, мы вас прекрасно понимаем, но, как говорится в русской
пословице, “шилом моря не нагреешь”. Укрепление мира во всём мире, восстановление законных прав наций и народностей, развитие между странами экономических, политических и культурных связей, сотрудничество, братство, взаимопомощь - всё это прекрасно, но нам надо подумать над всеми этими вопросами, поскольку они касаются нашей страны, нашего народа. Мы не можем вот так с ходу участвовать в решении таких глобальных вопросов, здесь нужны переговоры. И потом, вы же знаете, все наши основы покоятся на правосудии, для нас это практика».
И вот эта их «практика» выводила его из равновесия, даже злила, поскольку ему хотелось делать всё оперативно и быстро: по-мужицки, по-ставропольски, как он делал это всю свою жизнь, а умничанье многих президентов всячески сдерживало его
инициативы ради великих дел. По этому поводу он эксцентрично говорил: «Ох уж эти капиталисты! Денег у них много, а разума мало», - и мысленно отсылал их всех к самурайским трактатам, где первая заповедь учит: «Не умничай».
И всё же кое-что сделать ему удавалось... правда, ценой неимоверных усилий.
Будучи увлечённым в своих делах, целенаправленно шагая к намеченной цели по демонтажу основ государственности в СССР, Горбачёв не замечал, что в недрах властных структур при поддержке США рождался «новый политик» (американские
спецслужбы никогда не делают ставку на одного кандидата). Этим политиком был не кто иной, как Борис Ельцин. Тот самый Ельцин, которого Горбачёв сам лично, что называется, вытащил за шиворот из Свердловска в Москву ещё в 1985 году, назначив первым секретарём Московского горкома КПСС. И хотя он крепко попивал и мало разбирался в вопросах культуры, нравственности и духовного развития, Горбачёву такой человек был нужен, поскольку он знал его как хорошего хозяйственника, да и деловой хватки у него было не отнять, а это был немаловажный фактор на этапе перестройки. К слову сказать, не только Ельцин страдал нравственным недугом, но и сам Горбачёв (впрочем, как и многие политики). Поэтому, чтобы выявить те или
иные симптомы, каждый из них заслуживает того, чтобы индивидуализировать их всех в отдельности. Единственная область, которая их сближает и «ставит» на одну чашу весов, это область психиатрии, но и здесь напрашивается дифференцированный
подход.
За годы совместной работы они часто встречались, общались, даже ссорились, высвобождая, что называется, отрицательную энергию. Помимо всего прочего, Горбачёву приходилось часто улаживать немало дел, связанных с его именем на почве пьянства. Без выговоров, конечно, не обходилось, но это были лишь воспитательные меры. Друзьями и товарищами они никогда не были, но некая привязанность всё же была, вызванная общими партийными интересами. Горбачёв не мог и подумать, что этот человек сможет когда-то выйти на «тропу войны» и создать ему конкуренцию во власти, более того - будет его критиковать, осуждать, вносить различные
предложения, которые изменят в своей основе партийную жизнь, расшатывая тем самым дисциплину.
Всё это Горбачёву не нравилось. Но освободить от должности Ельцина он не мог, поскольку он нравился москвичам - в первую очередь своей харизмой. Их совершенно не волновало его прошлое, настоящее и будущее, и даже то, что он много пьёт. Он им нравился таким, каким он был, со своей комичностью и юродством, с каким актёр развлекает свою публику, получая за это аплодисменты. Зная это, Ельцин словно играл с москвичами в игру в «замри-отомри»: каждый, к кому он прикасался, окаменевал, пополняя его коллекцию восковых фигур. Ельцин не просто жил среди москвичей, он невал, типизировал, доставляя всем удовольствие. В обновлённом демократическом обществе такой человек был нужен, как нужен был и его театр, в котором, неважно, что ставилось: драма, опера или трагедия, - главное, чтобы всё это веселило, развлекало публику, наполняя Москву тем традиционным празднично-увеселительным духом, к какому она привыкла на протяжении многих веков. Проще говоря, люди хотели хлеба и зрелищ. Ельцин был как раз тем человеком, который мог дать и то и другое. Правда, политически преображаясь, он забывал о чести, нравственности и совести, поскольку был лишён по природе своей просвещённого ума. Но это был совершенно незначительный недостаток по сравнению с другими, тем более что москвичи старались не думать об этих его качествах...
Больше всего людям нравилось то, что Ельцин мог сходу погружаться в любую субстанцию, лишённую контуров. Двигаясь в ней, как рыба в воде, он пренебрегал всеми нормами и правилами человеческой жизни. Никакие вопросы привычного мира, никакая забота о человеке не заботили его, не отвлекали от тех усилий, к которым он стремился. В своих «усилиях» ему не нужна была победа. Его волновала та модальность, те опыты и грёзы, с которыми отождествлял себя политик.А отожествлял он себя простой логикой, которая не требовала никакого умозаключения - войти в полное доверие масс, насытить, что называется, русскую жизнь свободой, новизной, надеждами, дающими русскому человеку всё и сразу, приближаясь, таким образом, умом и зрением к западной цивилизации. Как уж он это делал, неизвестно, но у него получалось. Как он сам говорил: «Чтобы войти в доверие, любые приёмы хороши».
И эти приёмы ему удавались.
После первой своей поездки в США в 1989 году Ельцин сделал для москвичей ещё больше, чем думал и предполагал, особенно для так называемой элиты. В частности он провозгласил, что всякие моральные и нравственные нормы должны кануть в историю, как, впрочем, и сама история. А главным «регулятором» жизни должны стать деньги и только деньги. Можно сказать, национальной идеей, которая сделает людей счастливыми. «Элите», особенно творческой, слова новоиспечённого вождя понрави-лись. И понеслась душа в ад. Но это касалось только москвичей и ленинградцев,
остальная Россия спала, как спят медведи в берлогах всю зиму, сося лапу. Эту пропасть хорошо выразил в своё время Некрасов:
В столицах шум, гремят витии,
Кипит словесная война,
А там, во глубине России -
Там вековая тишина…
Поездка в США была не первой зарубежной поездкой Ельцина. До этого он был во Франции и Германии, но в составе межправительственных делегаций. На этот раз всё было совершенно по-другому: в Америку он ехал по приглашению Палаты
представителей США, фонда братьев Рокфеллеров, фонда Форда и многих других учреждений и организаций, таким образом, представляя интересы не государства, а самого себя. Отсюда раскованность, внутренняя свобода и уверенность в том, что он делает.
Не успев сойти с трапа самолёта, он смотрел на Америку как на некий рай, который ломал в нём всю идеологию и все привычные стереотипы как государства зла, которое, как говорили с детства, подавляет и экспроприирует другого человека (в
это время ему было неловко за то, что он всю свою жизнь сам проповедовал эту идею). После посещения одного из супермаркетов дух рыночной экономики так захватил его сознание, что всему другому уже не осталось места. За какие-то минуты природа этого человека была так искажена, так испорчена и подорвана бессознательной информацией, причём без всякого насилия и угнетения, что он оказался не способен воспринимать и развивать в себе что-то другое, что было связано с ценнейшими человеческими качествами. Он не понимал, что с ним происходит. Но от этого непонимания ему не становилось хуже, напротив - он был счастлив! Причём счастлив так, как не был счастлив никогда. Единственное, что
его беспокоило в этот исторический момент, так это то, что он был счастлив в одиночестве. Как человеку неравнодушному к проблемам общества и людей, к их нуждам, ему захотелось перенести это счастье через океан и поделиться, как славянину, с собратьями. Но он прекрасно понимал, что стоит вне опыта этой счастливой жизни, в то время как только опыт содержит в себе этот бесценный материал, который называется капиталистическим образом жизни. И над этим вопросом он начал размышлять. Мысли были разные, но все они сводились к одному: если у него нет опыта, значит, он есть у других - американцев, которые могут прийти на помощь, растолковав ему и всем людям, что и как. И эта мысль ему понравилась. Тем более что он прекрасно понимал, что его встречают не как какого-то чиновника,
а как человека, бросившего вызов Горбачёву, который, как считали в Америке, симулирует и не доводит начатое дело до конца, а всё тянет, придумывая разные съезды да конференции. Ельцин же сам, по личной инициативе и без всяких уговоров предлагал план уничтожения СССР взамен на финансовую поддержку… и эта «идея» США нравилась, хотя и вызывала определённые сомнения, поскольку все знали о его многочисленных слабостях.
Так оно и получилось: пребывание Ельцина на американской земле уже в первые дни не обошлось без казусов. На одном из мероприятий он дал волю своим чувствам и желаниям, а проще говоря - напился до поросячьего визга. На следующий день в газете «Вашингтон пост» появилась заметка Пола Хендриксена «Пьяный медведь обнимает капитализм». Дальше - больше. Таким же пьяным он предстал и в городе Балтиморе, где выступал перед студентами и преподавателями Университета имени Д.
Гопкинса. Помимо многих стран мира, эту встречу показали и по советскому телевидению. Мнения людей были разные. Одни говорили: «Боря, держись! Учи этих америкосов уму-разуму!» Другие, кто знал его, говорили: «Ерёма, Ерёма! Сидел бы ты дома, точил бы свои веретёна».
К великому сожалению, разум и чувство этого человека, как две силы, равно нуждающиеся друг в друге, были мертвы и ничтожны в его голове. Они не могли проникнуть в тайны общества, в сознание каждого из людей, где он пребывал, чтобы познать всю правду о нём. И в этом была трагедия. Может быть, трагедия всего человечества, потому что это было начало битвы разума, а поле битвы разума значительно страшнее, потому что его сложнее возделывать.
Помимо многочисленных встреч с бизнесменами, общественными и политическими деятелями США, которыми Ельцин восторгался, не скрывая своих эмоций, громко и с жаром, он был принят (уже трезвым): Советником президента по национальной безопасности генералом Брентоном Скоукрофтом; Директором отдела по делам СССР и
Восточной Европы, особым Советником президента по делам национальной безопасности США Кондолизой Райс; Вице-президентом Дэном Куэйлом; Госсекретарём Джеймсом Бейкером.
Встречался Борис Ельцин и с президентом Джорджем Бушем. Встреча длилась всего двенадцать минут. Но этого времени Президенту США было достаточно, чтобы присмотреться к Ельцину и сделать определённые выводы.
По окончании встречи с Ельциным (будучи в своём кабинете) в беседе с глазу на глаз с Бейкером Буш сказал: «Мы тратим колоссальные деньги на то, чтобы найти нам нужного человека в высшей политической власти СССР, а он сам к нам приходит».
На что Бейкер тут же ответил: «Господин президент, есть хорошая английская поговорка: “Если у вас есть враг, то притворитесь ему другом вместо прямой вражды. Таким образом, вы сможете понять его слабые стороны и что он планирует”». - «Да, да… нам нужно много ещё работать для достижения этой цели», - ответил Буш.
И хотя американский президент был предельно осторожен в формулировках и оценках, подумав некоторое время, он сказал: «Сегодня мне пришлось слушать не только демагога и эгоиста, но и политического тупицу, кругозор которого тесен и наивен,
как у ребёнка. Слушая его, я пришёл к выводу, что у этого человека полностью отсутствует способность самостоятельно мыслить. В политике он никакой не хозяин, а случайный человек. Он, как и Горбачёв, такой же “блин”, только на блюдечке… Наша задача заключается в том, чтобы сделать из него более-менее приличного политика, чтобы нам приятно было с ним иметь дело, не чувствуя разочарования.
Если всё пойдёт так, как надо, то в скором времени, благодаря этому человеку, Советский Союз можно будет отыскать только в книгах по истории. С этим человеком мы не только должны одержать победу в “холодной войне”, но и освободить от коммунистической зависимости все порабощённые народы Восточной Европы и страны Балтии».
И хотя Буш всячески скрывал свои эмоции перед Госсекретарём Джеймсом Бейкером, в душе он себе аплодировал, и это было видно невооружённым глазом.
По возвращении Ельцина в СССР многие говорили: «Ельцин в США - убожество и позор, но теперь он явная альтернатива Горбачёву».
И действительно, в Америке Ельцин получил не только надежду, но и мощную финансовую поддержку, и многие это понимали, особенно его друзья-соратники.
Ельцина они встретили уже полностью сформированной командой, которая и стала
идеологическим штабом мятежа, вталкивающим в скудный мозг новоявленного политика новые идеологические догмы.
Представив Ельцину идеологию заговора как глашатаю анархической справедливости, эти люди твёрдо поняли, что болезнь системы смертельна, а потому нет представляет никакой сложности в том, чтобы им стать могильщиками мощнейшей в мире страны. Не думая о спасении страны и народа, все эти «единомышленники» думали только о том,
что позволит им обогатиться, получить свободы и должности. Но в этой «имперской» схеме не было столько должностей, столько высших постов… надо было делить империю на куски, чтобы всем хватило…
И этому должны были способствовать выборы.
Выборы республиканских и местных Советов депутатов выдвинули во власть прин-ципиально новые политические силы, которые были далеки от того, чтобы придержи-ваться исконно русских корней, стремиться к правде, праведности и самобытности духовного лика. Этим людям нужна была только власть и всё, что было с ней связано. Никто не скрывал своей космополитической направленности и антирусских задач. На этой волне глава космополитических объединений Меж - региональная депутатская группа и «Демократическая Россия» Борис Ельцин в мае 1990 года избирается председателем Верховного Совета РСФСР. Его избранию пред-шествовала ожесточённая борьба, исход которой был предрешён закулисной поддержкой новых членов Политбюро, а также США. Ельцин победил своего соперника с перевесом всего в несколько голосов (при необходимых пятисот тридцать одном голосе за него проголосовали пятьсот тридцать пять депутатов).
Многие чиновники от КПСС, хорошо знавшие Ельцина, были единодушны в том, что факт избрания Ельцина Председателем Верховного Совета РСФСР крайне опасен для страны, поскольку ради власти этот человек способен на любое преступление, что может неблагоприятно отразиться не только на политике, но и на экономике государства. Благодаря такому «выбору» может наступить тяжелейшая полоса в истории страны, так как ни политических, ни моральных качеств новоявленный руководитель Верховного Совета для такого поста
не имеет.
Но на эти доводы никто уже не обращал внимания.
Всякая осторожность в данном случае была лишней. Никто не хотел быть похожим на своих предков - ни молодые, ни старые. Всеми двигало что-то новое, необозримое, обратно пропорциональное не только духовности, но и здравому смыслу, сравнимое разве что с ростком тополя, что пробивается к свету сквозь толщу асфальта, не замечая ничего, чтобы в итоге быть затоптанным случайным прохожим; так и люди потянулись к свободе, игнорируя всякие предостережения.
Глава ХIV
Среди человеческих пороков есть один, которому подвержены многие люди (особенно в политике), считающие себя людьми воспитанными и высоконравственными. Имя этому пороку - ложь. Эти люди считают, что именно ложь и только ложь может защитить их и спасти в нужный момент, ловко лавируя и изворачиваясь не только от своих политических оппонентов, но и от народа, которому постоянно надо что-то обещать. Все знают, что это подло, низко и безнравственно, но благоразумие и необходимость
часто скрывать правду незаметно вводят людей в искушение лгать. А солгавший раз вынужден лгать и в последующий раз, чтобы дать прибежище предыдущей лжи. И так до бесконечности.
Видя поведение Бориса Ельцина и ту напряжённую ситуацию, что складывается в стране (в первую очередь вокруг союзных республик), 17 марта 1991 года по инициативе Михаила Горбачёва бы проведён первый в истории страны всесоюзный референдум о сохранении СССР. Жителям страны предлагалось ответить на следующий вопрос: «Считаете ли вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновлённой федерации равноправных суверенных республик, в которой
будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой националь-ности?»
Шесть из пятнадцати республик (Армянская, Грузинская, Молдавская, Эстонская, Литовская, Латвийская) отказались поддерживать референдум, но жители остальных республик высказались за сохранение обновлённого СССР (из 185,6 миллиона
(80%) граждан СССР с правом голоса приняли участие 148,5 миллиона (79,5%)- из них 113,5 миллиона (76,43%) ответили «да»).
Свердловская область оказалась единственной среди всех областей, краёв и респуб-лик страны, что проголосовала против сохранения СССР. Москвичи и ленинградцы также отличились: только половина жителей этих мегагородов сказали «да» сохра-нению СССР.
Итогом этого референдума стал проект нового Союзного договора, подписание которого должно было состояться 20 августа 1991 года.
Сделав своё дело, Горбачёв, без всяких подозрений, отправился с семьёй в Крым, в свою резиденцию, построенную по инициативе Раисы Максимовны Горбачёвой ещё в 1988 году, поскольку резиденция Брежнева в Ореанде ей не понравилась своей скромностью и отсутствием пейзажных видов, а местность возле Форосской бухты её не просто поражала красотой, но и завораживала. Не доверяя строителям и мужу, она лично контролировала весь процесс стройки, строго спрашивая за каждый сантиметр отделочных работ. В итоге резиденция получилась самой дорогой из всех имеющихся.
Надо сказать, что прочие лидеры тоже ни в чём себе не отказывали, но они думали больше об удобстве и практичности, а вот Горбачёвы думали больше о роскоши, используя в основном итальянские материалы. Наслаждаться счастьем за счёт налогоплательщиков было дня них величайшим благом. И это как раз в тот момент, когда большая часть населения страны голодала.
Правда, их тишину и миропорядок нарушали тревожные звонки из Москвы с требованием срочно вернуться Горбачёву в Москву, так как это было необходимо в силу внутренней обстановки, грозящей развалом СССР. Но на все звонки Горбачёв отвечал
неохотно, ссылаясь на то, что у него радикулит, он «закован» в корсет и в таком виде никуда не поедет, а потому нужно принимать решение в Москве самим. И в этом смысле Горбачёв был твёрд как скала.
Для спасения страны руководству ничего не оставалось делать, как брать всю ответственность на себя.
Ранним утром 19 августа в Москву было введено около восьмисот единиц бронетехники в сопровождении войск, состоящих из различных подразделений общей численностью четыре тысячи человек. Во всех средствах массовой информации было объявлено о том, что создан ГКЧП (государственный комитет чрезвычайного положения) и именно к
нему перешли все полномочия по управлению страной. В этот день просыпающиеся люди, включавшие свои телевизоры, могли увидеть только бесконечную трансляцию известного балета под названием «Лебединое озеро».
Люди, взявшие управление страной на себя, утверждали, что Михаил Горбачёв серьёзно болен и временно не может управлять государством, а поэтому его полномочия перешли, согласно конституции, к вице-президенту Геннадию Янаеву. Организаторы ГКЧП объяснили всем гражданам страны, что подписание нового Союзного договора фиксирует распад СССР, что это событие чревато катастрофическими последствиями, а этого допустить они не могут, что для решения проблемы остаётся
только один метод - силовой. Обращаясь к гражданам страны, они надеялись, что народ, уставший от перестройки и прочих реформ, встанет на их сторону, но этого не произошло: организованная ими пресс-конференция, где выступал Янаев, не произвела должного впечатления на москвичей. Люди не приняли их сторону, так как многие посчитали, что их действия незаконны.
Исход события решил митинг, который был организован возле Белого Дома Борисом Ельциным при непосредственной финансовой поддержке госдепартамента США. (Достаточно сказать, что американское посольство было забито в эти дни мешками
с деньгами, которые развозили неизвестные люди в разные точки столицы.)
Обратившись к народу, Ельцин заявил, что сложившаяся ситуация в государстве, повлёкшая за собой путч, это переворот и не что иное. Позицию Ельцина поддержали сотни тысяч москвичей. Правда, эта поддержка была не столько по справедливости,
сколько по слухам, но даже исходя из этого, люди не хотели вновь неволи, поскольку даже слухи делали их свободу сладостнее. Вольный воздух, что завеял
над страной, был им более приятен, чем «клетка», в которой народ пребывал много десятилетий.
Выйдя на улицы, люди требовали арестовать членов ГКЧП. Белый дом, где находился Борис Николаевич и его сторонники, окружили защитники (или, как их называли, сопротивляющиеся путчистам). Они выстроили баррикады и окружили здание, не желая, чтобы возвращались старые порядки. Среди них было много коренных москвичей
и практически весь цвет интеллигенции. Даже известный музыкант Мстислав Ростропович специально прилетел из Соединённых Штатов, чтобы поддержать своих соотечественников. Сменив виолончель на автомат Калашникова, что висел у
него на плече, он часто появлялся рядом с Борисом Ельциным, тем самым не только выражая солидарность с защитниками Белого дома, но и проявляя суровость к тем людям, что вынудили его уехать из СССР, «за антипатриотическую деятельность» в далёком 1974 году, лишив гражданства. И это был не единственный случай. Августовские события сплотили огромное количество известных людей по
всему миру, пострадавших от коммунистического режима. Более того, множество стран поддерживало тех, кто защищал Белый дом, транслируя на весь
мир происходящие события.
Демонстрация такого массового неповиновения вызвала у «старой гвардии коммунистов» решение о штурме здания Белого дома, которое они назначили на три часа ночи. Это страшное событие повлекло за собой не одну жертву. Но, по разным причинам, они не смогли достичь цели - путч провалился. Генералы, солдаты и даже большинство бойцов «Альфы» отказались стрелять в простых граждан. Заговорщиков арестовали. А Горбачёв, живой и здоровый, без всякого радикулита и корсета, в окружении вооружённой охраны благополучно вернулся в столицу, отменив все распоряжения ГКЧП.
Так закончился августовский путч 1991 года.
События 19 августа изменили не только столицу, но и всю страну. Благодаря этому «бунту» москвичей, произошёл коренной перелом в сознании людей. Ни при каких обстоятельствах они не хотели больше возвращаться во времена застоя, выразив
полное недоверие КПСС. Но, с другой стороны, человек, поддавшийся «бунту и своеволию», согласно убеждениям Достоевского, не может быть свободным, а перестав быть свободным, он вообще перестаёт быть человеком… и с ним невозможно построить никакого общества, никакого «хрустального дворца». Ну поманили… ну обманули… хорошо заплатили… а что дальше?
22 августа в Москве снова прошли митинги, представляющие демократическое движение страны. На них люди несли полотнища нового трёхцветного государственного флага. Несмотря на это, каждый человек имел свою точку зрения на происходящие события. Многие люди всячески поддерживали Ельцина и его либеральную команду, а кто-то говорил о том, что они презирают скороспелых либералистов, которые кроме нищеты и бедности ничего больше народу не дадут, что бы они там ни говорили и ни обещали.
Но народ этих людей не слышал. Во всём царила праздничная атмосфера.
Путч не только имел трагические последствия, но и принес стране значительные перемены. В первую очередь это касалось КПСС и её дальнейшей деятельности. Указом Ельцина были приостановлены и распущены все коммунистические и комсомольские
организации по всей стране. А 6 ноября очередное постановление окончательно запретило деятельность КПСС.
Распад Советского Союза стал очевиден.
На фоне таких событий все стали чего-то ждать, подчинившись тем обстоятельствам, что возникли в обществе. Никакого страха, никакого разочарования или досады при этом у людей не было. Всё воспринималось спокойно и естественно, словно
за всем этим стоит что-то очень мощное, понятное только им, причём на уровне глубокого сознания. Пережив революцию семнадцатого года, гражданскую войну, коллективизацию, индустриализацию, репрессии, отечественную войну и многое другое, люди были настолько самостоятельною силою, что их уже ничто не пугало. Им было абсолютно всё равно, какое это будет общество, - главное, что они хотели, так это то, чтобы оно было с человеческим лицом. «Своего наелись досыта, - говорили люди, - теперь нам хочется западной цивилизации, свободы и жвачки».
Не остались в стороне от всех событий, происходящих в стране, и Сомовы.
Смирившись со всеми обстоятельствами на ГХК и с тем, что там происходит, они до последнего момента ждали случая, чтобы съездить в Киев, как и планировали, но разные обстоятельства каждый раз не позволяли им этого сделать. В первую очередь
сказывалось отсутствие финансовых средств (задержка заработной платы стала обычным правилом на ГХК), вторым серьёзным обстоятельством послужила прогрес-сирующая болезнь Наташи, вызванная многими психологическими обстоятельствами.
Дело дошло даже до того, что в начале декабря 1990 года её положили в Красноярскую краевую больницу. Егору пришлось брать отпуск, чтобы быть всё
это время с детьми. Конечно, без помощи добрых людей не обошлось, но основная нагрузка легла на него. В этом вопросе он старался придерживаться многих правил, чтобы лучше понимать детей. И вовсе не потому, что детского в нём было больше,
а потому, что он искренне любил детей, а они его.
После того как Наташу выписали из больницы, ехать они уже не решились, ожидая лучших времён. Понимая все обстоятельства случившегося, Наталья, хоть и с грустью, но верила в те мечты и желания, что ею двигали, порождая всё большие и большие надежды на возвращение в Украину.
Учитывая общественно-политическую обстановку в стране, теперь они уже оба с трудом понимали, что происходит. У них на глазах время превратилось из стремительного потока, вознёсшего нашу страну на гребень мировой волны, в стоячую воду, в глубинах которой начали происходить катастрофические процессы распада. На их глазах произошло то, о чём невозможно было даже подумать: все правила и поступки, которым учили их с детства, вмиг утратили общепринятый смысл. На смену пришло что-то новое, непонятное и даже неведомое, что меняло не только форму, но и содержание.
Зимними вечерами они часто думали о прошедшем времени, о той социалистической стране, где прошли их детство, юность, отрочество, - и не находили объяснения ничему. О чём бы они ни подумали, во всём была полная нелепость, которую нельзя было не то, что придумать, но даже увидеть во сне: так тонко они оба ощущали нарушение равновесия.
Особенно омрачён был этими мыслями Егор. От этого он не только нервничал, но и ужасался, ужасался на то, что ему открывалось. А открывалась печальная картина. Он понимал всем своим сознанием, всеми своим внутренностями, что августовские
события стали не только трагедией, но и общечеловеческой катастрофой. И что эта катастрофа - никакая не случайность, а некая закономерность, поскольку «случайностей» в этом мире не существует: здесь либо испытание, либо наказание, либо награда, либо предвестие. А вот что? Он не знал.
«Как же Горбачёв будет заглаживать свой грех перед народом, перед Богом за то, что сделал со страной? - осознавая происходящее, думал он. - Ведь все эти годы он только то и делал, что пересыпал свои мысли пригоршнями лжи откровенного шизофренического бреда о превосходстве капиталистического образа жизни, и люди всему этому верили. К сожалению, верил этому и я, поддавшись его харизме и прочим иллюзиям, а теперь болезненно переживаю, пытаясь избавиться от всего этого, но
уже поздно. Так, как он поступил, поступают только предатели».
В процессе размышлений над тем, что произошло, у Сомова было много причин быть в гневе, но он всячески старался предотвратить в себе грубую вспышку, понимая, что это ему не трудно.
К Ельцину, эдакому Стеньке Разину, у него тоже было масса вопросов, поскольку ему не хотелось нести ношу, от которой он испытывал не только тяжесть, отвращение, но и страх. Но все эти вопросы сводились к обычной морали, а мораль для этого
человека всегда была недомыслием, причём из-за отсутствия не только общего интеллектуального уровня, но и здравого смысла. Возможно, поэтому Егору не хотелось упражняться на эту тему, разбираясь, где добро, а где зло, где полезное, а где вредное, поскольку культ этого человека безразличие к самому себе.
«Главное сейчас - не сдаваться, - думал Сомов. - Если планете Земля нужно было породить этих двух людей - она их породила, как породила в своё время Ленина, Сталина, Гитлера, и с этим ничего не поделаешь. Это закон Вселенной! К сожалению,
он нам неизвестен, но я убеждён, что он существует и, может быть, когда-нибудь станет известен. Как известны многие законы, кардинально изменившие
человечество, правда, не в лучшую сторону, но всегда загадочно и неизъяснимо влекущие».
В начале осени 1991 года стало понятно, что СССР не в состоянии платить по внешнему долгу. Начавшиеся переговоры с кредиторами привели к подписанию в конце октября меморандума «О взаимопонимании относительно долга иностранным кредиторам СССР и его правопреемников». Восемь из пятнадцати советских республик признали свою солидарную ответственность по этому долгу. Иностранные банки, со своей стороны, потребовали срочного перехода к рыночным реформам… исходя из этого появляется на свет «экономическая программа» Егора Гайдара…
Страна окончательно погрузилась в нищету, голод и мрак гражданской воины. Миллионы безработных заполонили все города некогда могучей страны, уменьшая экономически активную часть населения. Причём рост безработицы был характерен для всех возрастных групп и мужчин, и женщин, но в большей степени она затронула молодёжь, особенно женскую. Те, кто работал, столкнулись с неоплачиваемыми отпусками и задержкой с выплатой заработной платы. Всё это говорило не только об отсутствии гибкости производства, его обвальном падении, но и о слабости профсоюзов и повсеместном несоблюдении трудовых договоров. Всё шло к тому, что начал формироваться новый баланс спроса на труд и его предложения, основанный на рыночных принципах.
Ещё со студенческой скамьи Сомов знал, что отсутствие преемника во власти делает её уязвимой, а народ - несчастным, поскольку методы управления и взгляды одного человека устаревают… в итоге глава государства не в силах соревноваться с более
сильными и ловкими политиками.
«Конечно, - думал он, - Ельцин - не тот человек, чтобы возглавлять страну, да и происхождения он подлого, но уж коли так сложилось, то, наверное, можно было пожертвовать должностью Президента СССР ради сохранения Союза. Уверен, он ни за
что бы не отказался от этого предложения, поскольку был не только властолюбом, но и тем человеком, который способен на всё, но не ради славы “русского оружия”, не ради русского народа, а ради того, чтобы доказать Америке, что он не зря ест их хлеб, пообещавший чёрт знает что.
Но, с другой стороны, опять же, зачем такой президент нужен? Даже во имя сохранения страны! Если он ради гордыни, жажды суетной славы и власти, как та змея, окрутит и задушит любого, чтобы только быть первым, затем главным и, наконец, выше главного. Такова природа этих людей, которые, как сказал один очень мудрый человек, стремятся через рай порока достигнуть ада добродетели 19.
19 Франц Кафка - немецкоязычный писатель (03.07.1883 - 03.07. 1924).
Нет, нет… такой человек опасен во власти, поскольку он постепенно утрачивает ясность и остроту ума, становится косным, заносчивым, ленивым и невежественным. Одним словом: Боже упаси от такого правителя».
Из литературных источников Егор знал, что у русской души есть свой рай и свой ад. Нигде нет ада более страшного и нигде нет рая более дивного, чем в русской душе. Ни один человек не падает так глубоко, до последнего зла, как русский человек,
но точно так же ни один человек не достигает так высоко вершин, как русский человек.
Чтобы Сомов ни думал, как бы он ни размышлял на тему действительности, он всегда искал не только выражения, но и форму стиля, поскольку был увлечён трудным делом согласования морали, вытекающей из обычной повседневной жизни.
Всё, что он думал и говорил, распространялось не только на людей, но и на нечто большее, что могло бы заставить задуматься человека как мыслящую материю, зная, что он смертен, что не место на этой планете всякой вражде и ненависти между людьми, а что есть место только любви и доброте, и вот ради них-то и нужно жить, искореняя в себе всё худшее. И что всякий смысл жизни - в её процессе, ведь
жизнь - это состояние, а не предприятие.
6 декабря 1991 года в Беловежской пуще состоялось совещание руководителей трёх суверенных государств - России, Украины и Белоруссии, где было принято решение о прекращении действия Союзного договора 1922 года и об окончании деятельности государственных структур бывшего Союза. Союз Советских Социалистических Республик перестал существовать.
Для Горбачёва как для плохого игрока всё закончилось предсказуемо: получив шах и мат, он вынужден был уйти в отставку с поста президента СССР. Пустившись во все тяжкие, в России началась новая эпоха.
Конец второй книги.
Издание третьей книги планируется в конце 2022 года.